"Трамвай "Желание"" под управлением Андреаса Мерц-Райкова прибыл из Серова в Екатеринбург. О том, как под музыку "Доменной печи" и Данила Мерзлякова разыгрывалась совсем не американская драма Теннесси Уильямса, рассказывает наш корреспондент Екатерина Нечитайло.
Вот, допустим, ироничный Мартин МакДонах. Как большинство пьес этого мрачного северянина ни крути, а никуда, ставя их в Перми, Москве, Новосибирске, от его родной Ирландии не денешься. Исключения из этого правила - "Безрукий из Спокэна", обитающий в Штатах, "Человек-подушка", где события разворачиваются в Восточной Европе, да свежие "Палачи", действующие в Америке, что является важным контекстуальным моментом. Или, например, эстет Оскар Уайлд. Вряд ли "Веeр леди Уиндермир" сможет в полной мере развернуться в Магадане 90-х, "Портрет Дориана Грея" сработает в Древнем Египте, а "De Profundis" без потерь переедет из Редингской тюрьмы в Бутырскую. А вот, скажем, Мариуса Майенбурга уже несколько лет бесстрашно пересаживают на русскую почву, меняя города обитания, корректируя условия существования, кидая по разным областям семена "Урода", "Паразитов", "Мученика". Не без потерь, не без купировок, не без скрипа и возмущения со стороны критиков и зрителей, но с интересными результатами. Ясное дело, что если необходимо, важно, убедительно, то можно попытаться и Медею в коммуналку отправить, и Саломею на Соловки выслать, и Гамлета в Африку снарядить. Опорный край державы же, как известно, никогда ни с кем не церемонится, никого не боится, ничего робко пробовать не собирается: он просто берет чертежи, созданные в 1947-м году Теннесси Уильямсом, и крепкой рукой выплавляет металл для местного "Трамвая "Желание"" на заводе небольшого уральского городка. Несколько меняя технические характеристики, выдавая новый паспорт с иной пропиской, ставя транспорт на свои рельсы. Теперь его депо - Серовский муниципальный театр драмы, рулевой - режиссер Андреас Мерц-Райков, кондуктор - художник Надежда Осипова, ответственные за музыку в дороге - Данил Мерзляков и группа "Доменная печь". Осторожно, двери закрываются, время в пути составит три часа, следующая станция - кладбище девичьих надежд.
Томас Ларир Уильямс, позаимствовавший свой псевдоним у университетских товарищей, которые постоянно звали его Теннесси, неоднократно подчеркивал, что начал писать очень рано, стремясь творчеством вырваться из условий, в которых было очень тяжело жить. Хотел спастись от повседневного мрака, подальше убежать от жестокого, безобразного, циничного мира, окружавшего его долгие годы, излечиться в слове и сюжете. В 30-е годы он, уже переживший разрыв с семьей, бедность, отказы от работы над постановками его пьес, еще не получивший Пулитцеровскую премию, не ощутивший мировую славу, не посмотревший фильмы по своим текстам, провел во Французском квартале Нового Орлеана, где в то время ютилась беднота, царила озлобленность, правила неоправданная жестокость. Где не любили чужаков, избегали перемен, были свои вековые законы, нарушение коих каралось изгнанием из стаи. "Трамвай ", которому было суждено принести автору бешеный успех, Уильямс запустил в Чикаго зимой 1944-го года; в 1946-м он снова вернулся в Нью-Орлеан, где, закончив работу, представил первый вариант текста, что назывался "Покерная ночь"; в 1947-м в Нью-Йорке состоялась премьера спектакля "Streetcar Named Desire" с Марлоном Брандо и Джессикой Тэнди в главных ролях. Историю о Бланш Дюбуа, что приехала в захолустный городишко к своей сестре Стелле за спокойствием и укрытием, а получила холодную войну с ее мужем Стэнли, режиссер Андреас Мерц-Райков обращает в беспощадную битву с прошлым, борьбу за право голоса на собрании, схватку с провинциальностью души человеческой. Кажется, главная героиня едва вырвалась когда-то из подобной дыры, убежала, сверкая пятками, чтобы покорять столицы, рванула жить по- новому, ринулась вытравлять из себя завод, скупая новые платья, мечтая о светлом будущем, дыша полной грудью. Но теперь...добро пожаловать домой.
