В Центре Современной Драматургии в рамках "Коляда-plays" Александр Вахов рассказывал историю "Ромула и Рема". Записки вела наш корреспондент Екатерина Нечитайло.
Для приготовления подобных записок вам потребуются:
- странная пьеса от Бернара - Мари Кольтеса, автора нашумевшего текста о серийном убийце "Роберто Зукко";
- дым - машина, черные одежды, цветные фильтры;
- артисты Центра Современной Драматургии и Коляда-театра;
- эротичный голос, шепчущий странный текст с интимной подачей и жвачкой во рту;
- режиссер Александр Вахов;
- музыка с агрессивными басами;
- волшебный шкаф, который будет и за предмет интерьера, и за инфернальное место, и за портал в загробную жизнь;
- фундаментальные вопросы типа "зачем?", "почему?", "что это означает?", "а что с ними в итоге случилось?".
Создайте на площадке царство придыхания и мрака, мир агрессии и приспособленчества, империю бездействия и мистики, погрузите туда все ингредиенты разом, закройте духовку, включите температуру на максимум, а потом вчитывайтесь в дневники выживших под тяжестью эпического полотна "Ромул и Рем", показанного в OFF-программе фестиваля "Коляда - plays".
Час первый, в котором долго и подробно проявляются родственные связи, кто кому дядя, кто где был, зачем мы все здесь собрались.
Дом в пригороде Франции. Мрачный, пыльный, неуютный. Мебель закрыта черным бархатом, по стенам развешаны портреты, одна из дверей перечеркнута оградительной лентой, под окнами стоит военный гарнизон, распевающий песни. В этом страшном месте духи в черных масках и с платками на ногах, похожие на террористов, договариваются между собой, воинственно разрезают пространство, ритуалят на понятном для них языке. Сюда из Алжира прибывает крупная женщина Матильда (Ирина Ермолова) с сыном-заморышем Эдуардом (Константин Итунин), дочерью-пацанкой Фатимой (Ирина Плесняева), громогласным голосом. Десантируются они к грубому брату Матильды Адриану (Сергей Колесов), портретно похожему на главного героя из фильма "Борат". Он и его женственный сын Матье (Илья Белов), мечтающий о походе на войну, не очень-то рады предстоящему воссоединению семьи, установке новых законов, дележке наследства. Бывшей жене Адриана покойнице Мари (Вера Вершинина) должно бы быть все равно на любые перемены, но та развлекается, говоря стонами, загадочно возникая в жизни героев, имитируя в микрофон приступы оргазма. Нынешней его супруге, сестре Мари Марте (Татьяна Бунькова), как черт из табакерки возникающей на горизонте, весело от любого приезда по причине постоянного алкогольного праздника. Периодически появляются слуги восточной национальности: Азиз (Ринат Ташимов) и Маам Келе (Вера Цвиткис), которые помогут, обогреют, научат. В этой сумасшедшей веренице персонажей, существующей надбытово, сложно не запутаться, не говоря уже о редкой возможности продраться сквозь лавины текста, водопады информации, пласты мистики. Много криков, паники, мельтешения. Все несчастны, оскалены, озлоблены.
Читайте также
Час второй, в котором говорят о предательстве, бреют головы, собирают камни.
Те же и префект полиции Плантьер (Алексндр Кучик), которому Марта нещадно мстит за прошлое. Света становится все меньше, тумана в мотивациях все больше, агрессивная музыка продолжает заполнять пространство. Основная задача - подробный рассказ истории. Основные речевые приемы - озвученное дыхание, вопль, мелкая речь. Адриан-Колесов, скинув парик, все больше схож поведением с диковатым Стенли Ковальски из "Трамвая "Желание"", на территорию которого посягнули узурпаторы-родственники. Он бесится и проклинает, призывает для поддержки стаю похожих на него мужчин, обезьянничает, скрывая внутри переживания любого рода. Ожесточенные споры все горячее, Ирина Ермолова все мощнее, красный и зеленый все активнее заливают сцену. Крики и завывания по-прежнему доминируют. Все всё ещё несчастны, оскалены, озлоблены.
Час третий, в котором обнажаются душой и телом.
Бесстрашно, эротично и откровенно танцуют Фатима и Матье. Она, сменив брюки на корсет, став соблазнительной девушкой, поддается зову Мари, диктующей движения, он - зову ее плоти. Духи ходят с топорами, готовя теракт. Плесняева соблазнительна, Белов уморителен, голос Вершининой полон истомы. В окно Икаром внезапно врывается большой чернокожий парашютист (Тарас Поддубный). Намекнув, что война не за горами, произнеся неспешный монолог, сверкнув белыми глазами, он уплывает в вечность. Колесов и Ермолова постепенно выпускают из себя пар, высокомерничают, замирают, проявляют огромную проблему человечества, именуемую бездействием, застоем, параличом воли. Апогеем станет их отрешенное царственное восседание на кресле, когда Фатиме потребуется помощь. Скорая. Зал протяжно вздыхает. Пришло время перемен, а все по - прежнему несчастны, оскалены, озлоблены. Но уже внутри себя.
Час четвертый, во время которого все уплывают в космос открытого финала.
Есть интересное содержание, нащупана любопытная форма, проложены идейные тропы. Но они редко соединяются вместе в некой точке, не всегда сходятся во мнениях, находятся в активном поиске общей тоники.
"Ромул и Рем" - забег на выживание в духоте смыслов, заплыв в море сюжетных линий, затяжной прыжок над острыми льдинами. Вахов концентрирует лучшее от его удачнейшего спектакля "Концлагеристы", но делает это немного навязчиво, не предлагая мощного нового решения, оставляя зрителю слишком много закрытых дверей. Духи снова ходят и маячат, говорят на тарабарском языке, выплескивают энергию под жесткие биты; вновь вспыхивают время от времени коллективные танцы с недоброжелательными руками и выкриками; опять томная речь переходит в крик. Притча увеличивается до героического сказания, семейная сага разрастается и расползается в стороны ветвями тем, многочисленные слои наплывают друг на друга. Не очень знакомый текст пьесы Кольтеса "Возвращение в пустыню", драма бездействия, требующая максимальной концентрации зрителя, подается в изнуряющем хронометраже. В нем практически невозможно удержать внимание даже при точных актерских работах, которые выпекаются три часа двадцать пять минут. Финал же спектакля открывает какую-то новую страницу в истории, подбрасывает свежий ингредиент в варево, призывает волчицу, готовую вскормить отцов-основателей не Рима, но новой единой семьи. Дальше неразборчиво.
Фотографии Софии Насыровой
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
