Воскресным ноябрьским вечером в петербургском театре-студии «Тесные Связи» вниманию широкой публики был представлен спектакль «Я» по пьесе известного польского поэта и писателя Тадеуша Ружевича «Картотека».
Спектакль «Я» на данный момент является пока что первой и единственной постановкой молодого театра-студии, образованного в феврале 2012 года в стенах дома культуры «Троицкий», расположенного на проспекте Обуховской обороны недалеко от метро «Пролетарская». Силами и стараниями всей актёрской труппы под чётким и умелым руководством талантливого режиссёра Александра Дмитриевича Самодурова на сцене театра в течение 9 месяцев, как ребёнок, рождалась дебютная постановка.
Премьера спектакля состоялась 20 апреля этого года, и спустя несколько месяцев, 3 ноября, петербургские зрители вновь получили уникальную возможность увидеть на сцене театра-студии «Тесные связи» пьесу «Картотека», ставшую ключевой драмой польского послевоенного авангарда.
Тадеуш Ружевич, которого также называют «польским Чеховым» – яркий представитель польского «театра абсурда», рассвет которого пришёлся как раз на середину ХХ века, когда была написана «Картотека». Но, в отличие, например, от британского театра абсурдабританской комик-группы Монти Пайтона, чья комичная абсурдность строилась на жёсткой сатире и иронии над социальным устройством и нравственными устоями британского общества, Ружевич в своих пьесах подходит к проблемам современности со всей серьёзностью и, я бы даже сказал, трагичностью и пессимизмом.
Тема «культурного обнищания» и пагубного влияния на людей массовой культуры потребления, затронутая в «Картотеке» и воплощённая в спектакле «Я», является доминирующей для Ружевича и проходит через всё творчество польского драматурга. Пьеса наполнена до краёв угнетающим ощущением внешней и внутренней пустоты, общей разобщённости, собственного бессилия и неспособности как-либо изменить сложившуюся ситуацию.
«Сочетание несочетаемого стало возможным в современной жизни, которую характеризует культурно-эстетическая деградация молодого поколения», - утверждает Г.Н. Санаева в своей статье «Кризис современной культуры в творчестве Тадеуша Ружевича». «Выстраивая свои произведения по принципу неожиданно-пугающего контраста, Ружевич пытается передать читателю собственный ужас от наблюдения за процессами, нарастающими в современном мире, и побудить его задуматься о происходящем. Через созданные образы-метафоры автор будто говорит, что попытка представить человеческий мир, судьбу поколения в современном мире может быть лишь механическим соединением отдельных фактов, того, что «рассыпано», разрознено и перемешано. Ружевич приходит к убеждению, что отображаемый искусством мир – это разбитое зеркало: художник может лишь снова и снова пытаться сложить образ мира воедино, хотя заведомо знает, что «это сложиться не может».
Но что же побудило молодой театр-студию «Тесные связи» взяться за столь сложную постановку, как в плане идейного воплощения пьесы Ружевича, так и в части понимания и осознания зрителем глубокого смысла, заложенного в произведении? Ведь гораздо проще и выгоднее было бы начать с чего-то известного и понятного всем, чтобы привлечь больше публики в зал. Ответ, в общем-то, лежит на поверхности. Актёрам театра важен думающий зритель, понимающий и остро чувствующий всю «невыносимую лёгкость бытия», навязанную обществом потребления и средствами массовой информации.
И всё же вернёмся от размышлений о пьесе Ружевича «Картотека» к спектаклю «Я». Началось всё, как и обещали, с перфекционизма и продолжилось абсурдом сразу же после того, как погас свет и поднялся занавес. Вниманию зрителей предстала кровать, на которой лежал главный герой пьесы. Вошли какие-то люди и чуть ли не с порога принялись отчитывать его и даже бить за съеденный сахар. Судя по всему, это были его родители, отчаяние и сложные жизненные обстоятельства которых вынудили их экономить практически на всём. Но вместо того, чтобы оправдываться или как-то защищаться, Герой начинает раскаиваться и сознаваться во всех своих грехах и преступлениях, даже тех, которые он не совершал. Поначалу внешне спокойный, он в один момент превращается в раздражительного человека, находящегося на грани нервного срыва, у которого уже просто не осталось сил терпеть упрёки и претензии родителей.