Страна, где кричат по поводу и без, гарцуют по газонам днем и ночью, таскают чемоданы без продыху, постоянно роются в чужом белье. Даже по праздникам. Город, в котором ветер бывает двух видов: холодный и серно-азотный. Даже не тоска, безысходность, смерть, а прекрасное русское болото. Череповец, Серов, Нижний Тагил, Норильск, Малый Металл, Верхний Богвилль. Народ, что днем вкалывает, вечером пьет, ночью дебоширит, а утром - на ПАО «Надеждинский металлургический завод» (ранее Металлургический завод им. А. К. Серова). Даже не жуткий, а рабочий и счастливый. Осипова выстраивает на сцене не то деревянную теплицу, не то грузовой вагон, внутри которого находится небольшой простецкий мирок, где диван, стол, телевизор, холодильник, ванная, веник, вопящая соседка; над этим пространством расположен экран, куда с помощью камеры видеооператор Ольга Хорук в режиме реального времени выводит происходящие события крупным планом; в правом углу авансцены - гитары, ударная установка, микрофоны, к которым здешние мужики каждый раз бегут, сломя голову. Ведь сегодня (по плану местного Дворца культуры) состоится очередное важное выступление группы "Доменная печь", в которой и играют заводские ударники. Рьяно, гордо, с пролетарским размахом, купаясь в женской любви и мужском уважении. Стелле (Александра Незлученко) в этом мире хорошо и уютно, хотя порой она готова к показательным истерикам (чтобы появилась событие, о котором можно будет при случае поведать подружкам), Стэнли (Петр Незлученко) - легко и просто, Бланш (Елена Федорова) - невыносимо, ее новоявленному жениху Митчу (Дмитрий Плохов) - никак, их громокипящей соседке Юнис (Марианна Незлученко) - привычно, спокойно и ладно. Последняя, кстати сказать, может виртуозно и дорогу показать, и стопочку налить, и на три буквы отправить. Чисто по-соседски.
Слабейший не погибнет, сильнейший не выиграет, тихий омут ничем не проймешь.
Расфуфыренная Дюбуа-Федорова в этом заводском городе - чужеродный предмет, увядающая в грязи белая роза, постаревшая Ольга из "Трех сестер", что поработала учительницей, потеряла мужа, однажды закрутила роман с подопечным. Хапнула горя в жизни, ударилась в распутства, продала семейное имение, стала проходной комнатой для множества мужчин, а теперь заливает все это крепким алкоголем. Федорова, уходя от умильности, хрупкости, лишних соплей и воздушностей, напоминает женщину-танк, маскирующийся под принцессу, что зубоскалит, отчаянно меняет наряды, провоцирует всех и вся, захватывает территорию, пытается дискредитировать Стэнли всеми возможными способами. Работяга-рокер же сдаваться без боя не привык: Незлученко бесконечно органичен в своей жестокости к "понаехавшей", обаятелен в нетерпимости к любой фальши, силен в сценической и человеческой правде. Его мощь заключается в общепринятом патриархальном законе, его рубеж - проходная родного завода, его нахрапа хватило бы на взятие любого города. Если ему что-то не нравится, то он говорит об этом открыто, если нечто делают против его воли, то он наглядно показывает всем, как закаляется сталь, если барышня бесит его своими замашками, то он просто попросит ее уйти. Парни "с района" два раза повторять не будут. Важно отметить, что режиссер тонко и умно использует возможности данного каста: из Бланш, высокой и коротковолосой, не лепят Вивьен Ли, Стенли, рыжий и со щетиной, не вступает в спор с Брандо, Пореченковым, Ягодиным, Стелла, покорная лань из хрущевки, не пытается строить из себя интеллектуалку, что тоскует, негодует, рвется в столицу своей Родины. Они такие, какие есть. Умеющие посмеяться над тем, что когда-то играли в Первоуральске, бегущие в театр и на репетиции со всех ног, понимающие, что в Москве, конечно, хорошо, но нас и здесь неплохо кормят.
