Сказка Карло Гоцци «Король-олень» в солнечный сентябрьский день — подарок. Томская драма крайне гордится этим спектаклем, и он считается «визитной карточкой». Первый раз видел практически премьеру, еще летом 2022 года. С того времени постановка поменялась, стала серьезнее и… увереннее, что ли. Сатирические образы, задуманные Гоцци по законам дель-арте, стали выразительнее, а выступление каждого актера стало бенефисом.
Одинокий голос режиссера извещает, что снимать и обозначать в социальных сетях можно и нужно. И правда сказка. Но сначала кибер-панковская. Маг Дурандарте в исполнении Константина Зуева надевает крылья, как ангелы смерти из «Губернатора» Андрея Могучего. Только те уныло покуривают замаскированные электронные сигареты в черно-сером нуаре окружающих лиц. Ангелы-курильщики — это не Дурандарте, поднимающийся на сцену.
Дурандарте тоже в этот день собирается метафорически убить зрителя — вернее, его порок. Но древний волшебник — только попугай, о чем нам и возвещает. Птица, наблюдающая за всеми сверху, пролетая над Рончислапским лесом. Герой — своеобразный «бог из машины», наблюдающий историю боли и любви. Вот как о своей роли говорит сам Константин Зуев: «Дурандарте для меня это сторонний наблюдатель, эдакий аватар судьбы. Ему всё известно, что было и что будет с героями. Но он также и герой спектакля, влияет на других персонажей, поэтому он не беспристрастен, относится к другим героям и событиям то с иронией, то с сочувствием, а иногда и с неприязнью. Он также рассказчик для зрителя, в некотором роде переходник между зрителями и героями пьесы».
Экспозиция спектакля начинается со своеобразного «Давай поженимся» — все борются за любовь короля Дерамо (Юрий Шадрин). Клариче (Екатерина Максимова) заставляет идти на «кастинг» отец, первый министр Тарталья (Данила Дейкун). С умилительной гитарой-укулеле в руках: героиня сама толком не распрощалась с детством. Кудри девушки отражаются в грифе. Как можно героиню отдать Дерамо? Она уже отдала сердце постоянно рвущемуся в драку Леандро (Дмитрий Упольников) в хипстерских очках на кончике носа. Смеральдина (Олеся Казанцева), в сговоре с братом, дворецким Бригеллой (Владислав Хрусталев), хотя одновременно шпиняет и любит придворного ловчего Труффальдино (Дмитрий Янин). Дуэт Труффальдино и Смеральдины в начале второго акта это одновременно и дань площадной традиции итальянских комедий, и изящная комедийная игра. Одновременно перед нами и разведенные супруги, и пылкие влюбленные. И только Анджела (Аделина Бухвалова), отважная красавица из сказок, обращает на себя внимание короля Дерамо.
Но герой все время сомневается, прячется от любви и судьбы. Впрочем, судьбу ему рассказывает каменное изваяние — женщина в свадебном платье (Екатерина Мельдер). Именно она протяжно смеется, как только видит неискренность почти всех невест Дерамо. Истукан — это проявление высшей воли судьбы, хотя Екатерина Мельдер почти ни слова не говорит. Она может внезапно засмеяться, свечи начнут дрожать. Как будто бы сам Гоцци смеется с того света над неизменностью человеческих пороков: самолюбия, гордости и прелюбодеяния. Пространство расширяется, луч холодного света падает на изваяние — подарок Дурандарте. По залу проходит напряжение. Ожидание конца страшной сказки. Пробегает шепоток от каменного смеха — а если бы похожее изваяние, проверяющее человека на невинность и «чистое сердце» существовали?
О работе над образом Юрий Шадрин говорит следующее: «Праобраз Дерамо взят из "1001 ночи", там был султан. Мы рассуждаем об этом время от времени с Димой Яниным и Димой Упольниковым. Многие артисты хотят играть "Гамлета". А ведь роль Дерамо сродни роли Гамлета. Это вот мой Гамлет и есть. И мы всегда ищем, что-то новое в своей роли, хоть крупицу, словечко, фразу, жест, но в поиске, а если очень уж понравилось — закрепим. Он держит всех на расстоянии, там ведь есть такие слова у него:
Я открывал виновников восстаний,
Клеветников, обманщиков, злодеев,
Преступников. И дивными путями
Наказывая всех изобличённых,
Очистил я страну.
