До недавнего времени в Санкт-Петербурге проходил всего один фестиваль моноспектаклей — «Монокль». Однако художественный руководитель камерного театра «Площадка на Грибоедова» Ольга Ермакова решила, что одного фестиваля для нашего творческого города недостаточно — так появились «СОЛОвей» и «Золотая Августина». Мы попросили Ольгу поделиться опытом проведения театральных фестивалей, а также рассказать о своём творческом пути, который свёл её с Александром Хочинским, Сергеем Барковским и Дмитрием Нагиевым.
— В этом году организаторы «Монокля» пригласили Вас на круглый стол поделиться опытом проведения фестивалей. То есть признание пришло?
— Было очень приятно получить приглашение, ведь мы провели только третий свой фестиваль, но нашу работу заметили и оценили. Организаторы позвали всего шестнадцать спикеров со всей страны, от Ингушетии до Омска.
Честно говоря, приглашение стало несколько неожиданным, потому что в прошлом мне доводилось два раза подавать актёрскую заявку на участие в «Монокле», но ответа мы оба раза не получили. А тут нам сами позвонили и позвали на круглом столе выступить! Потом ещё и благодарственное письмо прислали за участие.
— У приближающегося фестиваля «Золотая Августина» очень широкая география участников: от Владимира до Ульяновска. Что привлекает иногородние коллективы, особенно учитывая, что о высоких кассовых сборах речи не идёт?
Читайте также
— У многих творческих людей, с которыми довелось познакомиться, я заметила особую любовь к Петербургу. Они хотят приехать сюда и даже остаться жить и творить в нашем городе. Например, в этом году к нам на «СОЛОвей» приезжали ребята из Севастополя. Помимо прекрасного спектакля «Выбрать|удалить» о гламурной художественной среде, они ещё и инсталляцию в фойе перед спектаклем организовали, нашли специально местного художника для этого. То есть готовились к поездке в Петербург изо всех сил, глаза горели у ребят.
Заслуженный артист России С. Д. Барковский со зрителями после спектакля на сцене «Площадки на Грибоедова»
— А что приводит на фестивали известных местных артистов вроде режиссёра Юлии Паниной или заслуженной артистки России Марины Улановой?
— Такие истории, как правило, возникают из знакомств. Как-то около года назад на наш спектакль пришла Татьяна Яковлева — известный художник по свету, сотрудничающая в том числе с «Пан.Театром». И вот недавно она мне пишет и спрашивает, нельзя ли у нас на площадке их спектакль показать. Я, конечно же, с радостью согласилась и предложила сделать это в рамках фестиваля.
Что же касается Марины Улановой, тут вообще необычная история. Когда афиша «Золотой Августины» была укомплектована, Марины в ней не было. Потом через общего знакомого я узнала, что она очень сожалеет, что не узнала о фестивале вовремя, и просит рассмотреть её постановку. Но свободных мест в программе фестиваля уже не было, пришлось с горечью отказывать. А потом один из участников по техническим причинам снял свою кандидатуру. Тогда я вспомнила про Марину и позвонила ей, а она тут же согласилась, без малейших обид за то, что её, заслуженную артистку, сначала не взяли, а потом позвали на подмену. Обожаю таких людей!
— За счёт чего удаётся избежать откровенно провальных работ на фестивалях, особенно среди иногородних участников?
— Предшествующий опыт помогает. Уже есть понимание, на что нужно особенно внимательно смотреть на присылаемых видеозаписях. Все секреты раскрывать не буду, но основное, что пытаюсь понять — профессионал передо мной или нет. Это заметно даже на видео, и любительство во всех его проявлениях отметается сразу же. А выдаёт его в первую очередь отсутствие вкуса. Есть и вторичные признаки: речь, пластика, суета на сцене.
Вторая большая проблема — отсутствие режиссуры. Есть одна актриса, которая к нам уже приезжала, она мне нравится очень. И мы получили её новую заявку, посмотрели, а спектакль оказался точно такой же, как и предыдущий. Видимо, дело в том, что режиссёр как бы есть, но фактически всё держится на одной актрисе. Да ещё там тема очень спорная. Я упорно отхожу от политизирования в искусстве…
Награждение участников фестиваля "СОЛОвей" дипломами и памятными подарками
— Как раз хотел спросить, что Вы особенно не хотели бы видеть на своей сцене?