Так кто же он, главный герой спектакля «Я»? Даже сам автор пьесы не может точно объяснить читателю-зрителю, кто он такой. Редкие ремарки лишь поясняют, что «он часто перестает быть героем повествования, и его заменяют другие люди – тоже «герои». О его жизни свидетельствуют фрагменты, как карточки из картотеки. Для персонажа пьесы Ружевича, как и для него самого, «мир упорядоченных событий, чётких понятий и логики кончился во время Второй мировой войны. Ценности раздавлены историей. Отсюда контраст внутренней пустоты Героя и внешнего хаоса вокруг него. Мир нужно создавать из того, что сохранилось в памяти. Герой с большой неохотой общается, пытается изобразить потерю памяти, одним словом, он желает быть Анонимом для посторонних».
Формулировка, данная такими критиками, как, например, госпожой Г.Н. Санаевой, более чем полностью поясняет суть всей трагедии человека, чьё обезличивание развернулось на страницах драмы Тадеуша Ружевича. Но на первый взгляд человека, не знакомого с его пьесой, герой спектакля «Я» – есть Бог, очень уставший Бог. Он уже сотворил и Землю, и населил её тварями разными, и человека создал. И вроде бы уже пора на покой и заслуженный отдых, но заботы не отпускают его. Люди всё время приходят к нему со своими молитвами, просьбами, жалобами, проблемами, требованиями, претензиями. Они просят совета, денег, внимания или ругают его, на чём свет стоит. А его это уже настолько всё откровенно достало, что он готов лезть в петлю, лишь бы избавиться от этих назойливых людей. Но потом, воскликнув: «Вешайтесь сами!», - как бы вовремя опомнившись и вспомнив, что на самом деле это он их создал, породил, и он же в праве их и погубить. Что он, собственно, и сделал в очередной сцене, ножом расправившись с одним из них.
Также в образе главного героя пьесы, начинающего и заканчивающего каждую сцену лёжа на кровати, прослеживается некая аналогия с Обломовым. Так же, как и в романе Гончарова, главный персонаж спектакля большую часть времени проводит в постели, мечтая только о том, чтобы все его оставили в покое. И он бы и не вставал с неё совсем, но… Его всё время кто-то пытается поднять и заставить что-то делать:
- Нужно же что-то делать!
- Отстаньте!
- Ну, хоть не спит.
Время в спектакле – величина абстрактная и переменная. Действие спектакля на протяжении всего представления меняется и скачет от детства и юношества Героя к его зрелости и обратно. Меняются действующие лица, сменяются декорации, меняются даже имена главного действующего лица постановки. Постоянным и неизменным остаётся лишь только кровать.
Герой тоже меняется на протяжении всего действия. Угрюмость сменяется радостью от встречи с дядей, раздражительность замещается презрением к «собаке», готовой услужить любому, отчаяние – уверенностью в своих поступках, действиях и мыслях. Остаётся только удивляться, с какой скоростью на сцене сменяется вся эта гамма чувств у персонажа пьесы. Актёру Кериму Ильясову играющему роль главного героя спектакля «Я», выпала не самая лёгкая задача – показать все эмоции, овладевающие героем на протяжении всего действия – и с этой задачей он, безусловно, справился.
Эпизодические роли заслуживают не меньшего внимания. Режиссёру Александру Дмитриевичу Самодурову удалось задействовать в постановке всю труппу актёров. Без роли, пусть даже маленькой, не остался никто. Но даже те небольшие роли, отведённые начинающим актёрам, среди которых далеко не все имеют сценическое образование, были исполнены не хуже настоящих профессионалов.
