Советский Дон Кихот

Человеку, который много думает, который хочет именно жить, а не просто устраиваться в жизни, всегда непросто, во все времена. Особенно когда время неопределенное – уже не старое, еще не новое.

Разговоры о перестройке и гласности. Очереди – пока еще за коврами и другой роскошью, а не за «предметами первой необходимости». Разговоры. Вялые застолья. Предчувствие какой-то перемены. Это фон романа Виктора Шлапака «Найти себя».

Главный герой – Вадим Белышев, молодой специалист, несколько лет проработавший или скорее протомившийся в институте, чувствующий интуитивно, что общие критерии, общие заведенные правила – не то, что нужно.

Он словно дремлет, оцепенев, пока нежданно не приходит пробуждение, и пробуждает его обыкновенный бродячий артист, который поет под бандуру народные «думы» и за каждую из них выставляет свою цену.

В душе Вадима отзывается дума об Иване Кановченко. Этот герой чем-то сродни Вадиму: он прямо назван «вдовьим сыном, маминым сыном», а Вадим одинок и живет с одинокой, мягко авторитарной матерью, которая любит сына таким, каким он должен быть – «правильным».

Но Иван Кановченко услышал, как созывают народ в войско:

Эй, кому надоело по винницам вино курить,

Кому надоело по броваркам пиво варить,

Кому надоело в кости играть —

Время даром терять, Идите вы со мной.

Вадим тоже немало времени потерял даром, и теперь, как ему кажется, у него появляется возможность это исправить. «Как хорошо, думал Вадим и чувствовал, как в нем что-то пробуждается, растет и это нельзя было определить, назвать, понять, это просто было. Если бы я не слушал песню, я бы никогда ничего не понял, не сделал».

Словно под влиянием услышанных слов, Вадим постепенно смелеет: он начинает спорить с матерью, настаивая на своем, искать себе судьбу и дело. И он его находит – работу на испытательной станции, правда ненадолго. Эта перемена его радует. Все воспринимается как нечто новое, удивительное, сказочное: «Эта станция — сказка, повторял он, оглядываясь, как будто могли его увидеть и 'подслушать, но все кругом было пустынно и тихо. Он продолжал стоять в нерешительности, словно боялся разрушить картину очарования сказкой».

Однако обратим внимание на две важные сцены. Когда Вадиму предстоит уехать и оставить институт, его провожают вечеринкой с выпивкой и разговорами. Когда он приезжает на станцию, его фактически встречают тем же самым. Одно событие словно перетекает в другое, и от перемены мест мало что меняется.

К тому же Вадим не сразу справляется со своей работой. Ему приходится пережить «битву с чистым листом», воссозданную ярко и живо. И успешно выполненное задание – нечто большее, чем просто победа.

«Да, он испугался, что не сможет быть полезен людям; и сейчас это решение пришло в течение секунды, и эта работа не утомляла его, а приносила радость, удивление и самой работой, и им самим, сделавшим эту работу, и больше всего радовался, что помог людям в их нелегком труде и себе: он научился мыслить, нет, понял, что такое мысль; настоящая мысль — это сотворенное в себе желание человека помочь людям, все остальное не в счет».

Может быть, это и есть один из способов найти себя – помогать людям, но не так, как навязывают они, а как ты выбираешь сам.

Но жизнь человека – не одна только работа. Людям свойственно искать не только себя, но и свою мечту, свою любовь. Вадим находит. Для него она – настоящее чудо, для других – «смазливая», «то ли Валя, то ли Галя», вдобавок впутанная в неприятную историю. Там, где все видят Альдонсу, Вадим способен прозреть свою Дульсинею.

И это значит, что сам он – Дон Кихот, мечтательный, смелый, немного наивный, и одновременно проницательный. Он ясно видит жизнь вокруг себя, но не всегда понимает, как действовать. Как, например, на первом своем собрании:

«Он заметил, что, если в разговорах о деле говорилось не конкретно, а вообще, то здесь поступали наоборот: говорили не о причинах зла, а только о фактах, конкретно, в то время как, он чувствовал по себе, людей мучило незнание общих причин зла: в первом случае — отсутствие конкретного дела, во втором — непонимание общего».

Что с этим делать, Вадим не знает наверняка, да и никто, наверное, не знает. Но он знает – чего не делать. Не привыкать ко лжи. Не примиряться. Не молчать, когда нужно говорить. Не превращаться в Прохорова – есть в романе такой персонаж, который видится Вадиму привычно лживым, лицемерным и очень деловым, когда нужно.

Вадим не может так - слушать, какая царит тишь да гладь и «благодать. Как будто не живем, а молимся», когда на самом деле все не так: и работа стоит на одном месте, и нужные машины списывают из-за отсутствия запчастей. Он понимает, почему сохраняют текущее положение, ничего не пытаются поменять: плохая стабильность тоже надежна, а «людям надо есть». С другой стороны, «людям надо не только есть».

Поистине, «не хлебом единым», как в заглавии советского романа... Вадим, пожалуй, схож с подобными героями: ему есть что сказать, он понимает, хотя и не всегда ясно, что нужно делать. Его идея с тракторами – «списать не пять, а три, отремонтировав два за счет списанных» - может кому-то показаться не совсем удачной, но она все же сказана и находит отклик.

Казалось бы, успех, удача, дон Кихоту удалось перестать быть мечтателем, а сделать что-то или хотя бы начать, но...

Дон Кихот обречен на смерть. Вадим – тоже, по крайней мере так он для себя осознает. Его возлюбленная когда-то отвергла парня – неприятного и опасного, и он пообещал, « что с ней никто ходить не будет». Один молодой человек, который осмелился «ходить», уже убит.

Вадим получает записки с угрозами и еще имеет возможность уехать со станции. Он встает перед странным и страшным парадоксом: «Бежать? От чего? От любви, от работы, от себя? Куда? Забыть ее? Но можно ли забыть себя, все в себе? Он почувствовал, что выбор был неизбежен. Забыть себя — это смерть, но тогда буду жить я».

Вадим слишком много трудился в поисках себя, слишком долгий путь проделал к себе, чтобы вот так от себя отказаться. Он принимает свою судьбу и верит, что готов к ней.

Встретит ли он свою смерть с достоинством, устрашится ли или случится что-то неожиданное, что все изменит, остается за пределами повествования. Вадим настолько живой и настоящий герой, что читателю хочется, чтобы все-таки он живым и остался.

Вероника Лапина