— Меня отталкивают радикальные спектакли, хотя я это даже как-то особо объяснить не могу. Просто не хочу, чтобы на театральной площадке обсуждалось, кто за и кто против. На мой взгляд, искусство — оно про другое: про любовь, человеческие чувства, понимание и принятие, непонимание и последующий приход к пониманию. Хочется не обсуждать здесь свою позицию и демонстрировать кому-то что-то, а поделиться истинно человеческими ценностями.
— А есть ли нежелательные приёмы: ненормативная лексика, обнажение?
— У нас игрались два спектакля, в которых актёры раздевались на сцене. Там это было абсолютно оправданно, да ещё и красиво сделано. Когда обе составляющие присутствуют, то вообще никаких вопросов.
А вот мата у нас на сцене не было ни разу . В жизни, как мне кажется, он может быть абсолютно уместен, всё же всякое случается. Да и в кино, в фильмах про войну, например, было бы странно, если бы персонажи изъяснялись высоконаучным литературным языком. Но театр — он изначально родился на котурнах. Театр про жизнь, но нельзя ставить знак равенства между театром и жизнью. Он отображает её своими, особенными приёмами. Театр не про бытовщину, а про Пушкина, Гоголя, Набокова. Вспомним «Евгения Онегина»... Про жизнь это? Конечно! Там и Татьяна перед тяжёлым выбором оказывается, и у главного героя случается момент, когда кажется, что он потерял всё. Но Пушкин смог обойтись без мата, и это не мешает нам сопереживать героям. Я не за красивость, но за красивый театральный язык.
— Насколько средства массовой информации проявляют внимание к вашей фестивальной деятельности и театру в целом?
— Целенаправленной работой по приглашению СМИ мы не занимаемся. Считаю, что нужно стучаться в двери, но, если они закрыты, ломиться не нужно. Придёт время — и сами откроют.
Мы сотрудничаем с культурным журналом «На Невском», его авторы сами узнали о нашей площадке и заинтересовались. Недавно из издания «Страстной бульвар, 10» аккредитации на «Золотую Августину» запросили. Из «Около» тоже собираются заглянуть на фестиваль. Ну и порталу «Субкультура», конечно же, спасибо, что посещаете наши мероприятия. А вот, например, телеканал «Санкт-Петербург» по каким-то причинам полностью игнорирует наше существование и попытки коммуникации.
Ольга Ермакова в главной роли в фильме «Юноша из морских глубин»
— Давайте немного отойдём от фестивальной тематики. Вы из того поколения актёров, кто может многое рассказать о театре девяностых. Тогда выпускникам театральных институтов было особенно трудно?
— Девяностые годы действительно оказались очень непростыми для всей театральной среды. Зритель в театр шёл плохо. Актёров выпускалось столько же, сколько и в восьмидесятые, но на работу их практически никто не брал.
— Кто из однокурсников по сей день в профессии? Помимо актрисы Натальи Бубновой и, конечно, известного на всю страну режиссёра и художественного руководителя «Театральной мастерской АСБ» Алексея Янковского?
— Игорь Павлов уже много лет служит в театре «На Литейном». Дмитрий Быстревский тоже в профессии, например, играет в легендарном спектакле Дмитрия Нагиева «Кысь». Хотя самый известный наш однокурсник, как правильно было сказано, Алексей Янковский. Были и необычные истории: один из студентов нашего курса впоследствии стал священнослужителем.
Мне тоже довелось сыграть на одной сцене вместе с актёром Дмитрием Нагиевым. Это был дипломный спектакль «Эскориал» Александра Синотова. В другом составе выступал ныне заслуженный артист России Сергей Барковский. А королеву в обоих составах играла я. Года полтора мы выступали на разных площадках города.
