12 июня на Эрарта Сцене выступил Дмитрий Быков — писатель, поэт, публицист и в целом фигура, не требующая представления. Быков рассказал о русских любовных треугольниках: Некрасов-Панаева-Панаев, Маяковский-Лиля-Осип, Ленин-Арманд-Крупская, Тургнев-Полина Виардо-Луи Виардо. Лекция была заявлена как «странная, крамольная и даже скандальная — о том, как семьи из трёх человек меняли историю». Мы побывали на лекции и записали для вас самые интересные мысли Дмитрия Львовича.
О лекции
То, что здесь написано на афише, разумеется, неверно. Просто, когда билеты с самого начала стали продаваться не очень живо, организаторы впали в панику и написали: вот, запретная литература, которая рождалась в Петербурге… Никакого ни к запретной литературе, ни к Петербургу лекция совершенно не имеет. Лекция называется «Русский треугольник», касается она русской семейной матрицы и в значительно большей степени касается эротики, нежели литературы. Но, поскольку на эротику уж точно никто бы не пошел, мы решились вот так вот это обозвать. Я избегаю читать эту лекцию в Москве и вообще в любых местах, где могут находиться лоялисты, потому что они могут ее неправильно понять, а что еще страшнее — понять ее правильно. Поэтому я читаю ее в Петербурге и в Лондоне.
О треугольнике как ключевой фигуре русской литературы — и русской власти
Я собираюсь говорить о довольно парадоксальной, никогда раньше толком не исследованной, очень плодотворной семейной и литературной конструкции, она же и властная конструкция, которая является русским, чисто русским ответом на общепризнанный кризис традиционной семьи. Эта конструкция имеет две версии. Одна из них более или менее описана Александром Эткиндом в его книге «Хлыст», где есть любовный треугольник Дарьяльский — Матрена — столяр (Прим. ред.: Кудеяров). Дарьяльский — так называемый слабый человек культуры, Матрёна — Богородица, а столяр — ее муж и хозяин. Условно говоря, сильная женщина, человек из народа и интеллигент. Второй модус этого треугольника пока еще не описан нигде, хотя служит предметом бесчисленных сплетен. Дело в том, что в литературе обычно, во всяком случае в российской, господствует треугольник: сильная женщина плюс два альтернативных, тесно дружащих между собой мужчины. В российской власти господствует другая конструкция: сильный мужчина и при нем две тесно дружащих между собой женщины. Впрочем, дружить они не обязаны, как не дружила Долгорукова с женой Александра II. Тем не менее, треугольник был оформлен государственно и ни у кого в стране, ну, кроме разве что самых оголтелых ригористов, существенных нареканий не вызывал... Вот это и есть на самом деле главная русская ситуация: жить с одной, спать с другой, не исключено, что все это время мечтать о третьей, и все это время производить шедевры, продиктованные двойным чувством вины!
О сходстве коммуны и секты
Я сразу хочу отмести разговоры о коммуне, потому что коммуна — это ответ на вызовы времени, когда несколько молодых радикалов, как в слепцовской коммуне или коммуне Мэнсона, другие в 60-е годы, объединяются не столько для разврата, сколько для ведения общего хозяйства. В России советской в 20-е годы такая конструкция тоже была достаточно распространена… Коммуна вообще обычно кончает очень плохо, и вот это на самом деле важная черта, потому что коммуна — это, в сущности, секта. Всякая секта структурирована по тому же принципу, глава секты, как в Джонстауне, позволяет себе абсолютно все, сожительствует с наиболее хорошенькими любовницами, они между собой не конкурируют, потому что его обожествляют, затем внешний мир раздавливает секту, что приводит либо к массовому убийству, либо к массовому самоубийству, либо, облегченный вариант, — к массовому разочарованию, как в слепцовской коммуне, где все участники довольно быстро умирают от туберкулеза. Но эта ситуация неинтересна уже потому, что очень недолговечна, тогда как треугольник является очень устойчивой и, что самое главное, очень продуктивной формой жизни.
Как возникают треугольники и зачем они нужны
Стартовая среда для появления треугольника — это салон. Он формируется там, где есть очаровательная хозяйка этого салона. Как правило, это женщина даже внешне, даже антропологически одного типа: с лицом смуглым, матовым, с черными волосами и с черными или темно-карими, как у Лили Брик, глазами, неотразимо очаровательная, она всегда общается с огромным количеством людей и, как вспоминали о Панаевой, «она к каждому умела подойти с единственно занимающим его разговором»... Никаких особых чувств к этой хозяйке салона муж не питает. Как, скажем, Осип Брик к Лиле. Он ее очень любил, он мог называть ее «кисит» и «кислит», рисовать ей трогательные картинки, обсуждать с ней журнальные дела, но он к ней решительно ничего не чувствовал. Простая и добрая Женя, на которой он женился открыто в 27 году, нравилась ему гораздо больше. Вообще странное отсутствие влечения мужа к жене — главная инвариантная тема этого треугольника. Второй инвариантный мотив — то, что герои объединяются для деятельности. Не для литературы, хотя литература является следствием такой чрезвычайно активной ментальной работы, которая в этом кружке возникает.
