"В этом городе, где жил и работал..." Олег Ягодин в главной роли предстал на сцене Центра Современной Драматургии в рамках фестиваля "Коляда-plays 2015". О спектакле Алексея Логачева по пьесе Константина Костенко рассказывает наш корреспондент Екатерина Нечитайло.
"Родина – это ментальная конструкция. Она живет исключительно в умах населения. Нет населения, нет Родины. Понимаете? Тем не менее, она нужна. У нее должны быть контуры, отличительные черты. Например, цветное пятно на политической карте мира… Герб, флаг… Особое щемящее чувство в области сердца… И конечно же, как можно больше слов и мыслей, связанных с этим священным понятием..."
"Родина", Константин Костенко
Россия. Наши дни. Сейчас Вы молоды, успешны, обеспечены, ироничны, полны амбиций, фонтанируете энергией, работаете в области культуры в одном из городов нашей необъятной Родины. Вы в меру циничны, живете без особого напряжения, излома, ловко обходите вселенский застой и повседневную рутину, язвительно относитесь к стране, в которой Вам посчастливилось родиться. Однажды по работе Вы поедете в небольшой городишко, чтобы сделать репортаж про, скажем, праздник урожая, фестиваль народного танца "Калинушка", день патриотической песни. Ничего не будет предвещать беды, но на обратной дороге по полям и степям у автобуса обнаружится техническая неисправность, после чего Вас в воспитательных целях медленно и с оттяжкой погрузят в настоящий провинциальный ад. В городе Анусинске, на территории которого разворачивается действие спектакля Алексея Логачева "В этом городе жил и работал..." по пьесе Константина Костенко "Техническая неисправность", Родину любить научат всех и каждого. Качественно, недорого и с большой буквы.
"В этом доме в 1941 г. Размещался эвакогоспиталя №...", "В этой школе в 1989 г. учился ...", "В этом доме жил и работал..." - мемориальные доски, являющиеся государственными памятными знаками, устанавливаются на фасадах, в интерьерах зданий, сооружений и на закрытых территориях, связанных с историческими событиями, жизнью и деятельностью особо выдающихся граждан. Это память, гордость и опора. Напоминающая о былом величии, бдящая за текущим порядком дел, предостерегающая будущие поколения. Но что может вырасти в городе, где от событий и персон остались только эти плиты из долговечного камня? Как жить в месте, где люди по-тихому сходят с ума? Зачем? В кратком пересказе история, в которую попал журналист газеты "Неделя нон-стоп" Александр Блик (Олег Ягодин), выглядит мрачноватым анекдотом, черной комедией, беспросветным сценарием фильма Алексея Балабанова, Андрея Звягинцева, Юрия Быкова, продолжением "Города зеро" Карена Шахназарова. Но никакие фильмы ужасов не сравнятся с окружающей действительностью. Из декораций - деревянное пространство сцены Центра Современной Драматургии со множеством дверей; весь реквизит возникает только в момент необходимости его использования; правый угол завешен пошленькой алой шелковой занавеской. Логачев не нагнетает атмосферу провинции, не заставляет пространство хламом, не вытаскивает на сцену признаки захолустья. У каждого свое понимание антуража этих мест, где народ задыхается в тесноте троллейбусов, носит галоши с пиджаками, лихо пляшет в окружении пейзажей. Самое жуткое, что здесь нет ни изуверских убийств, ни криминального беспредела, ни адовой кровожадности. Все происходит просто, быстро, буднично. Это город, в котором люди идут вперед, поддаваясь стадному чувству, а после, развернувшись на 180 градусов, толпой идут обратно; город, который обозначен маленькой черной точкой на карте края; город, в котором народ застыл в обиде за свою обычность, серость, бесцветность. За то, что их никто никогда не замечает.
Под псалом "Гляжу в озера синие" на протяжении двух актов Блика, сначала по-пижонски вышагивающего в горчичных штанах, красном пиджаке, пестрой рубашке, ломают различными способами, всячески лишают возможности двигаться, выдавая это за прививку патриотизма. Сам процесс "окультуривания" - напряженное, низкое, маняще - отвратительное зрелище, во время которого зал невольно становится и подельником, и соучастником, и безмолвным свидетелем. Здесь и сломанные ноги, и инвалидная коляска, и пытки местными пейзажистами, и постоянные обманы, и безмолвие чиновников. Блик для местных жителей представляет интерес чисто зоологический. Он же методично усугубляет свое положение, оставаясь верным своим принципам.