Ещё я бы хотела вспомнить замечательную Ксению Арсеньеву. Она создала свою музыкальную группу и выступала на многих крупных площадках и фестивалях. Именно она всегда организовывала встречи нашего выпуска. К сожалению, полтора года назад Ксении не стало.
Кстати, наш мастер курса Владимир Васильевич Норенко не пропустил ни одной встречи выпускников. Он и на спектакли приходит иногда. Удивительно откликающийся человек. Изначально мы поступали к Ефиму Михайловичу Падве, но после его гибели Владимир Васильевич подхватил нас. И он, бедный, вёл два курса одновременно. Только сейчас понимаю, что это была за нагрузка, но он выучил нас.
Владимир Васильевич Норенко и его выпускники в фойе «Площадки на Грибоедова»
— Почему многие актёры теряют мотивацию и покидают театр задолго до старости?
— Я вернулась в актёрскую профессию после сорока, поэтому жадность до работы у меня неимоверная, и потеря мотивации меня точно не коснётся! А за других говорить сложно, потому что всё очень индивидуально. Всё же у женщины есть заложенная природой программа родить и поставить ребёнка на ноги. Или бывает, что актёр пересиживает на одних и тех же ролях в репертуарном театре, а все попытки выбраться из колеи ни к чему не приводят. Некоторым при этом не хватает силы воли и характера изменить окружающие обстоятельства и попробовать что-то новое. Но, как известно, кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Ещё меня всегда очень поддерживала семья, а кому-то, наоборот, самому нужно кормить родных.
— Хотя в девяностые с работой было трудно, Вам всё же довелось после выпуска из института попасть в театр.
— Когда в 1994 году я закончила ЛГИТМиК, меня пригласили в театр «Эксперимент». Сейчас его все хорошо знают под названием «Русская антреприза» имени Андрея Миронова. Меня ввели в пять совершенно разных ролей, я получила ценный опыт.
А через год в этот театр пришёл Рудольф Фурманов, и вся прежняя труппа была отправлена на улицу. Некоторое время я стояла на бирже труда. Предлагали даже трубачом в оркестре стать, хотя я владею только фортепиано! А потом я проходила по Моховой и увидела на стене объявление, что в театр «Буфф» требуется актриса. Это был нонсенс, никто и нигде не был нужен, а тут вакансия!
— И Вы сразу же позвонили?
Конечно! Меня пригласили познакомиться. В театре сразу к Исааку Романовичу отвели, он назначил пробы на следующий день. Какая-то сказка, вот только я актриса драматическая, а у них эстрадное направление. Пение с микрофоном было не совсем моей стихией.
Тогда мы с Александром Синотовым два номера быстро сделали. В итоге на пробах я запуталась в проводе от микрофона и уронила стул. Вся труппа «Буффа» недоумённо на это смотрела. Когда я закончила, Исаак Романович обратился к коллегам и спросил, какие у них впечатления — понятно, что они отвечали. А потом он вдруг поворачивается ко мне и говорит: «Мы вас берём!»
И ведь правда взяли. Я проработала там два с половиной года, пока семейная жизнь не увела меня на полтора десятилетия из профессии. За эти годы я вырастила двух сыновей, старший закончил Восточный факультет СПбГУ, а младший в этом году поступил учиться на врача.
Ольга Ермакова и Александр Хочинский в фильме «Юноша из морских глубин»
— Думаю, те годы Вы можете вспомнить не только в контексте театральных постановок. Тогда же была сыграна главная роль в фильме «Юноша из морских глубин» в паре с Александром Юрьевичем Хочинским. Какие воспоминания остались о съёмках и о партнёре?
— Ох… Мне было тогда девятнадцать лет. В те годы помощники режиссёров часто ходили по театральному институту и искали молодых героинь для своих фильмов. Вот так ко мне вдруг подошли на лестнице и позвали в кино сниматься! Конечно, впоследствии пробы были, как положено, но начиналось всё максимально спонтанно.
Я недавно пересматривала этот фильм, подумала: как же красиво снято! Какая работа режиссёра! Не знаю, почему в дальнейшем Геннадий Новиков почти не снимал, очень жаль. Помню, он мне всё время говорил, что нужно быть немного поспокойнее, сдерживал меня. Расстраивалась, что он мне как актрисе развернуться не даёт. Сейчас же, когда прошло много лет, понимаю, насколько он был прав.
