«Тёмные аллеи» Бунина называют то сборником рассказов о настоящей любви, то произведением, полным грязи и бесконечных страданий. Но что если попытаться не уходить в крайности и разобраться, о какой на самом деле любви говорит писатель и только ли ей посвящён цикл?
Однажды она промочила в дождь ноги, вбежала из сада в гостиную, и он кинулся разувать и целовать её мокрые узкие ступни — подобного счастья не было во всей его жизни.
(«Руся»)
Над циклом «Тёмные аллеи» Бунин работал с 1937 по 1946 год. Вокруг разгоралась, а затем зверствовала Вторая мировая война. В бунинском дневнике записи о написанных рассказах соседствуют с записями о воздушных тревогах над Лондоном, добывании пропитания («добыли 1/2 бут. прованского масла, 2 кило картошек, 30 яиц — и счастливы!»), перевороте в Югославии... Но в созданном цикле ничего из этого не было. Зато была дореволюционная Россия, мир юности и молодости Бунина. И в этом мире царило то, что писатель противопоставлял «миру, который рушится на глазах, — нечто устойчивое, постоянное, вечное». Любовь.
Если подразумевать под любовью исключительно духовную близость, чувство глубокой привязанности, готовность на самопожертвование, то в рассказах «Тёмных аллей» любви почти нет. Но если говорить о чувственности, эросе, «горячей сердечной склонности», любви-страсти, то «Тёмные аллеи» — во многом об этом. Как отмечал В. Ф. Ходасевич о рассказах Бунина середины 1920-х: «…предмет бунинского наблюдения и изучения — не психологическая, а иррациональная сторона любви, та её непостижимая сущность (или та непостижимая часть её сущности), которая постигает, как наваждение, налетает Бог весть откуда и несёт героев навстречу судьбе».
Многие русские классики писали о том же чувстве. Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Гончаров, Толстой, Чехов — у кого из них не найдётся произведения с любовным сюжетом, где героев необъяснимо влечёт друг к другу? Но в романах и поэмах классиков сексуальные желания были завуалированы; Бунин говорил о чувственности не скрываясь.
Читайте также
«Тёмные аллеи» — не «энциклопедия любви». Это не обозрение разных видов чувства (да и предполагает ли Бунин, что оно бывает разным?) и уж тем более не справочное пособие о том, как любить в реальности. У любви в цикле один исток — влечение, и чаще всего Бунин пишет о чувствах героев-мужчин. Поэтому «Тёмные аллеи» можно было бы назвать галереей пейзажей и интерьеров дореволюционной России (по большей части), в которых возникало и обрывалось влечение мужчины к женщине.
A Summer Night, H. Harvey (1941)
Центральная для всего цикла тема, общие черты и повторения или «пересечения» сюжетов создают ощущение, что ты читаешь одну и ту же историю в разных вариациях. Например, в «Речном трактире» герой оберегает девушку от «падения», низкой связи с разгульным мужчиной. Мотив спасения повторяется и в «"Мадриде"». Но там вызволение из беды оказывается лишь внешним: как отмечает Е. Р. Пономарев, герой, «спасающий» проститутку, «прежде всего, получает эротическое наслаждение, а перспектива спасения сулит ему многие дополнительные радости».
Больше чем в четверти рассказов цикла любовный сюжет оформлен в воспоминания героя или героев. Воскрешают в памяти прошедшее Надежда и Николай Алексеевич в рассказе «Тёмные аллеи». В разговоре с женой вспоминает о первой любимой (которая как «никакая другая возлюблена не будет!») герой «Руси». Как об «особенно дорогом любовном воспоминании» и «особенно тяжком любовном грехе» излагает историю Гали Ганской герой одноимённого рассказа. Всю жизнь помнит прощание с любимым героиня «Холодной осени».
«Женщина, идущая по лесной тропинке», В. Д. Поленов (1890-е)
Окаймлённость воспоминаниями вызвана и тем, что в бунинских сюжетах часто встречается юная любовь. Та же «Руся», первые части «Натали», «Волки», «Качели». Жизнь героев ещё только раскачивается, и потому сильнее переживаются прежде не испытанные взлёты чувств. Первая любовь остаётся для героев на всю жизнь ярким, но недосягаемым воспоминанием — такой же для Бунина была и Россия.
То, что объединяет любовные сюжеты цикла: мгновенность, кратковременность счастья героев и их неизбежная разлука. Бунин не показывает — и, кажется, не предполагает — долгой любви. Нет ни одного рассказа о любви в браке, семье (если не считать фоновые отношения в «Красавице»). Герои и близко не подходят к вопросу: «Что нам делать, когда пройдёт страсть?». До того, как влечение будет удовлетворено, и тем самым закончится любовь и счастье, писатель разъединяет судьбы персонажей: появлением матери («Руся») или старухи-служанки («Антигона»), революцией («Таня»), смертью («Поздний час», «Натали», «В Париже») или убийством («Генрих», «"Дубки"»), уходом героини к другому («Муза»), наконец, простым расставанием («Волки», «Визитные карточки», «Чистый понедельник»).
В бунинском мире герои не борются за любовь. Покорно уезжает из отчего дома, оставляя свою возлюбленную, герой «Ворона» (и лишь позднее он бросает вызов родителю, отказавшись от наследства). Покидает Анфису, жену старосты, что потом убьёт её, гвардеец из «"Дубков"». Готов «кричать от отчаяния», но так ничего и не делает студент в «Антигоне».
«Антигона», Ф. Лейтон (около 1882)
Счастливыми кажутся те рассказы, в которых будущее, неизменно приносящее расставание, ещё не настало. Но таких в цикле немного: «Месть», «Качели», отчасти «Смарагд». А в рассказе «Кума», где отношения героев могут продолжиться, мужчина начинает предчувствовать свою ненависть к той, что накануне даровала ему «неожиданное счастье».