В городе Анусинске очень сложно понять истинные мотивы героев, в карманах которых спрятан отличительный знак жителей - белый платок с красной каймой. Все они - хамелеоны, изворотливые ужи, хитрые и мстительные субъекты. Провинциальная девушка Марина (Василина Маковцева), жаждущая любви с Бликом, с которой тот знакомится в автобусе, изящно сочетает хрупкость и агрессию, балансирует между гордостью и желанием, осторожно перепрыгивает с сострадания на месть; управляющий гостиницей Игорь Андреевич Андреевич (Сергей Федоров), иногда становящийся женщиной, ловко меняет личины в зависимости от ситуации и окружения: то ядовито прищуривается, то мило улыбается; Ресничкин (Александр Замураев), Лопатка (Максим Долинин), Анусин (Александр Фукалов) - язвительные люди с комплексом начальника шлагбаума, которые при этом якобы проявляют искреннюю заинтересованность в бликовских попытках устроить побег из города; водитель автобуса (Евгений Чистяков), превращающийся позже в друга Блика Димыча, и вовсе выглядит воеводой в этой кровавой игре на выживание, потому что именно со злополучной поломки транспорта все и началось; русская девушка в сарафане и с косой по пояс (Мария Кобелева) - Аленушка, Марья, Русская Смерть, периодически проплывающая по сцене, готова приласкать любого, но никто не знает цену этой любви. Все они вроде бы даже понимают, какой грех берут на душу, но, исповедовавшись у затемненного окна шепотом - криком, продолжают тушить свою злобу на судьбу о живого человека.
Перекликаясь с недавно вышедшим в Новосибирске альманахом "Песни Родине", спектакль Логачева не подминает ситуацию в стране под себя, не собирает сюжеты для "Криминальной России", не проверяет общество на степень духовности. В "Городе..." правдиво и грамотно выстроено практически все: мнимая гротескность обстановки, стройность текста, люди-образы, задумчивость, мрачный посыл, обрамленный иронией. Здесь есть и явные "приветы" спектаклям Николая Коляды (фирменные танцы, но малым составом, проходки с предметами через всю сцену, маскарадовское прикладывание руки ко рту со вздохом в момент смущения), и самостоятельные решения. Другое дело, что "правдив" сейчас будет практически любой спектакль или фильм, затрагивающий тему провинции, самосознания, слепости морали. И тут уже в игру вступает умение режиссера не переварить "правильность", довести "верное" до нужного градуса, точно рассчитать количество патриотизма на квадратный метр. Логачев в этом вопросе виртуозен, точен, умел и своевременен. Прям как ладная бойкая песня, исполненная во время государственного праздника.
Олег Ягодин, существуя на сцене почти два часа без перерыва, подробно проходит путь от лощеного щегла до полумертвого насекомого, овоща, существа, лишенного какого-либо жизненного сока. Он то срывается на истерический крик, то интимно шепчет, то хрипит, то пронзительно молит о помощи, бросаясь к каждому. Во втором акте, елозя на полу скрюченными пальцами, вывернутыми ступнями ног, гипсовым ошейником, он до последнего пытается найти хоть какой-то выход. Самыми невыносимыми становятся последние десять минут спектакля, во время которых Блику - Ягодину даруют шанс на спасение, на очищение, на свои "десять шагов до заветной двери". Зал же замирает в немом крике, потому что никак не может повлиять на происходящее. По чьему - то жестокому сценарию всем положено молчать. Если он справится - будет жив и счастлив, если нет - его персональная табличка "В этом городе жил и работал..." уже дожидается своего часа.
Егор Летов в комментариях к своим песням говорил, что долгая счастливая жизнь - это страшная ситуация, когда больше не существует подлинных праздников. Когда каждый день - фальшивый балаган, карнавал, сгусток ложного оптимизма. Именно такой расклад вырисовывается в маленьком городке, уснувшем вечным летаргическим сном, безысходным, затхлым, тоскливым, холодным, будто мраморная мемориальная плита. При всей точной трансляции авторских идей и обостренности тем исполнители не изобретают велосипед, не определяют моральных границ, не раскрашивают героев в цвета, не говорят манифестами, не делают карикатуры, но и не гонятся за хроникой. Они, пуская в глаза отрезвляющий туман, разрезают действительность, спокойно и сдержано вытаскивая на обозрение все внутренности. А зашивать ее придется нам самим, потому что больше некому. Если, конечно, в такой долгой и такой счастливой еще есть хоть какая-то необходимость.
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