Перед Александром Хочинским я, конечно, очень сильно робела, начинающие актёры всегда смотрят снизу вверх на тех, кто уже многого добился. Он запомнился мне невероятно интеллигентным человеком, который робел не менее, чем я. Мы ведь играли пару, а ему уже было далеко за тридцать. А там и всякие сцены нежности были. Он старался всё делать аккуратно и трепетно. Тончайшей души человек!
Ещё помню, что это был один из первых отечественных фильмов, снятых на плёнку Kodak. Все этому невероятно радовались. И, увы, последняя картина, созданная на Ленфильме на бюджетные средства.
— В том фильме был задействован и Андрей Краско.
— Уже и не припомню… Возможно, в эпизоде снимался, и мы не пересеклись. Или он тогда был не слишком известен, и я не придала значения. Зато помню, как играла вместе с его отцом, Иваном Краско, в телеспектакле по Станиславу Лему. Был такой проект на канале Россия — «Лавка миров». Популярная телепередача в те годы, наряду с «Музыкальным рингом».
А ещё была очень популярна программа «МузОбоз», которую вёл Иван Демидов. С ним работал прекрасный режиссёр Олег Гусев, они на пару с не менее профессиональным оператором Максимом Осадчим снимали клипы для звёзд эстрады. Это был период расцвета популярности клипового жанра, каждый артист обязательно после выхода новый песни снимал клип для её популяризации. Я была задействована в пяти: у Игоря Селивёрстова и Вячеслава Малежика в главных ролях, у Олега Газманова в эпизоде, у Татьяны Овсиенко была роль и у Богдана Титомира. Интересный съёмочный опыт получила, да и денег подзаработала, в те годы это было совсем не лишним: маму смогла приодеть, да и себя немного.
— Что Вы делали все те годы, пока дела семьи не позволяли заниматься театром?
— Я работала музыкальным руководителем в детском саду и преподавателем ритмопластики в гимназии. Ставила там спектакли с педагогами и детьми. Мы ездили на гастроли, в том числе в Финляндию, участвовали в профсоюзных конкурсах. На самом деле, это была невероятно насыщенная творческая жизнь. Я думала, что ушла в неё насовсем. А потом дети выросли, и муж, который когда-то увёл меня из профессии, сам же предложил вернуться к полноценному творчеству. И максимально поддержал меня в этом.
С многочисленными учениками в гимназии
— Каким было возвращение в профессиональную среду?
— Первым делом я пошла вспоминать навыки на курсы актёрского мастерства к Андрею Матюкову. Там я, в частности, познакомилась с таким жанром, как театр Буто. Да и вообще поняла, насколько же всё изменилось. Помню, на второй неделе занятий подошла и спросила Андрея: «А такое правда сейчас в театре показывают, да?» Он был ошеломлён таким вопросом, конечно. А вскоре я оказалась на выступлении OddDance в одном из городских дворов, под открытым небом. В первом ряду сидели бабушки и, заворожённые, плакали точно так же, как и я. В начале девяностых такого театра не было…
— После этого творческого интенсива Вы стали частью театра «Синий Сарафан»?
— Да, именно там мы познакомились с девчонками и организовали совместный проект. Это был женский физический театр, практически полностью невербальный. Такие спектакли, как мне сейчас кажется, для особого рода любителей, которые глубоко разбираются в искусстве, готовы разгадывать его. Материал не для широкой аудитории, и найти зрителя на наши спектакли нередко было проблематично.
В «Синем Сарафане» мне особенно была дорога роль Медеи в спектакле по Жану Аную, которая, можно сказать, отполировала меня как актрису. После неё я поняла, что в театре мне уже ничего не страшно.
В роли Медеи. Театр «Синий Сарафан»
— А почему сейчас у Вас почти нет ролей вроде Медеи, всё больше комедийные?
