На втором курсе у меня был преподаватель по философии. Рубил на корню мои взгляды на платоновский «Пир», но был лоялен к аналитике «Гениальности и помешательства» Чезаре Ломброзо. Считал ложечку для кофе в Макдональдсе феноменологическим демоном и с завидным упорством делал ударение в слове «меланхолия» на последний слог. Получив «отлично» на экзамене, я думала, что больше никогда ничего подобного в жизни моей не будет, однако в прошлом году гостями на радио «Рок Онлайн» стали музыканты группы «Обе-Рек». Уникальный эфир. В тот день в небольшой студии поместилось порядка одиннадцати человек. Группа в полном составе, фотографы, ведущие, естественно... В какой-то момент в эфире произнесли слово «феноменологический». Подняла глаза от вопросов. Источником термина оказался Денис Михайлов, тем самым доказав теорию Ницше о вечном возвращении. 20 июня лидер группы «Обе-Рек» дал акустический концерт в клубе «Ящик».

— Сейчас наступило время фестивалей, вы уже успели отыграть на фестивале «Чайка» в Воронеже, фестивале прессы в Москве и других. На каких еще фестивалях планируете выступить?

— На фестивале прессы мы не выступали. Мы присутствовали там в качестве музыкантов, которые принимали участие в обсуждении некоторых вопросов шоу-бизнеса, развития музыкальных проектов и того, как представители прессы освещают все эти музыкальные движения. Мы общались с журналистами, делились опытом. Они нам подсказывали, каким образом надо писать музыку, чтобы ее можно было пропиарить, а мы говорили о том, на какую тему и как надо писать о музыкантах и о творчестве. Довольно интересный, нестандартный формат общения журналистов и музыкантов.

Выступили на фестивале «Чайка». Один из самых интересных фестивалей, на котором мне удалось побывать за всю мою биографию. С одной стороны, он довольно крупный. С другой стороны, отличается воронежской камерностью. Мне кажется, там было около пяти тысяч человек за два дня. Музыканты, которые выступали, очень имениты, популярны, интересны. Прекрасный звук, отличная погода. Все было круто.

Еще мы выступали на фестивале «Шокофест». Теперь у нас будет несколько байкерских фестивалей, «Берег Маугли» и «Айрон Фест». Ну, вот, это пока из перспективы на выступления.

О журналистике

— Вы около двух лет работали в информационном агентстве «ИТАР-ТАСС». У вас была возможность посмотреть на журналистику изнутри, что вы об этом думаете?

— Да, была возможность. Но тут надо отметить, что я-то занимался скорее репортерством, нежели журналистикой. Это действительно творческая работа, если иметь ввиду журналистику, а вот бегать и делать «жареные пирожки», репортажи, как это называется, работать на рерайте с потоком новостей – это не очень интересно, потому что СМИ, на мой взгляд, избирательно несет в себе много негатива. В первую очередь подхватываются и пускаются в оборот информационного пространства какие-то трагические новости. Автобус в Перу перевернулся – погибли люди. Самолет упал – погибли люди. Террористы в Дагестане захватили заложников. Опять. На меня это все негативно влияло. Я чувствовал этот прессинг, и мне было сложно адаптироваться. На каком-то этапе там я поймал себя на мысли, что, работая с лентой новостей, уже перестал остроэмоционально воспринимать трагические случаи. Поэтому, с одной стороны, это опыт, с другой - сложная работа. Психологическая нагрузка у репортеров.

— С чем, на ваш взгляд, это связано? Эта атрофия эмоций. Теперь нужно давить на какие-то болевые точки, чтобы человек хоть что-то почувствовал? Вообще это от прессы зависит или от общества?

