АВГУСТЕ
Моей бабушке А. М. Коршановой
Сизая струйка дыма тянется вдоль реки.
Ивы, тонкие ивы рассыпали листья свои.
Августы голос со мной остался,
Как этой осени боль и прозрачность.
Остались клекот птичий и перезвоны,
На даче чай, треск дров в печи и шум березы,
Шуршанье трав сухих в лугах у пруда.
В синей воде стоят растения на грани чуда.
В ней гаснет солнце и Коломны играет отблеск.
О золотые колокольни на горизонте!
В сердце лежит тяжелый камень – воды студеность.
И это тоже мне подарок и просветленность.
Пора раннего детства – особое время в жизни каждого человека, когда растешь, познавая мир, и накрепко запоминаешь происходящее, но не только и не столько события, сколько впечатления, и чаще всего приятные и счастливые – детям свойственно не видеть печального или не замечать мелких неприятностей, а от сложностей быта их до определенного периода оберегают взрослые.
Потом эта память заслоняется новыми впечатлениями, уже более конкретными, четче проанализированными, часто омраченными так или иначе. Детство словно заслоняется полупрозрачной тканью, за которой смутно угадываются дорогие сердцу силуэты. Вдобавок эту ткань расчерчивают, а иногда и пятнают новые жизненные события.
Но искусный поэт властен «приподнять покров узорный», чтобы снова увидеть то, что когда-то знал и любил, и поведать об этом другим, притом так, что захочется слушать и слушать.
Стихотворение Дарьи Солдатенковой на эту тему озаглавлено немного неожиданно: «Августе». «Может быть, «В августе» было бы правильнее?» - поправляет торопливый «проницательный читатель» (как эта «проницательность» порой мешает просто наслаждаться хорошими стихами). Но дальше прочитывается посвящение: «Моей бабушке А.М. Коршановой» - и все становится понятно. Ведь для многих из нас раннее детство было связано именно с бабушкой, ее заботой и первыми наставлениями.
Но, что удивительно, образ самой бабушки так до конца и не очерчен. Она сама во плоти и вовсе не появляется в стихотворении. Обозначено несколькими штрихами то, что ее окружало, атмосфера, в которой она жила, притом очень выразительно и одновременно коротко.
Сизая струйка дыма тянется вдоль реки.
Ивы, тонкие ивы рассыпали листья свои.
Именно с этого описания и начинается стихотворение. Поэт словно наносит на бумагу два параллельных мазка серого цвета, но разных тонов. Темный, лиловый, может быть, уходящий в синеву, - для дыма. Более резкий, серебристый – для ивовой листвы. Два оттенка не сливаются и не теснят друг друга, скорее они рифмуются по смыслу и по виду. Рождается общая картина – немного смутная, таинственная, непостижимая, но очень красивая.
Символично продолжение стихотворения:
Августы голос со мной остался,
Как этой осени боль и прозрачность.
Очень точное описание особенностей детской памяти. Многие не помнят лица тех, кого знали в ранние годы, помнят только голос, то есть самое неуловимое и мимолетное, что есть в человеке. Отсюда и «боль» - потому что хотелось бы помнить больше, больше знать и хранить в себе. Отсюда и прозрачность – потому что воспоминание о самом важном оказывается невидимым среди всего остального.
Те же неуловимые, легкие, летучие звуки составляют и атмосферу прошлого:
Остались клекот птичий и перезвоны,
На даче чай, треск дров в печи и шум березы,
Шуршанье трав сухих в лугах у пруда.
Невозможно вспомнить, какими были птицы, до какой высоты доросла береза – да в детстве, тем более, все кажется исполинским. Луга и пруд – о них тоже почти ничего не сказано, они во все той же дымке воспоминаний. Даже не определено сначала, где эти луга, «где этот дом». Ведь детство не «где-то», а «когда-то». Страну Воспоминаний можно найти разве что в сказке про синюю птицу и тем более не дойдешь до нее своим ходом, если не найдется доброго волшебника, который сотворит чудо. Или если сам не станешь волшебником, то есть поэтом – произнесешь волшебные слова и увидишь то, чего не видел раньше.
В синей воде стоят растения на грани чуда.
В ней гаснет солнце и Коломны играет отблеск.
Еще не совсем чудо, но уже «на грани». И значит, возможно сделать усилие и добраться, разыскать дорогу среди путаных тропок времени. Вот и пространство оказалось хоть немного, но уточнено: «Коломны играет отблеск».
Но опять-таки, только отблеск, гнаться за которым – все равно что за солнечным зайчиком. Издали детство сияет и зовет к себе, но манящий свет недостижим, потому что «золотые колокольни на горизонте». Не дойти до них, не добежать, даже не дозваться никакими поэтическими заклинаниями.
Боль о прошлом, которая только осознана, отличается «прозрачностью». После попытки преодолеть отделившие от прежнего счастья не километры – годы боль становится иной – тяжелой, темной и давящей. «В сердце лежит тяжелый камень – воды студеность». Эта вода – уже не синяя, не обещающая чудо, а тяжелая, как свинец, и, наверное, такая же темная.
Значит, остается только вздохнуть о том, чего больше нет, почтить слезами тех, кого уже нет, сказать «с благодарностию: были». Это трудно, это сумеешь не сразу, но только когда из разочарованного подростка станешь мудрым взрослым.
И это тоже мне подарок и просветленность,
- говорит автор, подводя итог всему сказанному раньше. Ведь в любой темноте остается жив свет или хотя бы память о нем. И тяжелый камень в сердце может на самом деле оказаться золотом, блистающим как солнце, - детство ведь с давних пор зовется золотым. А прекрасные стихи, в которых читатель, а с ним и поэт сможет увидеть былое, окажутся прекрасным зеркалом, отражающим свет любви, красоты и памяти, которого будет тем больше, чем охотнее делишься им с другими.
Понравился материал? Подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram.