— У каждого театра так или иначе своя атмосфера и своя аудитория, которая формируется исходя из репертуара. В нашем театре не только комедийное направление развивается, есть и музыкально-поэтическое, которое мы с Полиной Руновской представляем.
Когда открывалась площадка, как раз в разгар пандемии, я сознательно уходила от тяжёлых спектаклей. Людям и без театра было настолько трудно, что грузить их дополнительно казалось бесчеловечным. Хотелось хотя бы на пару часов дать зрителю возможность забыть, что за окном все ходят в масках и в любой момент кто-то из твоих близких может заболеть с непредсказуемыми последствиями.
У нас в городе есть театры, которые занимаются социальными высказываниями. Есть те, кто ставит исключительно классику. Некоторые площадки специализируются на молодёжно-провокационном репертуаре. Да и чего-то, напоминающего ситкомы, тоже много. Есть театры, в которых приветствуется чернуха. Однако у нас другие интересы.
— По поводу музыкально-поэтического направления: Вы ведь и сами пишете стихи?
— Да, недавно первый свой поэтический сборник «Дверь в лето» выпустила! Наверное, никогда не решилась бы, но вмешался случай, причём поначалу весьма неприятный. Нашу площадку обнесли, украли микрофоны. А нужно было буквально через два дня мероприятие проводить, стали искать, где срочно купить новые. Нашли Марка Шалимова по объявлению в интернете, он приехал, привёз микрофоны, настроил всё. И стал потом на наши спектакли ходить, завязалось общение, однажды показала ему свои стихи. Тогда он буквально за руку отвёл меня в типографию и помог организовать процесс, за что ему большое спасибо!
Ольга Ермакова и Полина Руновская вместе создают музыкально-поэтические спектакли
— В завершение разговора я бы хотел ещё спросить о самой площадке. Сейчас маленькие залы никого не удивляют. Театр «Блоха» на нескольких квадратных метрах помещается, но номинации на «Золотой софит» получает. И всё же иной раз кажется, что у вас немного тесновато.
— Не хочется преждевременно говорить о намерениях, но мы активно работаем над вопросом новой локации и расширения. Мне тоже кажется, что с нынешним количеством фестивалей и спектаклей нам стало тесно. Площадка спокойно вмещает всего двадцать пять зрителей, хотя при необходимости мы мы можем посадить и до сорока. Но мы находимся в старом доме, где все стены несущие, так что перепланировку тут сделать невозможно. Только переезжать.
— Но ведь и у нынешнего маленького зала есть свои плюсы!
— Близость к зрителю обязывает к особой актёрской органике. Есть расхожая фраза «не наиграешь — не сыграешь», но, если на нашей сцене наигрывать так же, как в Александринке, чтобы было видно на балконе, то здесь ты с таким посылом проиграешь. И подобные случаи были: приходил громогласный артист, которому хотелось позвучать, но надолго не задержался, будто площадка его не приняла. Площадка — она вообще как лакмусовая бумажка, людей, которые любят себя в искусстве, отфильтровывает. Какая-то особая проверка на человеческом уровне происходит, будто дух пространства существует и находит тех, с кем нам по пути.
А ещё на нашей сцене возможно ощущение непосредственной связи с каждым зрителем. Бывает, что на спектакли приходят те люди, которых мы знаем, с которыми уже буквально дружим. И вот ты начинаешь играть какой-то фрагмент и понимаешь, что он сегодня именно для этого человека. Или видишь глаза зрителя, в которого, что называется, попало. Это совершенно особенные ощущения и чувства.
— Сергей Барковский уже выходил на сцену «Площадки на Грибоедова». Дмитрия Нагиева увидим на ней?
— Может быть, если бы кто-то напомнил ему о моём существовании или он случайным образом оказался бы здесь, то… В этой жизни возможно всё!
А Сергей Барковский не только выходил на нашу сцену, но и снова выйдет! У нас запланирован совместный проект с «Театром классической драмы»: в этом году мы выпустим спектакль Юрия Цуркану по рассказам И. А. Бунина и А. П. Чехова. Осенью приглашаю всех петербуржцев и гостей города на премьеру!
Фотографии из личного архива Ольги Ермаковой
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