Для того, чтобы задействовать в спектакле «Я» весь актёрский потенциал, режиссёр-постановщик пошёл на специальные авторские приёмы и ввёл в пьесу дополнительных характерных героев. Например, интересным элементом постановки стало введение в спектакль трёх персонажей-«дедов» в лице актёров, бросающих редкие реплики или хором произносящих набор слов, сходных по произношению, хотя и бессвязных по смыслу. «Деды» символизируют мысли и совесть главного героя. С ними он ведёт внутренний диалог. «Деды» трясут бородами, отдуваются, отвечают ему, поддерживают его, награждая овациями в минуты триумфа личности, или «грызут» его в моменты слабости и малодушия.
Но на этом работа режиссёра не закончилась. Придумать абсурдные ситуации – это ещё полдела, а вот обыграть их, да ещё и так, чтобы абсурдность ситуаций возросла до немыслимых пределов – многого стоит и, как минимум, заслуживает уважения. К примеру, сцена, где учитель географии принимает экзамен у «дедов», называя их молодёжью и обращаясь к ним как к недорослям бестолковым. Или сцена, в которой родители пытаются объяснить своему сыну, откуда берутся дети в тот момент, когда в его постели уже лежит девушка, с которой он явно не в «крестики-нолики» играл.
Постановка пропитана насквозь не только абсурдом и метафорами, но и символизмом. К примеру, сцена, где актриса Светлана Згонник, одетая в ярко-красное вечернее платье, встаёт с постели с яблоком в руках, предлагая главному герою как Адаму принять это яблоко и съесть его или хотя бы надкусить, соблазниться «тайнами познания», но, увидев, что он уже спит, громко заявляет, обращаясь к залу: «Мужчины – как дети. Стремятся к цели, но, достигнув, терзаются в муках. Прирождённые абстракционисты». Затем встаёт и уходит, сама же как Ева кусая яблоко.
Спектакль произвел на многих довольно сильное впечатление. Поразительность всей постановки ещё заключается и в том, что кульминация абсурда достигается только в самом конце спектакля после сцены с журналистом, когда из динамиков колонок начинают литься потоком на весь зрительный зал абсолютно дикие новости про всеобщий апокалипсис и трансформеров. И вот – финальная мизансцена: звучит музыка, главный герой стоит посреди улицы, мимо него идут люди, глядя в упор и не замечая его. Потому что «Его» нет?
Современная интерпретация пьесы «Картотека», написанной Ружевичем ещё в 1960 году, благодаря А.Д. Самодурову не просто получила новую жизнь, но и заставила вновь обратить внимание на острые социальные проблемы, ставшие актуальными ещё полвека назад. И, казалось бы, прошли не просто годы, но целые десятилетия, и что-то со временем обязательно должно было поменяться в сознании и мышлении людей. Но нет! Всё остаётся как было. Человека больше нет, осталось только человечество. Личность потерялась в безликой толпе. А особое мнение задавлено мнением общественным, диктуемым и распространяемым СМИ. «Я» перечёркнуто и истреблено. Всё поставлено на поток, и даже искусство превратилось в штамповку: индустрия моды, музыкальная индустрия, киноиндустрия. От одного слова «индустрия» уже хочется самому встать на табуретку и влезть в удавку.
В спектакле «Я» далеко не всё доступно для понимания с первого раза. Но это и хорошо, потому что, не распробовав, не раскусив с первого раза целиком все задумки режиссёра, хочется побывать на спектакле хотя бы ещё раз.
Следующий спектакль назначен на 7 декабря этого года, после чего театр-студия «Тесные связи» приступит к репетициям новой, так называемой, «чеховской» постановки по мотивам пьесы Мариуса фон Майенбурга «Урод». Так что не пропустите!
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