— Я не думаю, что здесь есть спланированная атака зла в информационном пространстве. Мне кажется, что журналисты находятся в системе капиталистического общества и просто подчиняются закону спроса и предложения. Если есть спрос на подобного рода информацию, если это читается, расхватываются в первую очередь такие жареные новости, то они стараются их и выставлять. Поэтому здесь, к сожалению, прежде всего, спрос современного читателя на подобного рода информацию рождает бурную активность в сфере производства таких новостей. Это не связано с атрофией, так было всегда. Самое примитивное и низменное каждый раз выходит на первый план, а глубокое и сложное всегда требует работы. Новости, связанные с культурой, будут на втором плане по сравнению с новостями, связанными с жизнью популярных людей шоу-бизнеса.

О фестивалях и сольниках

— Если говорить не о фестивалях, а о сольных концертах, где вас можно будет увидеть в ближайшее время?

— Лето – мертвый сезон. Мы играем на фестивалях, которых, к сожалению, у нас пока не так много, как хотелось бы. Планируется несколько концертов, но я пока не хотел бы говорить ни о формате мероприятия, ни о том, когда это будет происходить. Будет несколько концертов в Москве... Летом трудно работать, все разъезжаются, тяжело собрать людей. И вообще не сложилось традиций проводить летних концертов. Мы начали этим заниматься в последнее время, потому что почувствовали, что, когда делаем большой перерыв, то есть, уходим на лето и возвращаемся в сентябре, то теряем форму. Нам не хватает этих эмоций, поэтому мы приняли решение выступать летом хотя бы в Питере, Москве и в Воронеже. Три наиболее посещаемых города, там на наши концерты приходит довольно много людей. И еще Тамбов. Вот эти три-четыре города. Все-таки мы будем проводить летние мероприятия, акустические и электрические концерты. Несмотря на то, что людей, конечно, гораздо меньше приходит, мы в любом случае получим удовольствие от игры и общения с публикой. Дело ведь не в количестве, а в качестве.

— Вам не кажется, что лето – это единственное время, когда можно накопить новый материал, с которым можно выступать осенью?

— У всех по-разному. Кто-то планирует свою работу. Я знаю музыкальные коллективы, которые работают исключительно летом. В концертный сезон они гастролируют. А что такое концертный сезон? Это зима, весна, осень. Летом никто не ездит. Летом фестивали. Концертов, гастрольных выездов, сольных концертов мало, презентаций нет никаких. Но у всех по-разному. У нас материал пишется постоянно. То есть, две песни родилось, идет домашняя работа, подготовка к студийной записи, потом студийная запись - и отложили в стол. И пока не накопится десять-пятнадцать песен на альбом... Как только они накопились, мы их собираем и отдаем издателю, а он их публикует. Мы не планируем свою студийную работу. Как пишутся песни, так и пишутся. Как только они пишутся, они сразу записываются. А как только накапливается достаточное количество записанных песен – мы выпускаем альбом.

О новом альбоме

— Я слушала ваш последний… крайний альбом. Нельзя же говорить последний!

— Почему? Можно говорить последний.

— Можно?

— Конечно, что за суеверия?

— Люди обычно боятся этого слова применительно…

— Нет, это суеверие, которое граничит с безграмотностью. Последний альбом, да.

— Здорово! Мне тоже не нравится слово крайний.

— Последний. Обязательно будут еще, но на данный момент это последняя пластинка, которая называется «Зажигалка». Даст Бог, мы будем продолжать свою работу. Не буду говорить, когда, но у нас уже есть третий альбом. Мы, как я уже сказал, не прекращаем свою работу (улыбается). Накопили, записали, сейчас готовим материал. Активно ведем работу над новым альбомом.

О поклонниках

— Сегодня поклонников ждет интерактив, вы будете отвечать на вопросы зрителей, которые сейчас придут. Часто ли вы практикуете это? И был ли когда-нибудь такой вопрос, который запомнился больше других, и, если запомнился, то чем?

— На акустике постоянно происходит этот интерактив, мы общаемся с публикой. Мне кажется, что в этом зале можно не стесняться и с места задавать все интересующие вопросы. А вот в залах побольше записочки передают трогательные, которые я складываю в кофры гитарные, а потом храню у себя дома. У меня уже целая библиотека этих записочек! (улыбается) А насчет вопроса, я не знаю. Честно. Они все разные, но какого-то такого выбивающегося из общего контекста, неординарного вопроса я вот сейчас, честно говоря, не припомню. Все они касаются творчества, некоторые касаются интересов литературных, музыкальных. О частной жизни спрашивают, но я никогда не отвечаю.

