Лиро-эпическая поэма – достаточно сложный благодаря своей многогранности, но в исполнении мастера – истинно чарующий жанр. Особенно когда она посвящена подлинно дорогим человеку чувствам и людям.
Небольшая поэма Альфреда Хобера «Помню!..» посвящена его матери и глубоко эмоциональна от первого до последнего слова. Даже начиная от заглавия – благодаря удивительно точным, хотя и не совсем привычным знакам препинания. Не их отсутствию, привычному и не представляющему никакой поэтической информации, если будет позволен такой термин. Не срывающемуся вздоху многоточия и не ультимативной риторике восклицательного знака, а их единству – и в этом «Помню!..» одновременно слышны боль и бессилие – перенести их безмолвно.
Начинается поэма с письма от матери, живущей в далёкой деревне:
Ты написала:
«Приезжай!..
Одной мне жить невмоготу,
И увези в далёкий край –
За тридесятую версту,
Туда, где Волга, лес и дом,
Где ты, сын мой, живёшь давно...»
Простые слова с легким оттенком фольклорной поэтики. Обычная живая речь простой деревенской женщины, которая, должно быть, всё отдавала сыну, забывая о себе.
В интонации и настроении письма есть что-то есенинское, особенно в продолжении:
Дни убегают ручейком,
Как яром талая вода,
Орех грустит и старый дом,
И тоже ждут тебя всегда.
Они ждут – только явится ли лирический герой? Читатель привык к повествованиям в прозе и поэзии, где кто-то не успевал вовремя, чтобы воздать любовью и благодарностью, но Альфред Хобер отказывается от подобного мелодраматизма. Для чего он, если сама жизнь – истинная драма, даже местами трагедия?
И гибкой ивою жила,
И одиночнее перста –
Тринадцать лет нести смогла
Груз ежедневного креста...
Такова жизнь уже немолодой, одинокой женщины, сердечно любящей своего сына, но и свой родной край тоже. И всё-таки ей приходится сделать выбор, который режет по-живому:
«Прощай, мой дом, земля – прощай! –
Прощальных слёз не удержать».
Соседки плакали в платок,
Мужчины хмурились, слегка.
Лаконичная картина, почти не заостряющая внимания на конкретных людях, возможно потому, что они едины в своей печали, в сострадании к подруге и товарищу, которая их покидает – вероятно, навсегда:
Вот первый поворот, второй,
Последний взгляд на наш орех –
Ветвистой машет головой,
Собачий лай – чуть слышен брех...
Мучительно-обострено внимание к деталям, ко всему тому, чего больше, вероятно, не придётся увидеть.
Но жизнь продолжается, пусть и на новом месте – не в деревенском доме, а на четвёртом этаже дома городского. Знаковая деталь – словно от такой перемены должна измениться душа человека. Но город, окруживший мать лирического героя, необычен. Это не шумный мегаполис – это молодой развивающийся город, который не оторвался и, кажется, не собирается отрываться от природы.
В делах привычных город жил,
И вширь, и ввысь степенно рос,
И маму обликом пленил
И стайкой беленьких берёз.
Город чем-то похож на лирическую героиню – переезжая, отдавая силы уже городской жизни, она сохраняет частичку деревенского в себе. Она успевает не только и не столько жить для себя, сколько дарить людям то, что она может – частицу красоты и доброты, вышивая крестом «собор и красный мак», даже в рукодельных трудах своих, объединяя природное и рукотворное, деревенское и городское.
Но счастливая идиллия не могла продлиться вечно.
И день настал, совсем когда
Ей стало двигаться невмочь –
Угасла мамина звезда –
Никто не смог ей в том помочь.
Велика, неописуема боль потери, возможно, поэтому поэт и избегает её описывать, скорее акцентируя на самом горьком факте:
ОНА – была!
ОНА – жила!
И в мир ушла иной –
Июньскою порой ...
Такие, в общем-то, дела.
Она ушла в иной мир. Там теперь и сияет её звезда, потому что иного с таким добрым и светлым человеком произойти просто не могло.
Вероника Лапина
Понравился материал? Подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram.
