Постмодернистский постапокалипсис, откровенный разговор об интимной жизни японцев, латиноамериканский роман в духе магического реализма, сборник очерков о русских писателях, призыв влюбиться в искусство как в идею и ироничный рассказ о подростковом периоде — это новинки мая, мимо которых нельзя пройти.
«Бесконечное землетрясение» Эван Дара
Издательство: Polyandria NoAge
Жанр: антиутопия
История о попытках найти устойчивость в мире, который беспрестанно трясёт
© Polyandria NoAge
Нет ничего страшнее, чем потерять почву под ногами. Безымянный персонаж ставит ногу вниз — но никакого «вниз» не существует. Он не идёт, спотыкаясь, а спотыкается, идя. По-другому нельзя. Не на острове, который захватило не затихающее землетрясение. Герой не знает, откуда оно взялось и почему не прекращается. Это не имеет значения. Главное — выжить в новом мире, где мужчина оказался совершенно одинок. Ведь разговаривать с людьми невозможно. Рискуешь откусить себе язык и оказаться обокраденным. Поэтому разговоры персонаж заменяет воспоминаниями о семье. Её нет рядом. Уже недели. Или месяцы. Или года. Сложно сказать, когда частью твоей сущности стала дрожь.
Несмотря на нетипичность творчества Эвана Дары, писателю уже присвоили ярлык. Читатели вынесли вердикт: постмодернизм. Неудивительно, если учесть эксперименты Дары с языком. Впрочем, намеренный аграмматизм и оксюмороны как нельзя лучше подходят фантастическому сеттингу, который выбрал автор. Всё переворачивается с ног на голову — и в буквальном, и в переносном смысле.
«Интимная Япония. Ночные свидания, “весёлые кварталы” и культура подглядывания» Диана Кикнадзе
Издательство: МИФ
Жанр: научно-популярная монография
Откровенный разговор о скрытой от посторонних глаз Японии
(информация предназначена для лиц старше 18 лет)
© МИФ
Чем больше у девушки было любовников — тем лучше. На людях целовать кого-то в щёку ужасно неприлично. Нагота просто отвратительна. Эти утверждения иллюстрируют культурный код, характерный для японцев в разные века. На него влияли религия, экономическая ситуация, соседи с континента и даже рацион. Случайностей нет. Есть только исторический процесс. Он по кирпичику закладывал нормы, которые актуальны и для современной Страны восходящего солнца.
С древности и до наших дней — рассказать о таком огромном периоде за пару сотен страниц кажется невозможным. Но Диана Кикнадзе с этой задачей справляется. Она не просто описывает обряды ухаживания, которые были приняты, к примеру, в Средневековье. Автор анализирует их. Переписка, хвалебные пятистишия и тайные ночные визиты — звучит романтично. Только при этом изысканном флёре насилие над женщинами считали допустимым. Критический взгляд на их подчинённое положение — одна из особенностей книги. Другая характерная черта — в чёткой прорисовке женских персонажей: от богини Идзанами до «временных жён» для иностранцев-офицеров. Эти яркие образы, а также отрывки из фольклора и иноязычные названия помогут читателю погрузиться в незнакомую культуру.
«Не река» Сельва Альмада
Издательство: «Лайвбук»
Жанр: социально-психологический роман
Аргентинское размышление о смерти
© «Лайвбук»
Маленький посёлок в Латинской Америке. Трое мужчин рыбачат и беседуют. В том числе сами с собой. История в духе повести «Старик и море»? Не совсем. Скорее художественное изучение человеческой памяти. Прошлое чередуется с настоящим: оно не линейно. И размыто. Энеро, один из персонажей, не может вспомнить имена людей и детали ситуаций. Зато он никогда не забудет страшный сон про Утопленника. И не только потому, что видел это дурное предзнаменование несколько раз. Важнее другое. Кошмар обернулся явью — всё по правилам магического реализма. Или по законам жизни — несправедливой и жестокой. Где главную роль играют не герои, а их ошибки.