Ю. В. Мальцев писал: «Краткое счастье любви у Бунина сменяется катастрофой именно потому, что катастрофичность заключена в несовместимости любви с земными буднями. Всевозможные трагические коллизии бунинских рассказов есть лишь выражение этой катастрофичности, внешней (сюжетной) катастрофы могло бы и не быть, и тогда обнаружился бы трагизм самой жизни».
И писатель изображает мгновения любви, пока она ещё жива.
Однако сложно рассматривать «Тёмные аллеи» исключительно как цикл о моментах любви, наслаждения. Счастье достигается или не всегда, или не всеми.
В «Кавказе» радость одних оборачивается трагедией для другого, фокус смещается, «палач оказывается жертвой». В «Зойке и Валерии» главный герой, Жорж, так и не ощущает счастья после долгожданной близости с девушкой — он сразу же оказывается охваченным мыслью о скорейшем самоубийстве. Самоубийство молодого человека из-за неразделённой любви присутствует и в «Часовне».
«Признание в любви», И. Е. Репин (1889−1897)
Сюжет почти трети рассказов «Тёмных аллей» содержит насилие (изнасилование или убийство) или попытку насилия над героинями. Убийства происходят, когда герои-мужчины лишаются своей власти «обладания» женщиной («Генрих», «"Дубки"», «Барышня Клара», «Пароход "Саратов"»). Вседозволенность для мужчин и низкое социальное положение женщин обусловливают сексуальное насилие. В половине случаев героини ужасающе спокойно переносят свершившееся, иногда даже называя это любовью («Таня», «Второй кофейник»). Не остаются безнаказанными попытки насилия только в двух рассказах: «Баллада» и «Ночлег». В обоих случаях зверь — «Господень волк» в «Балладе» и преданная собака в «Ночлеге» — расправляется с насильниками, «спаситель от зверя выступает в образе зверя».
Этюд для «Лунной ночи», И. И. Левитан (1899)
Если рассматривать «Тёмные аллеи» исключительно как реалистичные истории и исследовать их с психологической или «житейской» точки зрения, многое упускаешь. Художественный мир цикла, от которого буквально веет «эстетическим совершенством», не ограничивается обыкновенным изображением действительности.
У Бунина многое скрыто в деталях. Самое простое — имена героев. Например, отмечает Н. Г. Сичинава, в «Вороне» имя главной героини — Елена — отсылает к Елене Прекрасной из русских народных сказок и к царице Елене из греческой мифологии; а отчество «Николаевна» вызывает звуковую ассоциацию с первой частью выражения «ни кола, ни двора» и указывает на нищету героини. Имя Музы из одноимённого рассказа напоминает читателю о музе как символе вдохновения, чей «приход и уход непредсказуем и неуправляем». А её фамилия без женского окончания, Граф, отражает твёрдость и «мужской» (в традиционном понимании) волевой характер. В «"Дубках"» имя мужа главной героини, Лавр, означает «победа», «торжество» — и в конце он действительно, как преступник, торжествует.
Иногда в подтекст уходит окончание рассказа. В «Речном трактире», как указывает исследовательница О. В. Богданова, в финале можно найти намёки на дальнейшую судьбу девушки. В тексте появляется «образ-символ фонарей, который настойчиво (дважды) акцентирован в трёх строках: "Я догнал её под первым фонарем на булыжной набережной, взял под руку, — она не подняла головы, не освободила руку. За вторым фонарем, возле скамьи, она остановилась и, уткнувшись в меня, задрожала от слёз"». Таким образом писатель «создаёт принципиально важный и весьма красноречивый образ "красных фонарей"».
В деталях заключён и смысл окончания «Ворона». Герой наблюдает свою возлюбленную и её мужа, его отца, в театре. Внешне героиня, «оживленно» оглядывающаяся вокруг, не кажется несчастной. Но театр, в котором находятся герои — это место, где актёры играют роли. Так читателю доводится мысль об «отсутствии искренних чувств в отношениях Ворона и Елены».
Широко реализуется писателем интертекстуальность: прямое или неточное цитирование поэзии (стихотворение Н. П. Огарёва в «Тёмных аллеях», построчное воспроизведение стиха Я. П. Полонского в «В одной знакомой улице»); аллюзии на русскую литературу («Дворянское гнездо» Тургенева в «Чистом понедельнике», «Станционный смотритель» Пушкина в «Степе», «Яма» Куприна в «"Мадриде"», «Дама с собачкой» Чехова в «Визитных карточках», лермонтовские мотивы в «Весной, в Иудее») и мировую («Милый друг» Мопассана в «Гале Ганской»); обращение к античным мифам («Антигона»).
«Великий постриг», М. В. Нестеров (1898)
Рассказы цикла можно читать не раз, и с каждым новым прочтением отыскивать детали и смыслы, прежде не замеченные. Можно перечитывать цикл ради атмосферы дореволюционной России, воссозданной (или созданной?) писателем в пейзажах, интерьерах, костюмах героев, гастрономии. А можно читать «Тёмные аллеи» как разноликие истории об отношении мужчин и женщин; истории, что порою страшны и трагичны, но среди которых иногда мелькает свет искренних чувств, пусть и ставших воспоминанием.
— Идти к дедушке и, упав на колени, просить его благословения? Но какой же я муж?
— Нет, нет, только не это.
— А что же?
— Не знаю. Пусть будет только то, что есть… Лучше уж не будет.
(«Качели»)
Обложка: «Осенний день. Сокольники», И. И. Левитан (1879)
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
