Незадолго до новогодних праздников в театре «Буфф» состоялась премьера мюзикла «Любовь. Чума. Верона», поставленного з. а. РФ Никой Козоровицкой. Среди целой плеяды ярких представителей отечественного музыкального театра, задействованных в постановке, особое внимание привлекает личность композитора: им выступил сам Максим Исаакович Дунаевский.
Литературной основой постановки стала пьеса Григория Горина «...Чума на оба ваши дома!», которая пытается немного со стороны взглянуть на архетипичный сюжет о Ромео и Джульетте: драматург предлагает свою версию того, как события в Вероне могли развиваться дальше, после гибели возлюбленных. Для этого Горин выводит на сцену новых персонажей — Антонио и Розалину, каждый из которых не слишком дорог своему семейству, а потому может быть положен на алтарь необходимого всем после долгих лет раздора перемирия. В то же время никуда не исчезают привычные шекспировские герои: монах Лоренцо, старшие и младшие представители враждующих семейств Монтекки и Капулетти, их слуги.
Если в пьесе мы знакомимся скорее с персонажами, действующими лицами, то в спектакле перед нами предстают полноценные герои, наделённые психологией. Их внутренний мир раскрывается главным образом через тексты песен, написанные специально для спектакля з. а. РФ Николаем Денисовым. Оказывается, например, что синьор Монтекки (з. а. РФ Мурад Солтаниязов) — не только расчетливый интриган, но и глубоко скорбящий по ушедшему сыну человек, а вот синьора Капулетти (Анастасия Славина) гораздо более поверхностна и корыстна. Неоднократно в момент исполнения песни сцена резко опустевает, и герой-исполнитель остаётся один на один со зрителем, как бы на исповеди перед ним.
Впрочем, далеко не все песни мюзикла служат психологизации героев, звучит и откровенно насмешливая композиция про то, что «чумные церемонии страшнее, чем чума», посреди которой эта самая чума физически появляется на сцене в костюмах, подобных чёрным воронам, и усиливает комический эффект хореографическим номером (да, создатели спектакли не упустили возможности потоптаться по карантинным реалиям недавнего прошлого). Столь же обескураживающе смешной и странной одновременно выглядит сцена несостоявшегося пострижения Розалины (Виктория Заболотная/Маргарита Таничева) в монахини, решённая музыкально. Поскольку современный зрители по объективным причинам далеки от реалистичного представления о том, какой была Верона шестнадцатого века, Максим Дунаевский вставляет в музыкальные произведения многочисленные отсылки к знакомому символу Италии — популярной музыке второй половины прошлого века, да и сквозь современный поэтический текст то и дело пробиваются всем известные слова: «Volare!», «Italiano vero», «Felicita».
Дух Шекспира незримо присутствует на сцене на протяжении всего действия, и не только в репликах героев (первой же репликой звучит вечный вопрос Гамлета, заставляя задуматься, правильная ли пьеса была прочитана перед спектаклем), но и в стилистике спектакля в целом. Шекспир любовался карнавалом и арлекинадой, толпой и её стихией, порой грубоватой и необузданной. И если небольшие театры в последние годы не стесняясь искали черты «подлинного» Шекспира (отметим, например, «[не]Укрощение строптивой» Искандера Сакаева), то большие театры, существенно более загнанные в рамки неявных требований, часто теряли подлинное обаяние классика. В мюзикле же театра «Буфф» стихия карнавала, праздника, гуляния поглощает зрителя, а арлекины и скоморохи шутят искромётно и в то же время грязновато, не скатываясь, однако, в похабщину.
Сценическое пространство динамично: происходит поворот сюжета — видоизменяются и декорации. Львиную долю спектакля герои пребывают как бы внутри сферы, объединяющей в себе красный и белый цвета семейств Монтекки и Капулетти. Этот символ допускает множественные трактовки, каждая из которых, думается, будет в определённой степени уместна: сфера может символизировать как круговорот жизни, в котором всё повторяется и возвращается на круги своя, так и идеальную вселенную, в которой все, противостоящие друг другу, наконец достигли примирения и покоя. Раз в некоторое время на сцене происходит трансформация, и декорации преображаются то в гондолу, когда речь заходит о Венеции, то в подиум для арлекинов и герцога (роль исполняет з. а. РФ Евгений Александров), создавая многоуровневое пространство.
Нельзя не отметить работу художника по свету Ксении Нужиной, которая не пренебрегает техническими возможностями зала и демонстрирует то подсветку на канатах, затягивающихся вокруг Антонио (Вячеслав Семёнов/Сергей Славин), то сложную игру светотенью на фигурах возлюбленных в самом романтическом эпизоде спектакля, которую чаще можно увидеть в камерных залах.
Пьеса Григория Горина заканчивается в духе средневековой легенды: обнажённые влюбленные в кандалах отправляются на площадь, где их едва ли ждёт что-то хорошее, но густой туман оставляет им шанс на побег. Эта сцена могла, конечно, быть красиво визуализирована непосредственно, но такое натуралистичное решение не очень хорошо вписалась бы в стилистику «лёгкого» спектакля. А вот песня Лоренцо «Аве влюблённым, аве любимым» завершила его красиво, окутав будущее героев завесой тайны.
Фотограф Евгений Матвеев
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