Роман — часть трилогии, но читать его можно, даже если не знаешь содержание других книг. Хотя поначалу чувствуешь растерянность. Кто эти люди? Где именно они находятся? Не появляется только один вопрос — чем персонажи занимаются. Их действия автор описывает подробно. В этом помогает характер повествования. Оно событийное, но на редкость плавное. Гладкое — как река в тихий день.
«Слова в снегу. Книга о русских писателях» Алексей Поликовский
Издательство: «Альпина нон-фикшн»
Жанр: портретные очерки
Признание в любви к русской литературе
© «Альпина нон-фикшн»
Фамилии знаменитых литераторов — это не просто строчки в учебнике. За известными в широких или узких кругах именами скрываются люди. Застенчивые — как Гоголь, который убегал из театра, когда заканчивалось представление «Ревизора». Смелые — вроде Герцена, чьи идеи и сейчас кому-то покажутся радикальными. Потонувшие в сомнениях — словно Серж, «левый до мозга костей», который видит, как в стране воплотившейся мечты разрастается чудовище под названием «репрессивный аппарат». На глазах у читателей обретают плоть и кровь 19 писателей. Каждая личность — огромный мир. Без него невозможно было бы то творчество, с которым мы знакомы со школьной скамьи.
«Слова в снегу» — результат кропотливой работы. Воспоминания современников плюсуются к цитатам из книг и писем. Сумма растворяется в историческом контексте. На выходе — картина эпохи. Это может быть лес в середине XIX века, где Тургенев и Толстой почти устроили перестрелку из ружей. Или Сибирь двумя столетиями раньше. Или эмигрантская среда в начале XX века. В любом случае изображение получается полное, живое, слегка ироничное. Создавалось оно с бесконечностью нежностью. Как иначе? Ведь русская литература — это, уверен автор, целая жизнь.
«Открой глаза» Джулиан Барнс
Издательство: «Азбука»
Жанр: сборник эссе
Книга, в которой оживают художники и их произведения
© «Азбука»
Как создавались всемирно известные полотна? Именно на этот вопрос отвечает Джулиан Барнс. Речь идёт не о смешении красок, подборе кистей или применении новых техник. Автор исследует композицию: на самой картине и за её пределами. Он пишет, что «Мастерская» Гюстава Курбе напоминает средневековый триптих. А потом в нескольких строчках рисует расстановку фигур во французском обществе, в которое Эдуард Мане «швырнул кирпич».
Всего в сборнике около двадцати эссе — и каждое уникально. Не повторяются ни подзаголовки, ни структура. Барнс может сначала рассказать историю, которая легла в основу картины — например, о страшном кораблекрушении. Или описать вместо этого изображение на холсте. Или порассуждать о роли писателей в жизни художников. Ведь он говорит об искусстве в целом. Его нельзя загонять в рамки — ни жанровые, ни какие-либо ещё. Нет смысла знать, как называется приём. Лучше уметь его видеть.
«Где водится подростикус» Алиса Вербиж
Издательство: «Самокат»
Жанр: повесть о взрослении
Юмористическое напоминание о сложностях подросткового периода
© «Самокат»
Тринадцатилетний Леонард соткан из противоречий. Он может завопить шёпотом. Дважды позавтракать и остаться голодным. Сказать, что передача дурацкая, но всё равно продолжить её смотреть. В общем — просто находка для юного исследователя, которым стала почти на неделю его младшая сестра Леония. Ей в школе дали задание: понаблюдать за любым животным. Девочка решает, что можно сделать доклад и про человека. И попытаться понять, какой он — подростикус вульгарис, то есть подросток обыкновенный?
Книга рассказывает о жизни школьника шутливо. Хотя над ним никто не смеётся — ни Леония, ни автор. Да, подросток нелогичный, неуклюжий, несдержанный и ещё тысячи «не-». Но также очень милый и любимый. Тёплое отношение к нему видно в забавных детских рисунках, которые перемежают текст. Они помогают ярче представить героев. Так, на одной иллюстрации Леонард изображён наполовину человеком, наполовину совой. Слишком похожи его глаза на птичьи, когда он немигающим взглядом смотрит ночью в экран телефона. Режим сна у него сбился, как и режим питания. Что поделать — подростком, мудро замечает Леония, быть очень трудно.
Понравился материал? Подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram.