— Ни журналистам, ни поклонникам?

— А зачем? Человек интересен своей публичной деятельностью. Личная жизнь на то и личная жизнь, чтобы не быть предметом внимания и обсуждения других людей, поэтому я не любитель таких вопросов.

— В одном интервью вы сказали, что в нашей стране существует очень сложная система популяризации той или иной музыки. Вы можете назвать причину, по которой так происходит?

— Да. Это свойственная русскому обществу и русской ментальности черта корпоративности. Что в роке, что в поп-музыке одна и та же система. У нас есть структуры, например, СМИ, несколько радиостанций. Их совсем немного, и они представляют собой монополию на подачу того или иного музыкального материала. Без определенных связей и, скажем так, симпатий с их стороны по отношению к музыкантам очень сложно донести свой материал, свои какие-то творческие изыскания. Это работа администраторов, пиарщиков, директоров. Без учета этих людей, без того, чтобы они работали над командой, совершенно невозможно чего-то в этом смысле добиться. И они все друг друга очень хорошо знают, они общаются. Это вот: «Я тебе, ты мне. Ты мне тут помоги, а ты мне там помоги». Так и существуем. Ну, с другой стороны, а почему нет? Эти люди заслужили свой статус, они всю жизнь этим занимались, имеют право находиться на том месте, на котором находятся. У каждого человека свои вкусы и предпочтения. Они помогают тем, кому симпатизируют. В принципе, это довольно органичная система, она естественно выросла. И, поэтому, да, действительно, существует сложность из-за этой семейственности шоу-бизнеса, если угодно. Но, с другой стороны, если тебе тяжело и ты бросил, тогда ты сам виноват в этом. Старайся общаться с людьми, ищи контакты, ищи людей, которых ты сможешь заинтересовать. Предлагай им работать в твоем направлении и с тобой вместе. Найдется обязательно кто-нибудь, кто будет в этом участвовать из той семьи, которой необходимо.

— Философы называют умным человеком того, кто умеет держать в голове две противоположные точки зрения по одному и тому же предмету, и при этом не теряют способности соображать.

— Такая интеллектуальная шизофрения, да? (улыбается).

— Может быть.

— А мне как надо прокомментировать? Согласен ли я с этой мыслью?

— Да, конечно.

— В древней Греции были софисты, так называемые учителя мудрости. На самом деле они занималась не поиском истины, а дурачили головы. Это были политические демагоги, которые, просто жонглируя терминами и понятиями, умели доказать якобы логически… Там были такие логические ходы, неправомерные с точки зрения формальной логики. Софисты доказывали сначала тезис, его истинность, а потом антитезис, то есть утверждение противоположное. Делали они это для того, чтобы продемонстрировать, что всякая истина относительна. Что человек есть мера всех вещей.Софисты считали, что если ты сумел интеллектуально подчинить кого-то в споре, в диалоге, хотя, возможно, сам ты думаешь по-другому, но убедил человека в чем-то, то так оно и есть. Для него теперь так и есть. И для тебя, если ты в это веришь. Поэтому, если говорить о двух противоположных точках зрения, тезис и антитезис, настоящий философ, на мой взгляд – это тот, кто не разбивает на противоположные категории и не дурачит людей. Который целен в своих взглядах. Он приобрел какой-то опыт, систематизировал его и выразил в формах разума. Он эту позицию выстрадал, вымучил. Живет с этим мировоззрением и исповедует его. А если у него что-то меняется, он может признавать свои ошибки, иногда меняя свои тезисы на антитезисы. Главное, чтобы все было честно. Чтобы все шло от души, как говорится. И не было упражнений в доказательствах сначала тезиса, а потом антитезиса ради развлечения.

