«Крум» вызывает целый ряд ассоциаций, возможно, даже не претендуя на таковые. Очевидна задача режиссёра — создать состояние тревожной расслабленности, обломовщины наших дней, абортивного существования день за днём. Серый, тоскливый, хотя достаточно бодрый, мир, где события, даже если случаются, остаются незамеченными, а переживания - отложенными на потом. Этот психологически гиперреалистический мир вызывает параллель с фильмом Николая Досталя «Облако-рай»: здесь за недостатком событий герои практически искусственно создают себе «воспоминание», всем местечком провожая на Дальний Восток самого обычного парнишку, который соврал про отъезд просто затем, чтобы привлечь к себе внимание. Для них этот переезд по статусу почти как полёт Гагарина, в их однообразной жизни появляется некая веха, тема для разговоров на десять лет вперёд.
Крум, наоборот, возвращается из путешествия. Ни с чем. Впрочем, никто и не верил изначально, что он чего либо добьётся. Здесь, по сути, все эмоции с пониженным градусом. Даже переживания из-за смерти близкого проходят на тормозах: когда-нибудь потом поплачу, не сейчас.
Можно сказать, что Крум недостаточно любит Теруду. Впрочем, и эта «Маргарита» не даёт никакой поддержки своему «Мастеру». Для неё пара — не более чем некоторый стереотипный показатель благополучия. Ведь если твой парень хочет писать роман, чем не повод его поддержать? Но её благословения похожи на проклятия, уход жениха не порождает высокой драмы, это всего лишь то, чего от него и ожидали, и новая «Лариса Огудалова» понимает, что найденный ею выход в виде нового жениха не так уж и плох. По крайней мере, он её любит. И нельзя сказать, что они плохие люди — такие же, как мы с вами. А чего такого? Вспоминаем фильм «Четыре свадьбы и одни похороны», где очаровательная героиня Энди Макдауэлл рассказывает герою Хью Гранта о своих мужчинах, которые иногда идут в шахматном порядке. Вот такая жизнь, ага. Чего-то хочется, но что-то не случается. Просто фильм романтический, а «Крум» про то же, но лишён романтики. И, что интересно, мы привыкли видеть свою российскую действительность колорированной под «Облако-рай», а тут очень похожая, израильская по происхождению — и это не единственный такой текст из «Земли Обетованной». Важно, что у спектакля нет каких-либо этнических черт. Что интересно, существует несколько переводов «Крума» на русский язык. Один известный переводчик в комментариях к переводу пишет время от времени что-то примерно следующее: «Здесь нужно добавить местечковости/одесского колорита, так как этого от нас ждут». В театре Малыщицкого взяли перевод Марка Сорского, который не добавляет ожидаемых «одесских фишек», и поэтому пьеса выходит за рамки региональных проблем. Тем более, что в пьесе и имена не существующие, а выдуманные, со смыслом. Крум от корня глагола לקרום [ликром] - «покрываться коркой, затягиваться» (о ране), תוגתי [тугати] - «я скорблю/ я в печали», טרוּדה [т'руда] - «занятая», «загруженная работой», שקיטא [шкита] - слово странное, но имеет общий корень со словами категории «тихий», «спокойный» и т.д.
Ханоха Левина постоянно сравнивают с Чеховым. В отличие от чеховских, героев «Крума» не держат воспоминания. Они копошатся в некоем «сегодня», у них есть мечты, больше похожие на пустые скорлупки от рачков или улиток. Кто из нас не мечтал создать что-то великое в юности? Написать картину, книгу, пьесу, создать театр, сделать открытие и спасти мир от насморка. Крум, кажется, здесь родственен Константину Треплеву, но только лишь в озвученной цели — написать нечто. Мечта Крума — написать книгу, получить за неё деньги и уехать куда подальше из родного города. Никаких размышлений об искусстве мы здесь не встретим. В творчестве он прагматичен: он знает, что на описании убогого мирка, вроде его места обитания, можно «срубить» денег — значит, о нём стоит написать. И при этом герой считает, что возлюбленная рядом только помешает в достижении этой цели. Александр Худяков в образе героя, который считает, что ему для успеха не хватает каких-то внешних обстоятельств, с его внутренним миром, закрытым для других, уже привычен. Но стоит понять, чем же Крум отличен от его же воплощений Треплева и Иволгина в постановках Петра Шерешевского «Чайки» (Театр Малыщицкого) и «Идиота» (Приют Комедианта). Что нового, какой нюанс нереализованного художника отражён здесь?
