Первая часть трилогии Ханоха Дашевского «Дыхание жизни» называется «Сертификат» и посвящена событиям начала Второй мировой войны, а также нескольким предшествующим годам.
В заглавии речь идет о сертификате на въезд в Палестину, который могли получить еврейские семьи в тридцатые годы. В 1938 году почти случайно обладателем такого сертификата становится рижский врач Залман Гольдштейн. Однако, в отличие от многих соотечественников, Залман не понимает его необходимости и не хочет покидать привычную обстановку.
«Нельзя нам трогаться с места. Сейчас, когда всё хорошо, когда у моей клиники такая известность – как можно всё это оставить? А дети? У них привычная жизнь, учёба – каково им будет там, где всё по-другому?» - упрямо доказывает он.
Однако не только нежелание рисковать, покой и довольство останавливают Залмана. Дело еще и в случайно оброненных словах его жены.
«Йо́сэф, в отличие от тебя…
Этого говорить не следовало. Фира прикусила язык, но было поздно».
Йосэф – талантливый поэт, которого «отметил сам Бялик». «Йосэф умел рассказывать, умел слушать, и Фире было так хорошо, как не было уже давно». За короткий роман она расплачивается стыдом и попреками мужа, в том числе за его собственную неверность и недолгую связь с Зентой – ведь если бы не вина Фиры, не было бы вины Залмана.
В итоге Гольдштейны остаются в Риге, а Йосэф уезжает с молодой женой Джуди – умной, рассудительной девушкой, которая предана мужу и становится ему настоящей помощницей в поэтических и журналистских трудах. Они нелегки, потому что его взгляды на прошлое и будущее еврейского народа многим непонятны и неприятны, а память о Фире и тревога за ее судьбу не покидает сердце Йосэфа.
Сцены судьбы двух семей чередуются. История жизни Йосэфа трудна, но по-своему спокойна, кому-то может показаться счастливой. Не так с Гольдштейнами.
Фира уговаривает мужа ехать, но постоянно что-то мешает. То нужно дать доучиться в гимназии сыну Михаэлю, то продать дачу, то происходит несчастье с матерью Фиры... А время идет. Для героев это просто досадные проволочки, для читателя – осознание приближающейся катастрофы, западни, в которую Залман и многие другие идут сами.
Йосэф издалека, из мирной пока Америки, чувствует эту беду лучше, чем те, кого она ждет. Может быть, его поэтический талант становится, как это часто бывало, даром предвидения. Он пишет страшные, горестные стихи:
Ребёнок, мать за руку теребя,
Через секунду с нею рухнет в ров.
Любимая! Сегодня и тебя
Я вижу на развалинах миров.
Эти стихи он оставляет Фире, и она находит их именно тогда, когда пророчество начинает сбываться.
Еще остается, кажется, неверная надежда на благополучный исход. Но эвакуация отменяется, тех, кто пытался бежать, возвращают. Сертификат отныне бесполезен. Люди, ранее как будто доброжелательные, теперь исходят ненавистью к «жидам». Залман наивно ждет, когда воцарится «немецкий порядок», и не понимает, что согласно этому порядку евреи и вовсе обречены.
Кто-то все-таки продолжает попытки к бегству. Так вместе с мужем и дочерью убегает медсестра Мара, тайно влюбленная в Залмана. Она приходит попрощаться – навсегда.
«Маска смерти, – подумал Гольдштейн, – говорят, что на лице обречённого появляется маска смерти».
Мара действительно обречена, как и вся ее семья. Картина их гибели выписана скупо, но жестко и убедительно. Кажется, всем евреям Риги уготована та же участь.
Но есть те, кто не рады их страданиям – они просто боятся за себя и свои семьи, а потому безмолвны. Есть и другие – такие как самоотверженная Зента. Сначала она тайком поддерживает Гольдштейнов – ведь евреям согласно «немецкому порядку», запрещено покупать, лечиться, звонить по телефону, да и вообще «жить и дышать». А потом она помогает скрыться дочери Залмана.
Даже среди немцев есть такие, кому отвратительно происходящее. Майор Шлезингер, новый хозяин клиники Залмана, поддерживает еврея, который теперь занят на тяжелой работе, подкармливает его семью, ищет способа помочь ему. Он силится сохранить человечность – вероятно, поэтому и его уничтожает машина нацизма.
Тем временем готовится истребление евреев. Уже строится гетто.
Но Лия, дочь Залмана и Фиры, в относительной безопасности. Их сын Михаэль – в армии. Да и судьба супругов еще неизвестна. Маленькие удачи, краткие отсрочки то и дело спасают их – нередко почти чудом. Может быть, дыхание их жизни не прервется.
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