Первые минут тридцать "Трамвай" будто идет на квадратных колесах: шутки на тему кодекса Наполеона, девушек легкого поведения, семейной идиллии, что бросаются в зал, кажутся плоскими, темп - медленным, прием с камерой - общим местом. Дальше же "Desire" прочно встает на рельсы, смело разгоняется, летит во весь опор, оставляя позади заводские трубы. Юмор становится все страшнее и страшнее, песни звучат все веселее и веселее, город Зеро становится все узнаваемее и узнаваемее, а онлайн трансляция и вовсе начинает напоминать ежевечерние и долгожданные выпуски реалити - шоу, что после трудового дня смотрит вся слободка. Переводчик Екатерина Райкова-Мерц и режиссер Андреас Мерц-Райков, перелицовывая пьесу, подгоняя ее "по фигуре" города, пришивая к ней свежие пуговицы, создают хлесткий и точный спектакль, выдвигавшийся, кстати, на соискание Национальной театральной премии "Золотая маска" в 2016-м году, даже не о столкновении двух мировоззрений, а о схватке человека с целым городом, чужим надежным укладом, проверенным образом жизни. Нетерпимость как страсть, бестактность как кондиция, простота как принцип. Окончательно и бесповоротно у транспортного средства срывает тормоза на предфинальной сцене, в конце которой Стэнли насилует Бланш: эпизод, что обычно играется с надрывом, ухмылкой, в загадочном тумане, на полном серьезе, в серовском варианте напрочь сносит своей прямотой, честностью и оправданностью исхода. Незлученко и Федорова здесь искусно проходят, держась за руки, по узкой рельсе, что находится над пропастью: если перетянешь на себя, то сцена рассыплется, если полезешь на рожон раньше времени, то сорвется нужный градус, если один сделает резкое движение, то вниз свалятся оба. Будущий отец искренне хочет помириться с тетей своего грядущего ребенка, ищет пути к ее сердцу, старается заразить унылую даму своей радостью, а она буквально пышет неприязнью и брезгливостью, всячески раздражает и провоцирует, сама подкидывает идею физической расправы, всем своим видом показывает, что в этом уезде все для нее недостаточно хороши. Потому что они - чернь, грязь, быдло и провинция, а она, вообще-то, в светлом платье ждет трамвая на остановке.
"Давай, считая трубы вдалеке, пить водку из пластмассовых стаканов!" - весело и задорно скандируют герои фильма Натальи Мещаниновой про Норильск. "А мне все пофиг - я с покоса - уберите кирпичи, а на хрена уральский парень занимается Тай-Чи?" - подхватывает группа "Чайф", рассказывая про местных ребят от сохи и топора. "Всем женщинам прекрасного Вторчермета посвящается", - говорит перед началом очередных плясок на костях солист "Доменной печи", которая по ходу движения пьесы переименовывается в группу "Счастливые будущие отцы" . "Отцы" вживую наяривают энергичные песни на ломаном английском (потом что их так учили), беззлобно улыбаются (потому что в душе они зайчики), делают спектакль теплым, близким, неожиданно и невыносимо домашним (потому что Родину не выбирают). Из него не хочется выбираться, его законы конкретны и ясны, он плавно затягивает в свои сети, живет по правилам "Догмы 95", напоминает - нет, не -"Догвилль" Ларса фон Триера - "Торжество" Томаса Винтерберга, "Однажды в провинции" Екатерины Шагаловой, "Груз 200" Алексея Балабанова. В этих городах страшно что-то менять, в этих городах просто живут и работают, в этих городах путают желаемое и действительное, в этих городах ни во что не верят. Но и в этих городах джентльмены предпочитают не только гитары, но и блондинок. Обычно именно тех, которые искренне верят в то, что "скоро появится человек, который...". Пусть даже он будет небрит и похмелен, пускай она - девушка за сорок, не беда, если предпочтение совсем скоро скатится в банальную похоть, а бьет - значит любит. "Ничего", "авось", "ладно", "все образуется", "потом привыкнешь", "все так живут". Лишь бы не в одиночку ехать изо дня в день на дребезжащем трамвае "Желание" мимо полуразрушенного и обезображенного кем-то комбината "Надежда".
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
