"Дона Паскуале" в Большом театре представляет режиссер Тимофей Кулябин, а на страницах нашего портала героя Гаэтано Доницетти описывает корреспондент Екатерина Нечитайло.
Практически все тексты об этой постановке, появившейся в репертуаре Большого театра в середине апреля, начинаются с до боли знакомых слов: "скандально известный", "нелепый конфликт", "подсудимый и радикальный". Практически все зрители, идущие на очередной показ этого варианта оперы, ждут оскорбления чувств, эмоционального взрыва, внутреннего и внешнего непокоя на ближайшие лет пять. Практически все, кто еще не посмотрел этот спектакль, при встрече с теми, кому уже выпала уникальная возможность прикоснуться к прекрасному, задают один и тот же вопрос в различных вариациях: "Ну, что там?" Говорите "Кулябин", а подразумеваете "Тангейзер"? В голове гремит "хочу, чтобы у них получилось", а с языка слетает "ну-ка, ну-ка, показывайте мне свою оперу от новосибирской команды"? Произносите "Дон Паскуале", а в памяти всплывает понятие "опера-буффа"? Выдохните и забудьте. Только мрачная ухмылка. Только спокойствие. Только здесь и сейчас.
Одна из последних работ плодовитого итальянца Гаэтано Доницетти, на счету которого более 70-ти опер, была написана - по разным свидетельствам - не то за 11 дней, не то за 14, не то за три недели 1842-го года. В ее основу автор положил готовое либретто Анжело Анелли, что переработал совместно с литератором Джованни Руффини, музыку для нескольких сцен позаимствовал из прежних работ, репетиции проводил под своим чутким руководством, историю закодировал ладную, простую, понятную, на все времена. Вот представьте: в Риме ХIX века обитает один почтенный и очень игривый человек, которого зовут Дон Паскуале. Детей у него нет, проблем у него нет, хлопот у него нет, но седина в бороду - бес в ребро. В один прекрасный день он загорается желанием начать наслаждаться жизнью, ощущать глубоко, чувствовать в полной мере. Счастливо, душа в душу, без лишних людей. Желательно, чтобы с женой. Хорошо бы поскорее. Чудесно, если она будет кротка, молода, прекрасна. Пока же у него под боком есть лишь племянник Эрнесто, что отказывается вступать в брак с невестой, которую ему выбрал дядя, конфликт отцов и детей, доктор Малатеста, что способен проказничать почище Остапа Бендера. Он-то и задумывает хитрый аттракцион, имеющий кодовое название "Всем развлечение, а Дону - любовь". С легкой руки врача и под флагом беззлобной поучительной шутки, о которой пожилой мужчина даже не догадывается, нужные люди в миг организованы, священник Карлотто уже готов к фиктивному благословению, дом замер в ожидании перемен, возраст готовится слиться с молодостью, пылкая же подруга Эрнесто Норина, представленная сестрой лекаря, становится на время скромной Софронией, что нежна, тиха, благонравна, готова к строительству новой ячейки общества, так покорна, что любая лань позавидует. До момента заключения брака, разумеется.
Роскошная зала с колоннами, барельефами, кафедрой, свечами в канделябрах. Стулья, флаги, экран для проектора, ощущение старины, пыли, векового полумрака. Дом в Италии заменен художником Олегом Головко и художником по свету Денисом Солнцевым на Римский университет Св. Иеронима, его президентом с помощью режиссера Тимофея Кулябина и драматурга Ильи Кухаренко стал Дон Паскуале (Николай Диденко), время отчаянно напоминает сегодняшний день. Фильм, демонстрируемый во время легкой и искрящейся увертюры, сообщает всем собравшимся, что сам заглавный персонаж - лауреат премии Общества Истории и Археологии, интеллигент, знавший и Феллини, и Берлускони, и еще ряд лиц, человек, заслуженный во всех отношениях, готовящийся торжественно встретить свой юбилей. Здесь фотографируют, надевают чехлы на ряды сидений, готовят растяжку "Don Pasquale - 70"; здесь скромно слоняется с рюкзаком забитый студент Эрнесто (Станислав Мостовой), стесняющийся до какого-то момента сказать что-либо громко, эмоционально, лишнее; здесь уверенно и гордо прохаживается Малатеста (Андрей Жилиховский), переквалифицировавшийся из врача в специалиста по фандрайзингу; здесь Паскуале наденет на себя модную куртку, трендовые джинсы, нелепую кепку - даром, что с бирками - в попытке понравиться юной барышне; здесь позже развернется показательный послесвадебный цирк от стервозной дамочки Норины (Ольга Селиверстова) в духе первого акта "Сказок Гофмана" Пермского театра оперы и балета. В этом ядовитом взрыве и красное рядом с зеленым, и костюмные изыски от Гали Солодовниковой, и неон, и бит стереосистемы, и диско-шар, и тусовка в честь юбиляра, и дурацкие жучьи рожки на головах, и недоумение общественности, и пышные клумбы адовых цветов. Изобретательной деве так и ходить бы в коротких халатиках, прижимать к себе плюшевых зайцев, флиртовать, листать журналы мод, ворковать, обнимать молодого специалиста (какого именно - решайте сами), но ради азартного приключения можно и в закрытое платье переодеться, что никак не скроет твою вольную сущность.