Цель треугольника, и это принципиально важно — не удовлетворение похоти, это оптимальное устройство среды для того, чтобы выпускать хороший журнал или писать хороший роман. И вот это в России само принципиальное, потому что эротические интересы играют здесь роли двадцать пятую. Многие будут винить климат, отсутствие сексуального просвещения… На самом деле наоборот: просто в России это не составляет проблемы, к этому легко относятся. Вот написать роман — значительно труднее. Построить такую семью, где все были бы довольны и где бешеная невротизация общества не приводила бы к постоянным истерикам, срывам, взаимному убийству — вот это и есть русский ответ на ситуацию гнета.
Некрасов и Панаевы
Есть очаровательная женщина, которая вышла замуж главным образом потому, что ее тиранили в семье. Это момент освобождения, бегства, никакого эротического влечения тут нет. Нет даже особого уважения к супругу. Она (Прим. Панаева) вообще вспоминает о Панаеве с любовью: ее умиляет, что всегда, обращаясь к своим мужикам, он начинал со слова «Господа!», ответом на что был дружный гогот. Тем не менее — любили: милый, простой, добрый русский барин...
Тургенев и Виардо
Пожалуй, лучше всех с ситуацией этого треугольника справился Тургенев, которого бужевальская жизнь очень устроила. Мало того, что он сам «поселился на краю чужого гнезда», бесконечно сетовал и ничего не предпринимал для того, чтобы изменить эту ситуацию. Но он ввел в это гнездо еще и свою внебрачную дочь от крепостной крестьянки и посвятил ей прекрасное стихотворение в прозе: «То не ласточка слепила дом под обрывом, то ты с чужой семьей сжилась, стерпелась, моя терпеливая умница!»* Надо заметить, что терпеливую умницу учила пению непосредственно Виардо, и сама Виардо, кстати говоря, была вполне довольна этой ситуацией. А муж ее, Луи Виардо, был ближайшим другом Тургенева, и апофеоз трогательной дружбы — это их встреча за две недели до смерти, когда Луи и Ивана Сергеевича вывозят на последнюю прогулку в инвалидных колясках в парк, и они на лестнице пожимают друг другу руки. Через две недели умирает Тургенев, через месяц — Луи Виардо. Это сравнительно мирный вариант, может быть, потому, что эротической подоплеки в этом романе почти не было с самого начала. Известно, что Полина Виардо, даже с точки зрения Тургенева, была совсем не хороша вне сцены, зато на сцене она волшебно преображалась, и что вечное желание поэта обладать сценическим образом неудовлетворимо. На самом деле история Тургенева самая счастливая.
Маяковский и Брики
Что касается третьей инвариантной темы, которая появляется во всех этих треугольниках неизменно, — это момент отжатия журнала, если угодно, или, чтобы не употреблять блатную лексику, перехода супружеского дела в руки любовника. Это очень заметно в ситуации Бриков, когда Маяковский стал главой бриковского издательского дела и возглавил «Новый ЛЕФ». Всю работу по которому, тем не менее, делал Брик. Он (Прим. Маяковский) был всего лишь душой организации.
О разрушении патриархальной семьи, или о чем на самом деле писал Чернышевский
Из-за этой-то мысли я и не могу читать эту лекцию нигде. И я очень надеюсь, что все, что я сегодня говорю, останется между нами. То есть пусть это не выходит за пределы «Эрарты». Пока в России не будет разрушена патриархальная семья, в ней смешно мечтать о политической свободе. Ужас сказал, да? Проблема заключается в том, что понимание романа Чернышевского (Прим. “Что делать?”) во многих отношениях было сбито ленинской и постленинской его трактовкой. Суть романа оказалась погублена. А суть вовсе не в снах Веры Павловны и даже не в шифровке, которая там, скорее всего, присутствует. Это роман о том, что российское патриархальное общество, российская вертикальная структура не может быть разрушена иначе, как путем разрушения на атомарном уровне, а атомом этой матрицы является патриархальная семья.
_____________________________________________________________
* И.С. Тургенев «К ***»(«То не ласточка щебетунья…»):
То не ласточка щебетунья, не резвая касаточка тонким крепким клювом себе в твердой скале гнездышко выдолбила…
То с чужой жестокой семьей ты понемногу сжилась да освоилась, моя терпеливая умница!
_____________________________________________________________
Фотографии Алисы Косенковой
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