Здесь человек, который хочет быть писателем — бытовой персонаж, отношение к таланту как к явлению банальному, предсказуемо-результативному, как трудодень швеи-мотористки. Впрочем, в «Чайке» Тригорин убеждает Нину в том, что труд писателя — такая же каждодневная рутина, как приготовление еды, в финале и Треплев утрачивает романтическое отношение к творчеству. Треплев склонен к депрессии, Крум, пожалуй, тоже, но его тип описан у Лермонтова: «И ненавидим мы, и любим мы случайно, ничем не жертвуя ни злобе, ни любви». В постановке Петра Шерешевского «Идиот» в театре «Приют комедианта» Иволгин в исполнении Худякова оказывается очень близким по типу к Треплеву, он воплощает тезис Достоевского о категории людей, которые считают, что чтобы творить (быть оригинальным), нужно раздобыть много денег.
Крум рассматривает творчество скорее как потенциальный источник дохода. Писательство всего лишь более доходный труд, чем работа мелкого служащего. Ничего оригинального или возвышенного в его мире не осталось.
Если сравнивать актёрские работы, то хочется отметить следующее. При том, что герои все, безусловно, разные, иногда не просто разные — малопохожие: разбитные Дольче и Фелиция Андрея Зарубина и Ольги Богдановой, традиционно-суетливая мать Крума Светланы Балыхиной, демонстративно-страдающий Тугати Виктора Гахова, женственная красивая Теруда Надежды Черных и др. - у всех у них чувствуется нечто очень важное общее. Какая-то общая мысль, отражающаяся во взгляде, общий душевный минор, жизнь с осознанием тупика. И при этом не покидает ощущение, что эти люди не до конца вышли из зрительного зала, хотя заигрывать с публикой никто не пытается. Здесь нет ничего героического, события мелкие, намеренно ретушируемые — кажется, ничего интересного. Тем не менее, зрители в зале на любом спектакле Петра Шерешевского находят своё. Очень самобытную «Чайку» принимают и фанаты авангарда, и поклонники так называемой «классики», даже если в первые минуты спектакля последние начинают шипеть, как сердитые кошки. Или «Гамлет». Даже тот, кто считает постановку неидеальной, не может не признать, что спектакль не пустой. «Обыкновенное чудо» — предложенная тема очевидна, открыта, сентиментальна... Но в каждой постановке, о чём бы она ни была, во-первых, речь очередь идёт о человеке, а во-вторых — и это стоит прочувствовать — на каждом этапе спектакля, постоянно, режиссёр «встраивается» в зрителя, проверяет контакт с ним. «Вы здесь?» «Мы тут». Поэтому и кажется, что исполнители не до конца вышли из зала: они там, они включают в свой ансамбль сидящих в зале. И эта черта, которую стоит ещё оценить и сформулировать как элемент почерка режиссёра.
P.S. После просмотра спектакля «Крум» не перестают преследовать параллели, не всегда имеющие реальный смысл. Одну из первых рифм вызывали странные отношения Крума и Теруды, оказывающихся вместе от случая к случаю, когда рядом никого нет, с героями фильма Майкла Ньюэлла «Четыре свадьбы и одни похороны». Сравнение начинает преследовать, когда понимаешь, кого же давно напоминает исполнитель главной роли Александр Худяков — молодого Хью Гранта. Кроме того, оказывается, название фильма почти совпадает с подзаголовком пьесы Ханоха Левина — «Пьеса с двумя похоронами и двумя свадьбами». Впрочем, исследования привели к отрицательному результату: возможно, Шерешевский специально уходил от этой рифмы и не публиковал авторский подзаголовок в программке, ведь пьеса Левина на 19 лет старше фильма, а в качестве источника вдохновения для «Четырёх свадеб...» сценарист Ричард Кёртис указал личные дневниковые записи.
Автор текста: Ирина Пекарская, член Союза театральных деятелей РФ, завлит камерного драматического театра «Левендаль»
Фотограф: Александр Коптяев, фотографии предоставлены Камерным театром Малыщицкого
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