В этом варианте прочтения оперы Доницетти особой отметки на полях заслуживает даже не перенос места действия, который вполне оправдан, не темный, но меткий юмор над действительностью, не дополнения в регалиях, а особая обстоятельность, с которой подчеркнуты цели, мотивы, особенности, желания персонажей. Маски и поведенческие модели, что прописаны у автора, заменены на подлинные судьбы, герои, кажется, списаны с реальных людей, гротеск и буффонада прибраны, биографии так и сквозят, в ариях слышна разговорная речь, драматический театр не перестает напоминать о себе в самых лучших своих проявлениях. Один пытается совершить попытку побега от одиночества через брак, будучи готовым по-настоящему поменяться, другая жаждет развлечений и обожания, третий самоутверждается через окружающих, четвертый изощренно мстит, каждый включается в этот балаган со своими корыстными целями. В итоге же Паскуале - чуть ли не единственный персонаж, которому искренне сочувствуешь в сложившейся ситуаций. Любви все возрасты покорны, но, как показывает практика, не все ее порывы благотворны.
Дирижер Михал Клауза держит музыку в крепких руках, не выпуская ее на встречную полосу. Все проверено, осторожно, безопасно, по-вегетариански, без лишних движений и резких поворотов. Паскуале-Диденко плавно и метко проносится по речитативам, Норина-Селиверстова выписывает нежные пассажи четко, прочно, без заносов, Малатеста-Жилиховский оплетает зал бархатным голосом с уверенностью питона, Эрнесто-Мостовой взрывается на верхних нотах, но, хотелось бы верить, что без травм, Карлотто-Джанелидзе чеканит короткий брачный приговор со сталью в голосе. Галоп и мазурка струятся, вальс кружит, оркестр скорость не превышает, хмурая серьезность духовых движется рядом с игривой страстностью струнных, хор на кочках, конечно, изредка подпрыгивает, но из машины не вылетает, арии согласованы, редкие обгоны не тянут на злостные нарушения. Ремни пристегнуты, подушки безопасности проверены, соблюдены все правила дорожного движения, исключающие возможность поездки с ветерком и замиранием сердца. Но, как известно, тише едешь - дальше будешь.
Спектакль Кулябина - ребенок, который еще до своего рождения получил в подарок шлейф из ожиданий, мнений, оценок. Ему заранее создали определенную славу, выстроили башню для последующей жизни, хотели вписать в созданное кем-то будущее. За него все решили, продумали, а он взял и сделал по-своему. Тихо и немного угрюмо улыбаясь, передвигаясь спокойно, ладно, чинно, психологически точно. И, что самое главное, без явных признаков героизма. Эта работа схожа с той самой Софронией Дона Ицетти, как называл себя сам автор: кроткая, милая, аккуратная, исправная, сдержанная, но все это только пока. Она-то прекрасно знает, что время для фейерверка и шалостей обязательно наступит. Пока же любовь по предварительному сговору прилично набирает силу, строптивые и ожидающие зрители в полусерьезной манере получают урок по сиюсекундности восприятия, бойкий нрав находится в поисках своего пути, а "Дон" надежно заключен в клетку из правил хорошего тона.
Фтоографии Дамира Юсупова
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