«Король-олень» Сойжин Жамбаловой рассказывает о том, как из-за жестокости мужчин страдает весь свет, в том числе и сам Дерамо. В тексте Гоцци герои короля и первого министра Тартальи были визуально похожие люди, но как раз в Томской Драме они представлены как два противоположных образа: белый и черный костюмы, веселость и угрюмость. Один знает тайну перевоплощения, перехода души в мертвое тело, другой — нет. И образ Тартальи (Данила Дейкун) создан нарочно психологически неоднозначно, даже в какой-то мере притягательно. Сначала он кажется классическим бюрократом и «верным псом короны». У него своя, искаженная логика, взращенная всеобщей нелюбовью. На нём и ответственность и счастье государства , пока Дерамо — лидер, объединяющий вокруг себя идеей. Семья Панталлоне отнимает у него и влияние, и дочь. Чем он, всегда верный, заслужил остаться одиноким? От внутренней боли, ненависти к Панталлоне, тот уговаривает короля раскрыть великую тайну Дурандарте — заклинание, позволяющее переселяться в мертвые тела и управлять ими. Однако одиночество породило в Дерамо неуверенность. Отворачиваясь специально от общества, подслушивая все заговоры в королевстве, Дерамо перестал доверять людям. Сложно ему полюбить, принять, что есть те, кто может его любить.
Выкатывается бильярдный стол. Под оглушительные удары киёв о шары раздаются выстрелы. Изящная мужская игра — охота — метафора на глупое отношение человека к смерти другого, воспринимается шуткой, забавой. Натали-Кейт Пангилинан, художник спектакля, создает особый, гротескный мир через такие решения. Некоторая упрощенность, «предметный минимализм» открывают. пространство для действия, понимания, красоты — как, например, постоянно появляющиеся рога как предвестник предательства Тартальи.
Убийство Дерамо напоминает танец. В бездушное мертвое тело короля переходит душа первого министра: в один момент герой Юрия Шадрина теряет всё. Теперь — он всего лишь подстреленное тело оленя, что метафорично. Движения персонажа загнанные, он осознает крах. Пластика героев изображает переход души в тело. Плавные, почти импровизационные движения сменяются резкими и пугающими — работа хореографа Марии Сиукаевой. Пусть в некоторых сценах они гиперболизированы — как, например, у Смеральдины, когда она залезает на табуретку, путая Дерамо и шекспировского Ромео, но тут же есть и нежность под «Guarda che luna».
Но традицию никуда не выкинешь. На охоте мужчины представлены неким братством. В обнимку, потрясывая киями, как ружьями, они поют «Bella ciao». Небольшая эстрадность, использование популярных песен помогают простому зрителю легче воспринимать витиеватость сказки Гоцци — образы становятся более узнаваемы через каждый текст. Дахалэ Жамбалов вместе с протяжными, подрагивающими мелодиями, уводящими в космос спектакля, передает очаровательный колорит революционных итальянских песен, Челентано и Кутуньо. Решение отдать управление «оркестром» Тарталье символически предвещает убийство Дерамо. Взмахивая кием, герой дирижирует страшной сказкой уже не Карло Гоцци, а нас с вами — сказкой бессмысленной жизни, где убийство становится пустяковым делом ради обретения пустяковых потребностей.
Пороки Тартальи остаются вместе с ним и в теле Дерамо — он продолжает заикаться, хотя это только символическое изображение изъяна, темной части души. И это выглядит нелепо, но правильно — душа героя продолжает быть изломанной и уродливой, и заикание — ведущая в этом деталь. Мысль героя изначально проста: «Тот, кто не имеет права на любовь, обязан стать жестоким», на что дочь еще до убийства отвечает ему: «Каждый человек в этом жестоком мире имеет право быть любимым». Невеста Дерамо Анджела замечает изменения. «Смена личностей» с одной стороны воплощена повторением фраз героя, находящегося за спиной — Дерамо-тело и Тарталья-душа. Озлобленность в итоге и губит первого министра, и неоднозначный потрясающий образ, созданный Данилой Дейкуном, как будто бы принесен в жертву общему счастью. Власть развратила Тарталью до уровня комизма, когда почти все мужское население спектакля отправляется в тюрьму.
Символически тоска по своим мужчинам выражена девушками простым, но сильным, интересным образом — в военные сапоги, разбросанные хаотично, вставляются цветы. Возвращение на круги своя сигнализируют опускающиеся с неба свадебные платья — целая стена. В итоге все счастливы, и только маг Дурандарте как-то печально поглядывает на пары. Сказка эта закончена, и он, рассказчик, возвещает, что «больше не маг» вместе с завершенной историей, умирает и автор, что в духе Ролана Барта.
В сердце и памяти спектакль остается обрывочным, как было увидено сейчас читателем в рецензии. Но, как сказал бывший маг:
Чтоб вас развлечь, достойны снисхожденья,
Утешьте нас, по крайней мере, знаком
Хвалимой всеми вашей доброты!
Перед нами отличный пример, что столичный снобизм должен умереть. В стране есть отличные театры и постановки, и господам-театроведам стоило бы поехать чуть дальше Европы, понаблюдать хотя бы и за красотой Сибири, где люди ценят функциональность — пользу действия, бессмысленность смехотворного спектакля, в который мы все играем.
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
