Почему его стоит прочесть?
Гениальная работа, меняющая сознание или косноязычная рождественская сказка про школьника? «Над пропастью во ржи» или «Ловец в хлебном поле» – роман Джерома Сэлинджера 1951 года. История шестнадцатилетнего Холдена Колфилда. Подростка выгоняют из закрытой школы «Пэнси», а тому не с руки возвращаться с такой новостью домой, ведь это не первая школа, с которой не сложилось. Стараясь оттянуть счастливую встречу, он проводит время, мотаясь по городу: проводя время в тех местах, где ему противно, с теми людьми, которые ему неинтересны и кому, в свою очередь, не интересен он. В конце концов, он возвращается домой, откуда попадает в лечебницу – у героя туберкулез. Конец истории. Теперь добавить к этому его рассуждения о мире и людях, а все выше описанное пустить в обратном порядке – и суть я передала.
Сюжет романа
«Над пропастью во ржи» собирался, как мозаика. Еще в университете Сэлинджер написал ряд рассказов, где так или иначе упомянуты герои романа. Поэтому то, что мы видим сейчас – целая картина, законченная, доработанная. Но сюжет считают посредственным. Как это у героя ни любви всей жизни, ни высшей цели? Где стремление спасти или поработить мир, наконец? Эта обычность многих раздражает. Совсем не по законам жанра. Да и какое отношение эта книга имеет к современности, все же вокруг меняется. А так ли уж меняется? Стоит сместить фокус, и станет ясно: этот роман о каждом, каждому, про каждого.
Читайте также
Главный кошмар Холдена Колфилда – стать тем, кем ты не являешься. Д.Б. – так герой называет в романе своего брата – человек, серия рассказов которого талантливо написаны. По мнению Холдена, эти рассказы настоящие, а все, что брат теперь делает в своем Голливуде – фальшивка, отрава, растрачивание себя. Герою не понять, что взрослому человеку порой ради общей пользы приходиться смириться с чем, что ему не нравится. Но, знаете, в шестнадцать лет еще так далеко до понятия «ответственность».
Позер, пацифист, лгун, трус. И все-то с ним не так, и заметно седой в своем сопливом возрасте, и каланча. А в мыслях и понимании мира он то удивляет, то расстраивает. Разве может один человек думать как сформировавшаяся и несформировавшаяся личность одновременно? Его принципы граничат с безумием, а понятие свой личности мрачно. Единственный человек, которого он любит по-настоящему – это его братишка Алли, который умер от малокровия. «Оттого, что человек умер, его нельзя перестать любить, особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?» – объясняет он своей сестренке Фиби. Он не ждет чего-то хорошего. Все хорошее уже было. Эта потеря, на которой то ли он зациклен, и тогда это грустно, то ли этой потерей он оправдывает свой социальный провал, и в таком случае это уже подло.
Рядом с ним хватает людей, которые его поддерживают, и это не только семья. Старик Спенсер, который в неком ужасе спрашивает:
- Неужели ты совершенно не думаешь о своем будущем, мой мальчик?
- Нет, как не думать – думаю, конечно. Только не очень часто. Не часто.
Героя не интересует, что там думает о его жизни старый историк. Хотя, рассуждая о нем, он скорее восхищается, чем не понимает: «Живет себе такой человек вроде старого Спенсера, из него уже песок сыплется, а он все еще приходит в восторг от какого-то одеяла». Другой преподаватель, по литературе говорит Холдену: «Пропасть, в которую ты летишь,- ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти». Такие настойчивые пинки к здоровью и счастью. Только никто не спросил, к чему стремится сам Холден Колфилд. Надо ли это ему? Но позиция Холдена в этом вопросе предельно ясно выражена: «Когда разговариваешь с преподавателем, думать вообще не надо».
Его речь полна экспрессивных выражений, оценок (Я ужасный лгун. Я чуть не сдох. Я подпрыгнул на тысячу метров). Но, кажется, он даже воспевает свои негативные черты. Взять ту же ложь. Он гордится, что может спонтанно по причине или без соврать и убедительно, за секунду придумать себе новую жизнь. Он рад этому, потому что, по сути, больше нечему. О таких персонажах говорят – «с надломом». Поиск в людях, которые вон – в шаговой доступности – некого понимания. Неуклюже, а потому это раздражает. Мало кто поймет, если к тебе в комнату придут и констатируют: «У тебя случайно нет сигарет? Если нет – я умру!» Говорит одно, думая в тот же момент о совершенно другом. А какая разница, что именно говорить, когда тебя никто не слушает? А если слушают, так это еще хуже. Все настоящее уже умерло. Даже эпистолярно. Никому это и надо. Настоящее, в смысле. Сочинение про бейсбольную рукавицу Алли. Разорвано, выброшено, обесценено. «Никогда ты ничего не делаешь по-человечески!» – выкрикивает ему сосед по комнате. Не понимая того, что в этом сочинении последняя правда и последнее по-человечески.
А причем тут вообще «Над пропастью во ржи»? Это из разряда часто задаваемые вопросы. В романе дается ответ один раз, вполне исчерпывающий: «Понимаешь, я себе представлял, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом – ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И моё дело – ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверное, я дурак».
Вместо эпилога
Джером Сэлинджер показал образ человека, который живет и думает не так. Поэтому роман обрывается. Что ждет Холдена Колфилда? Перфекционизм и специфическое восприятие этой жизни не даст ему быть счастливым. Он не пойдет на компромисс, никогда не согласится, никогда не смирится. А если этот мальчик все же повзрослеет, то с багажом преувеличенных в своем значении разочарований. Это будет тихонько его ломать, и доломает либо до угрюмого пьяницы, либо до преуспевающего циника. Это роман-исповедь. Такие речи обречены на восхищение или осуждение. Историю выносят на суд, забывая, что суть исповеди совсем не в том. Суть – в прощении. И понимании высшей степени. А, что ни говори, нам еще так далеко до этих понятий.
Когда-нибудь, говоря об этом романе, люди смогут ответить на все вопросы. И все станет понятно. Кроме одного. Пруд, в Центральном парке, у Южного выхода: замерзает он или нет, а если замерзает, куда деваются утки?
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
