В дни немецкой оккупации эта двадцатилетняя польская девушка училась на подпольных гимназических курсах, работала на фабрике, распространяла антифашистские листовки; в апреле 1942-го она попала в краковскую тюрьму, потом - Освенцим, дальше - Равенсбрюк; спустя три года ей суждено было обрести свободу, поступить на факультет полонистики, начать писать репортажи и статьи. В 1959-м на площади Согласия в Париже Зофья Посмыш вдруг услышит немецкую речь, произносимую визглявым женским голосом, что спровоцирует ее на создание текста о внезапном столкновении на нейтральной полосе двух людей: бывшей надзирательницы и бывшей заключенной, тогдашней жертвы и тогдашнего палача, сейчашнего человека и настоящего человека. Радиопьеса модернизируется в повесть, в 1963-ем на экраны выйдет незаконченный фильм Анджея Мунка, который погибнет в процессе съемок, через несколько лет композитор Мечислав (Моисей) Вайнберг, что широкому кругу слушателей известен создателем музыки к фильмам "Летят журавли" и "Афоня", напишет оперу "Пассажирка", либретто к которой сделает Александр Медведев. Именно ее Дмитрий Шостакович назовет "мастерским, совершенным по стилю и форме произведением", а советская критика обвинит в "абстрактном гуманизме"; именно ее первое концертное исполнение придется лишь на 2006-й, а мировая премьера в сценической постановке - на 2010-й, когда в австрийском Брегенце Курентзис-Паутни создадут блестящий спектакль, подкупающий своей мрачностью, масштабом и натуралистичностью; именно ее спустя множество десятилетий выпустят на сцене Баденского государственного театра, запланируют поставить и в Москве, и во Франкфурте, а вот первую российскую полноценную бутылку шампанского разобьют о борт именно на Урале.
Круизный лайнер, плывущий в Бразилию, фрагмент которого выстроен на сцене Тадэушем Штрасбергером, что выступает здесь и режиссером, и сценографом, и художником по свету. Огромные окна, распахнутые двери кают, вечерние наряды, прически и туфли. Дерево, беззаботность легкость, воздушность. Ни намека на проблемы, ни тени хлопот, ни одной отсылки к ужасам войны. Практически Феллини с его "И корабль плывет...", помноженный на первую часть "Гибели богов" Висконти. Тишь, гладь, благодать. Вот только музыка, тревожная, терпкая, пульсирующая, шепчет другое, вот только постоянный полумрак не сулит ничего доброго, вот только тени прошлого смело разгуливают по палубе. Немка Лиза (Надежда Бабинцева) - красавица, что привыкла находиться в центре внимания, уверенная в себе женщина в белом, ловко затирающая чувство вины. Статная фрау, умеющая держать лицо при любых обстоятельствах, которой суждено обмякнуть на наших глазах. Немец Вальтер (Владимир Чеберяк) - ее нервный супруг, что вечно недоумевает, до дрожи дорожит своим положением, является дипломатом по профессии, но не по сути. До сегодняшнего дня он не догадывался о ее СС-овском прошлом, а она даже не подозревала, что оно способно войти без стука.
Концентрационный лагерь же все еще стоит намертво, маячит в окнах, спрятался за этим самым кораблем. Вместо имен - номера, вместо одежды - различные выцветшие робы, вместо причесок - бритые головы. Крысы, собаки, кости, кирпичи, сытые фрицы, сидящие за столом. Не мизансцены, а ожившие полотна цикла Михаила Савицкого "Цифры на сердце". По заднику шарит луч счета, из огромных печей, выстроенных почти в натуральную величину, идет дым, на шконках притихли едва живые женские тела. Надзирательница Анна-Лиза Франц здесь - акула с человеческим лицом, умеющая приспосабливаться, способная загребать жар лишь чужими руками, ведомая инстинктом самосохранения. Верящая, что через милости и подачки можно проворачивать дела, дружить, перетягивать на свою сторону, устанавливать контроль в бараке. Бабинцева с первой до последней ноты без сбоев проходит путь от надежного винтика стального механизма системы до распластанного и обессилевшего человека. Ее "знакомая" Марта (Наталья Карлова) - живучий воробьенок, что потрепан, но не побежден, лагерная Мадонна, пронизанная светом, пожилая девчонка из Польши, аккумулирующая и несущая веру. Карлова, точно выводя пассажи, подробно прорабатывая внутреннюю линию, сохраняя в вокале речевые интонации, создает крепкий и объемный образ девушки, сумевшей сохранить стержень, но не обратившейся в камень. Жених Марты Тадеуш - бывший музыкант, работающий теперь у станка, бесстрашный парень, любящий далекую невесту больше жизни, муж, что не способен отречься от своей судьбы ни при каких обстоятельствах. Дмитрий Стародубов наполняет роль густым и теплым звуком, который, кажется, способен укрыть Марту от любых невзгод. Температурным апогеем спектакля становится сцена, где он должен по заказу фашистов сыграть на скрипке вальсок, который так любит комендант. Сыграть хорошо, громко, при всех, "как перед Господом Богом". А он заряжает Чакону из второй партиты d-moll Баха, что с готовностью и отчаянием подхватывает весь оркестр. Специально тех, кто не выбирал, а селекционировал, не уничтожал, а чистил, не слепо подчинялся, а неистово верил.
Абсолютное зло поражает абсолютно всех: и русских, и поляков, и евреев, и немцев. Дирижер Оливер фон Дохнаньи настраивает "Пассажирке" единое симфоническое дыхание, в которое сноровисто вплетены фазы тихого спокойствия, интенсивного волнения, затаенности и скачкообразности. Эта совокупность процессов, обеспечивающих непрерывное поступление кислорода, лишена отдышки, проходит все препятствия со спортивной точностью, напоминает бесконечно натянутую ткань, что должна бы вот-вот лопнуть. Но она не просто выдерживает, а сохраняет ровный натяг, в котором в меру и угрюмого трагизма "Катерины Измайловой" Шостаковича, и оголенных контрастов "Воццека" Берга, и вечной тревожности Шенберга, и параллелей с Шестой симфонией самого Вайнберга. "Мирная" музыка не уступает в звуковой концентрированности и смысловой плотности военному периоду, слаженный хор "Не забывайте нас" звучит молебном, широкая песня партизанки Кати становится колыбельной для далекой Родины каждой из заключенных, "лагерь" рифмуется с "лайнер", "речь" с "печь", "Марта" - "расплата".
Трагичен и безысходен, но буквально пронизан светом и надеждой, монументален, но практически лишен пафоса, тих, но невыносимо тверд, пацифичен по сути, но невероятно победоносен. Спектакль Штрасбергера - не плач по ушедшим, не бунт против невиновности, не попытка разобраться в теории травмы, не жажда возмездия. Он - напоминающий и "Последний этап" Ванды Якубовски, и "Пейзаж после битвы" Анджея Вайды, и "Выбор Софи" Алана Пакулы - погружение в себя, дорога от последствий к причинам, документ - эссе, в конце которого стоит знак, запрещающий дальнейшее движение на прежней скорости. "А была ли вообще эта пассажирка из каюты номер 45?" - вопрос к Лизы к Вальтеру, вопрос Марты к человечеству, вопрос каждого к каждому, что, вероятно, имеет возможность превратиться в пожизненный допрос, персонально закольцованный внутри. Самый беспощадный, самый откровенный, постоянно держащий в напряжении, лишающий права на опрометчивые поступки, тотальную веру, любое лукавство. Или, может быть, вы знаете иные пути, чтобы Освенцим не повторился?
Фотографии Сергея Гутника
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
