Накануне нового года «Такой театр» выпустил премьеру — спектакль Станислава Белозёрова «Закрытое исследование» по мотивам одноимённой пьесы Ивана Вырыпаева. Постановка эта получилась весьма необычной и в высокой степени рискованной. Речь здесь идёт не в том, что личность драматурга в современных реалиях воспринимается не слишком однозначно, и при неблагоприятном стечении обстоятельств премьера могла не состояться вовсе. Просто сам характер выбранного материала скорее ставил вопросы, нежели давал на них ответы.
В «Закрытом исследовании» есть один безусловный атрибут драматического произведения — взаимодействие персонажей построено на непрерывном диалоге (трое участников исследования — крупные учёные, добровольно согласившиеся принять участие в опросе, жизненно важном для будущего человечества — отвечают на вопросы организаторов, которых при этом не видят). В остальном же произведение Вырыпаева кажется слабо приспособленным для исполнения на сцене, поскольку обладает скорее чертами публицистического эссе: здесь нет действия как такового, динамики в той или иной форме, развития сюжета или становления героев (если не считать повышение градуса эмоциональности их монологов ближе к концу). И. А. Бунин считал, что мысль в драматическом произведении должна быть сжата в точные формы, здесь же она пространна и в определённой степени противоречива, а иногда и вовсе упирается в то, что у героя нет внятной позиции о предмете дискуссии. Вырыпаев предлагает воздействовать на зрителя исключительно словом. «Закрытое исследование» воспринимается больше как глубоко личное высказывание о будущем человека во Вселенной, как результат авторского исследования нашего биологического вида, которое драматург проводил на протяжении всей жизни. Придя к определённым ответам или сомнениям, он вложил их в уста своих персонажей.
Пытаться кратко пересказать это глубоко философское произведение — затея заведомо обречённая: полный текст состоит всего из тридцати страниц и находится в открытом доступе. Критический анализ пьесы в своём блоге проводил, например, Павел Руднев, и едва ли к нему можно что-то существенно добавить, если только обратить внимание на тот факт, что исследование было проведено в 2019 году. И это, думается, вовсе не случайность. Будто бы мрачные прогнозы, которые дали учёные в процессе интервью, уже начали сбываться, а те события последних лет, которые нас шокируют, вовсе не так уж случайны. Но всё же хочется сейчас обсудить не пьесу и её проблематику, а сам спектакль, то сценическое воплощение, которое предложил нам «Такой театр».
Создатели постановки оказались перед весьма сложным выбором: вести диалог со зрителем лишь посредством слова или как-то иначе? Любая лишняя деталь, внесённая в такой материал извне, рискует непредсказуемо видоизменить его смысловую нагрузку. В то же время, если идти непосредственно за Вырыпаевым, визуальная минималистичность на протяжении двух часов может превратить спектакль в читку — популярный в наши дни, но всё-таки отдельный жанр. В итоге был найден интересный с художественной точки зрения выход из непростой ситуации — они дополнили произведение сложной и тщательно продуманной аудиовизуальной составляющей, сохранив его вербальную составляющую.
Каждый из участников исследования располагается в весьма удобном кресле с откинутой назад спинкой, однако всё остальное выдаёт нервозность, дискомфорт ситуации для участников. Рэйчел (Васса Бокова) до последнего не может выпустить из рук телефон, Моника (Юлия Гришаева) и Морган (Александр Лушин) сбиваются на рассуждения о том, почему за этот эксперимент так много платят. Все трое в какой-то момент теряют способность усидеть на месте и начинают выскакивать из кресел. А когда кто-то из них лукавит или недоговаривает, на задней поверхности сцены ярко-жёлтым светом вспыхивают небольшие фонари. Когда разговор доходит до точки, из которой находящийся в кресле не видит выхода, случаются красные вспышки. По потолку своеобразного шатра над их головой, который образован огромным софитом, бегает луч света, равномерно вычерчивая один и тот же рисунок. Столь же равномерно, при этом с достаточно длительными перерывами, раздаются звуки, напоминающие биение сердца, будто мы слышим пульс умирающей планеты, о которой ведётся разговор. Пока один участник интервью находится на авансцене, два других скрыты от зрителя. Затем вращающийся механизм быстро меняет говорящего, уводя остальных в тень. И чем дальше идёт процесс исследования, тем меньше ощущается эта подмена, а все три речи сливаются в единое целое.
Огромная роль в этом спектакле отдаётся видеопроекции. На двух больших экранах, расположенных по краям сцены, мы видим участника эксперимента крупным планом: его мимику, мельчайшие движения, моментальную реакцию на заданный вопрос. Герои то взаимодействуют с камерой, разворачиваясь к ней, когда вопросы кажутся им простыми, то будто забывают о её существовании, как только очередной вопрос выводит их из зоны комфорта. Тем самым в статическом спектакле возникает движение, диапазон внутренней жизни героев.
Интервьюеры, проводящие исследование, скрыты не только от участников, но и от зрителя, тем самым возникает вопрос: «Люди ли это вообще или некий сверхъестественный разум, маскирующийся под человеческое обличье?» Добавляет туманности и то, что в разные дни роли интервьюеров исполняют разные актёрские дуэты (Александра Жарова и Александр Кошкидько или же Кристина Токарева и Павел Филиппов), и каждая пара исполнителей вносит в манеру ведения диалога нечто своё. Схожий приём, к слову сказать, сознательно реализует в новом спектакле «Сирены Титана» Пётр Шерешевский, создавая сразу несколько команд исполнителей, совершенно непохожих друг на друга.
Обсуждать работу актёров в этом спектакле очень сложно, поскольку мы не обладаем неким эталоном, относительно которого могли бы ориентироваться. Наоборот, каждый герой соткан из противоречий. Тем не менее в действиях исполнителей уже на первых показах чувствуется осознанность — та самая, которую Моника называет одним из главных человеческих качеств, и сами актёры безусловно понимают, какой образ в данный момент воплощают на сцене. Кажется, что Морган, сыгранный Александром Лушиным, получился несколько более целостным, нежели героини его коллег по сцене, но ведь таков и сам его персонаж: он не стесняется произносить длинные вводные реплики перед ответом на заданный вопрос, реже негодует по поводу личного характера вопросов, да и просто является самым старшим и опытным из опрашиваемых, что располагает зрителя в большей степени именно к нему.
Создатели спектакля «Закрытое исследование» справились со сложнейшей задачей перенести довольно слабо адаптированную для исполнения на сцене пьесу И. Вырыпаева на театральные подмостки, сохранив ту глубокую философскую составляющую, которая в ней заложена. А так ли пессимистично будущее человечество, как нас пытался убедить драматург, узнаем в ближайшем будущем. В конце концов, вся стройность концепций учёных из спектакля ломалась, как только дело доходило до их собственной судьбы. Да и жизнь сложнее любой теории. Посмотрим…
Фотограф Андрей Сухинин
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
