Театр «Лицедеи» выпустил в первую неделю декабря спектакль «Нетленка» — премьера прошла 7 и 8 декабря. Мы поговорили с автором идеи и исполнителем главной роли Леонидом Лейкиным о постановке и искусстве драматической клоунады.
— Леонид, расскажите об основной идее спектакля.
— Сперва спектакль не назывался «Нетленка», это придумалось недели три назад. А сама идея мне пришла ещё в 2007 году, чтобы в центре сцены были вешалки с человеком, который шьёт и живёт в театре, которого уже нет. Его окружает паутина, все уже померли, кто когда-то играл. И герой играет в клоуна, постепенно костюмы начинают оживать, проявляются прошлые роли. Это наша традиция драматической клоунады, которой нигде в мире больше нет. Помню, давно делал бяки — наброски для спектакля ещё в Америке. Мы поехали с ребятами из Лас-Вегаса в Рино. Прорепетировали пару номеров с «вешалками», купили перед тем барахла на блошином рынке. Ну а спустя столько лет заразил ребят, это как в «Начале» Нолана: надо идею заложить в мозг. Перед нами происходит фантасмагория, а это основная идея клоунады.
— Чем отличается цирк от драматической клоунады?
Читайте также
— Клоунада может ничего не объяснять. Должен быть образ клоуна и немножко канва. Хорошую клоунаду люди воспринимают с детства, и люди старенькие всё равно становятся детьми в зале. Важнее всего во время создания спектакля нарастить железный костяк номеров, реприз, объединенных единой драматургией.
— Как создать связь между драмой и клоунадой?
— Главная здесь связь в нашем герое и его сознании. Без него мы бы просто выходили, отыгрывали и уходили. Сегодня в таком аврале мы и успевали репетировать, и проделывали «бяки». В одном направлении все вместе придумываем по 20-25 номеров, показываем. Пусть они могут не подходить — останутся для другого спектакля. Слава Полунин учил меня тому, чтобы были номера, образ и идея. Бывает, придумаешь идею — она кажется тебе смешной, а никому не смешно. В «бяках» можно хоть пукнуть, и, если это смешно, будут аплодировать. Если плохо — сам поймёшь, потому что не хлопают, значит не чувствуют радость. А все начинается с папочки, идей всё больше, получается снежный ком, из которого мы все вместе делаем снежную бабу. Драматическая клоунада — смесь поэзии, философии и цирка.
— Ценность профессии клоуна как будто снизилась в понимании современного человека. Для чего она нужна и в чем мастерство клоуна?
— Смех и радость мы приносим людям, как говорится. Есть вещи, которые можно показать только одними пальцами. Я, например, на сорок тысяч человек создал номер «Дождь», работая с Олегом Митяевым, и дирижировал только пальцами. Мы не умеем делать сальто-мортале, поэтому обостряются другие чувства. Великий Грок (швейцарский клоун — прим. «Субкультура») создал коротенький номер, который длился 10 минут, а в конце его жизни всё превратилось в час. На него ходили и богатые, и бедные. Имя клоуна нужно заслужить, это великая профессия.
Почему на нас идут? Потому что каждый берет своё, и и радость здесь есть, и грусть какая-то, и за сердце берёт. Человек не забывает на следующий день после наших спектаклей, над чем он смеялся. Мы вообще, помню, выступали для слепоглухонемых, а переводчик объяснял зрителям, что происходит, и сам смеялся.
— Правда, что некоторые номера воруют?
— Клоуны могут двинуть идею, ведь это самое дорогое. Я всегда расстраиваюсь, когда у меня крадут. Но я сам на подсознательном уровне беру что-то от Ллойда, Чаплина, Китона. Ловишь себя на том, что походка Чаплина.
— Со скольки лет можно идти в ваш театр и как клоуны относятся к детям?
— Я всегда говорю, что с 3 килограмм 750 грамм уже можно. У нас есть специальные спектакли для детей, но мы раньше не очень любили играть для детей — это сложнее. Не сюсюкать, а относиться как к взрослому. Ребёнок очень тонко чувствует, что искренне, а что обман. Не получится состроить рожу, чтобы он засмеялся.
— Как учатся современные клоуны?
— Часто актеру, закончившему институт, сложно найти образ. Галя Васиховская пришла после театрального, и ей было трудно найти образ какой-нибудь дуры. У неё был любимый мной номер — «Свеча», но клоунада почему-то не получалась. Сейчас мы набрали курс при театре «Лицедеи», режиссеров и актёров, и в общем талантливые ребята. И девчонок среди клоунов сейчас больше. Сложно было представить, что кто-то, условно говоря, захочет этому научиться, как Раневская — королева эпизода. Я работал только с одной актрисой, у которой есть дар клоунады — это Татьяна Васильева. Девочкам сложнее, ведь они хотят быть красивыми. Даже сегодня была история до скандала. Говорю актрисе нашей, надень нос. Тебе сразу станет легче. И красиво, и по-другому.
— Вам не кажется, что вы создали «Нетленку» по образу и подобию театра «Лицедеи», хранящего культуру клоунады?
— Так и есть. Ещё при Славе Полунине, Коле Терентьеве, Саше Скворцове — в древние времена — у нас пошло слово «нетленка» — то есть, вечный номер. Хотели назвать «Тронутые» — а вышла «Нетленка». В том-то всё и дело, что театр не может истлеть. Останется молодёжь, и клоунада пойдёт в века, не застынет, продолжится.
Фотографии предоставлены театром «Лицедеи»
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