— То есть, вы не практикуете среди своих друзей или в тех же интервью таких приемов манипуляции сознанием?

— Нет, я вообще никогда ничьим сознанием не манипулирую. Я всегда говорю то, что думаю и то, что чувствую. Если у нас возникают какие-то споры с друзьями или коллегами, то в этих спорах мы выражаем себя так, как есть. В манипуляции не вижу никакого смысла. Мне никого подчинять не нужно. Никогда не было такой задачи.

— Люди не всегда делают это только потому, что у них такая задача.

— Манипуляция служит каким-то целям. Манипулировать - значит управлять. Относиться к человеку, как к предмету, вещи. Человек – это свободная личность, а если ты им манипулируешь, значит, отказываешь ему в этом статусе. Ты, фактически, отрицаешь эту свободу. Относишься к нему, как к животному, которого дрессируют или приучают, например, к лотку (смеется). Как кошку. А человек свободная личность, и его надо убеждать. С ним надо вести открытый диалог, а не манипулировать им.

Об отношении к людям

— Если говорить об отношениях между людьми и, в частности, прощении, вы из каких людей? Которые прощают на уровне сознания, но душой не прощают, или из тех, кто отпускает обиду полностью из себя и может идти дальше?

— По-разному бывает. Иногда искренне прощаешь и чувствуешь какое-то освобождение от того зла, которое тебе причинили. Простил - и все, и как груз… А бывает и так, что ты простил внутренне, а боль осталась. И груз остался. Внутреннее искреннее прощение не освобождает от боли. Раны не заживают. Прощать надо всем, наверное. А уж сможешь ли ты избавиться от болевых ощущений, пройдя эту процедуру прощения, это не факт. Поэтому я стараюсь прощать всех. Но, на мой взгляд, не все поступки заслуживают того, чтобы их прощали.

— Какие не заслуживают?

— Я не буду конкретизировать, просто достаточно того, что есть вещи, которые простить нельзя, на мой взгляд.

— Видимо, я уже ступила на личную грань.

— Ну да... Например, Христос говорил, что нужно прощать и врагов своих, то есть вообще прощать. Идти до конца. А я чувствую, что не в состоянии простить некоторых вещей.

О внутреннем художнике

— Музыкант, художник в своем творчестве как-то пытается выразить суть настоящего времени. Вы в своем творчестве наверняка тоже делаете это. Какими способами?

— Мы же продукт времени в некотором смысле, поэтому выражаем в языке, в тех проблемах, которые формируются в нашей голове. Я имею ввиду теоретические проблемы. Вся окружающая жизнь, которая тоже является продуктом времени. Сто лет назад жизнь была совсем другая. Теперь она не такая. В своей непосредственной открытости времени... Мы и живем в этом времени, в этом культурном пространстве. Питаемся этими культурными смыслами и, по всей видимости, каким-то образом оказываем влияние на культурную жизнь. Человек одновременно и творец, и творение культуры. Здесь связь диалектическая, она не односторонняя. Поэтому мы, конечно, выражаем дух времени. Какими средствами? Музыкальными, поэтическими, какие нам, творческим людям, доступны (улыбается).

— Хорошо, это понятно, но какие конкретно явления характеризуют наше время, на ваш взгляд?

— Нужно анализировать, сопоставлять. Как мы определяем специфику и содержание конкретной эпохи? Мы всегда сравниваем с тем, что уже было. Мы говорим: в эпоху Возрождения было то-то, то-то. Эта эпоха отличалась такими-то, такими-то чертами. Например, политическим строем, экономическим укладом, способом производства - Маркса вспомним - какой способ был в это время, а какой тип теперь. Отношением к религии. Например, средневековье было пронизано религиозными смыслами. Время это пронизывало все. И политику, и эстетику, и бытовые аспекты человеческой жизни. Сейчас принципиально другое отношение к религии. Это слишком широкий вопрос.

