В пространстве театра Karlsson Haus Семен Серзин представил спектакль «Любовь людей» по пьесе Дмитрия Богославского. О вечном холоде и современной трагедии рассказывает наш корреспондент Катерина Воскресенская.
Реальности и театру пришлось потесниться. Зрители будто загнали актеров в угол, поставили к черной стенке. С расстрелом они без нас справятся. Декорации прописаны кодом текста. Существуя во втором измерении, они нужны больше, чтобы скрыть что-то, а не показать. Обстановка не важна, важны только персонажи. Визуальный контекст считывается за счет костюмов и ремарок на экране, где транслируется окружающий быт, атмосфера, звуки или тишина, которая напечатана капслоком – первая фобия. Ее нарушит дуэт Андрея Папанина и Алены Александровой, поющих нетленку Андрея Губина «Зима-холода», подачей приближая хит всех дискотек конца девяностых практически к «Группе крови».
На неуходящий холод в спектакле пожалуются еще не раз, а пока милиционер Сергей (Михаил Касапов) просит у Люськи (Анна Донченко) написать заявление о пропаже мужа (Андрей Вергелис). Она нехотя соглашается – кого возвращать? Он алкоголик, жить с ним невыносимо. Насколько – покажут позже, и это поразит своей достоверностью. Пьяное скотство обозначат за декорациями, превратив зрителей в детей, которых пугает родительский скандал из-за стены. Но даже вне контекста трудно не проследить шлейф измученности, который тянется за героиней. Надрывное спокойствие, с которым Люська описывает тяготы жизни с зависимым человеком, должно казаться чудовищным, но нет. Это типичная история, правда, с торжеством справедливости. Пределом сломленности и хеппи-эндом собирательного образа. Донченко здесь отомстила за всех битых и перебитых – сгоряча убитых или постоявших за себя и наказанных: мужа задушила, труп скормила свиньям.
Душегубный крест она скидывает на Сергея, но легче не становится. Чистосердечное не спасло, души не осталось – нечего отводить. Люська тихо сходит с ума, ей то и дело мерещится мертвый муж. Такой тихий-тихий. Сидит в ней как яд, мысли читает, фразы за нее договаривает, потому что существует лишь в ее голове. В этом главная подлость памяти – после смерти люди всегда лучше. Как Сергею было с ним тягаться? Он, как минимум, жив и выступает катализатором появления мертвого мужа в Люськином сознании – в первый же из немногих прямых физических взаимодействий на сцене он вытесняет Сергея из ее объятий. И остается уже навсегда, а Люська относится к потусторонним флешбэкам весьма буднично: он находиться здесь имеет право – не чужие ж люди.
За МКАДом к сверхъестественному в принципе относятся фамильярно. Гоголь еще в своих ранних повестях прописывал нечисть почти что домашней скотиной, где и черта оседлать за милую душу, и колдовская сила для того, чтобы вареники сами в рот летели. Здесь, в «Этюд-театре», в спектакле Семена Серзина «Демоны» по пьесе Натальи Ворожбит ведьмы – что-то из разряда неблагополучных соседей. В другой ее пьесе «Саша, вынеси мусор» муж, умирающий от сердечной недостаточности, является жене – и как так и надо. Популярность темы возвращения оттуда, откуда не возвращаются, можно понять. Смерть не дает вторых шансов, а «призраки» оставляют надежду на реванш, смирение, последнюю сигарету, последний ответ, последнюю жизнь. А, может, это банальный мазохизм? Смотришь на «почившего живого» – и больно как в первый раз. Ведь непонятно, почему на самом деле люди хотят любить: чтобы стать счастливыми или не стать? Как бы там ни было, от самого осознания, что непрожитое остается непрожитым, можно сойти с ума, поэтому в том, что эхо преступления настигло не сразу, нет ничего странного. Героиня Донченко знает наизусть негласный гимн всех сломленных, где рефреном «сильная», «справлюсь, «надо жить». Настигает беда – задерживаешь дыхание, так кажется, что остановилось время. Ушла под толщу воды, изнутри себя заморозила. Потом оттаяла и устроила себе демо-версию смерти. Стоит с окровавленной рукой – хотела узнать, каково это, когда тебя едят свиньи.
В противовес такой любви в спектакле ставится история Вани (Николай Куглянт) и Насти (Дарья Степанова), но шансы на баланс невысоки. На первый взгляд история их отношений – эпизод из вселенной Уолта Диснея, но потом выясняется, что Настя больше не любит Ваню, сидеть в этой дыре у нее сил нет, и море ей манна небесная, и детей хочет, но не получается – он в этом виноват. И здесь наступает время второй фобии спектакля – пустоты, которая пугает и побуждает к действиям: в разговоре с Сергеем Ваня скажет будто несвойственную для него фразу: «Либо убить ее, либо разбежаться». В ответ Сергей бьет друга по морде – многовато чистосердечных на одного милиционера. Как он у Люськи, теперь Ваня выступил катализатором «оттаивания», ведь ее признание об убийстве мужа Сергей словно мимо ушей пропустил. В своей любви он до крайности слаб – превратил эмпатию в замещение. С течением спектакля персонаж Касапова теряет опору, обрастает неврозами, лишается надежды. Люська загадала на «с чистого листа», на то, что он ее вытянет, а получилось, что потянула его за собой. Может, безумие заразно? Как песни Губина, вечный холод и налет провинциальности. Но дело, конечно, не в провинции. Меняются только обстоятельства, а любовь людей везде одинаковая, и то, как каждый отчаянно нуждается в ней. И то, что мертвых любить легче, чем живых. И как трудно не быть жестоким с тем, кто любит тебя. И что бояться нужно совсем не смерти. И никто не виноват.
Отчаянно ярким символом надежды через «Любовь людей» в красном спортивном костюме проходит Чубас (Андрей Папанин). Есенин по-пацански, ему не свойственна категоричность египетского лабиринта в сознании, как у остальных персонажей. В лучших рекламных традициях он – праздник, который приходит, чтобы развеять критический уровень беспросветности спектакля на квадратный метр. Образ его любви – безликий, оттого на сцену его свадьбы в спектакле невесту буквально украдут из зала под хрипы Лепса о самом лучшем дне. На смену эстраде придет оглушающая тишина, за ней – дворовый панк-рок. В конце спектакля играет песня «Я смотрю на них» группы «Тараканы!». Ну и кто кем стал? Кому будет мерещиться этот хоровод новоприбывших призраков? Может, они уйдут со зрителями, вернее, за зрителями – и дай бог, если еще отстанут. По дороге домой.
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