Чем характеризуется наше время, так сразу не могу ответить. Мне кажется, происходит потеря некого смыслового стержня. Вот я это так чувствую. Происходит разрушение смысловой вертикали. То есть, средневековый человек очень строгий, выстроенный вертикально в этом полете к Богу. Человек эпохи Возрождения и вообще человек модерна от Бога стремился к себе. Человеку стал интересен сам человек, он Бога вывел за скобки и стал опираться на себя. Знаменитый возрожденческий гуманизм. Антропоцентризм, если выражаться философской терминологией. Когда человек стоит в центре культуры. Это во всем выражалось, и в живописи. Раньше вся живопись – это была иконопись. Музыка была духовной, а в эпоху Возрождения и в эпоху Нового времени появляется светская музыка, развлекательная. Она не несла в себе смыслового соединения человека с Богом. Человек опирался на себя. И в философии, и в политике это было видно, и в экономике. Был какой-то вертикальный смысл. А теперь человек его потерял. Традиционные ценности перестали быть ценностями. Семейные, политические, религиозные, культурные... Они стали более размытыми.

В творчестве не обязательно наличие смысловой вертикали. Достаточно обладать каким-то настроенчеством. То есть, текст не ориентирует на смысл. Аллегория не для того, чтобы скрыть или подчеркнуть какой-то смысл, какую-то мысль, а просто создать настроение. И в музыке тоже, и в поэзии, и кинематографе... Особенно на Западе я чувствую размывающийся смысл. Не обязательно о чем-то думать, достаточно просто испытывать какое-то настроение, поток не сознания даже, а именно настроенчества. Забвение смысла, если угодно. Я, по крайней мере, так это чувствую... Хотя, наверное, я слишком абстрактно выражаюсь.

— Ну да (улыбаюсь). Вам не кажется, что эти размытые грани вскоре совсем исчезнут и на их место придут новые ценности?

— Я не знаю. А может, и не придут? А может, наступит эпоха постчеловека? Когда от человека ничего не останется. Вообще. Появятся существа, которые будут напоминать человека внешне, а внутренний духовный мир будет совсем иным. А может быть, вообще его не будет.

— Биологические роботы какие-то…

— Ну, не биологические... Нам сложно. Представьте себе человека традиционного общества, средневекового и современного. Они бы друг друга не поняли! Это два абсолютно разных существа. И тот, и тот человек. А формат антропологический разный. Поэтому все это очень интересно, но мы не можем, наверное, определить содержание того, что будет в будущем. Что из себя будет представлять новый человек. И, кстати, философы всегда пытались заглянуть в будущее. Ницше писал о сверхчеловеке. Он сам не знал, что это будет и кто это будет, но был уверен, что это существо будет по ту сторону традиционных ценностей. Моральных ценностей, категорий добра и зла, и так далее. Кстати, современный человек действительно во многом по ту сторону добра и зла, и всех христианских ценностей, о которых писал Ницше. Мы все, наверное, сделали шаг в сторону сверхчеловека. Ну, это чисто философский вопрос, не вполне уместно было бы его развивать.

Блиц

— Да, поэтому у меня есть блиц-опрос. Вам нужно не раздумывая и быстро ответить на вопросы.

— Ух, это сложно, давайте.

— Фридрих Ницше или Иммануил Кант?

— Ни тот, ни другой.

— Москва или Воронеж?

— Воронеж.

— Акустика или электричество?

— Электричество.

— Выразите бесконечность в одном слове.

— Бог.

— Главная ваша положительная черта.

— Искренность.

— А главная отрицательная?

— Неуверенность.

— Композиция в вашем творчестве, которую исполнять не хочется, но приходится?

— Колея.

— Секс, наркотики, рок-н-ролл. Дайте альтернативный девиз.

— Стараюсь не исповедовать и не давать никаких девизов. Вообще никаких. Надо жить без них. Надо опираться на свою собственную нравственную интуицию и избегать простых форм. Особенно идеологических. Жизнь настолько сложная штука, что простые формулы всегда ошибочны.

Беседовала Катерина Воскресенская

Добавить комментарий

Имя (обязательное)

E-Mail (обязательное)

Отправить

Отменить