Стихи Вероники Боршан своеобразно цикличны. В них повторяется образ календаря, который определяет время, названия месяцев, задающие настроение.
Хороводит апрель, и пока он берёт размах,
Говорит тишина у горячих твоих ключиц.
Он же одновременно «простудой» сидит внутри, обозначая своеобразный лихорадочный рубеж.
Август как символ зрелости наречен в стихах «не мальчиком, но мужчиной». Октябрь – пряный, таинственный, «вспоминает имена», видимо, чтобы сохранить их на зиму. Декабрь, который «зол, но все-таки условен», возможно потому, что предвещает январские рубежи.
Таков круг, по которому движется мир стихов Вероники Боршан. А держится он на трех основах.
Читайте также
Первая – быт. Часто намеренно приземленный, потускневший, наводящий уныние, пленяющий и захватывающий, как недобрый ритм метро:
Подземный институт бездушных правил.
Купи жетон и выбери свой путь,
"Не прислоняйся", не дыши, не будь.
Но метро – все-таки ненадолго. А иные герои Вероники Боршан живут в этом бытовом, и деваться им некуда, как Насте из одноименного стихотворения.
Сыплется вниз штукатурка надкушенной сушкой.
Хочется счастья, семьи и нормального секса,
Отпуск, как минимум, чтобы в гостиницах Крыма.
Но не срослось, не случилось, проехало мимо.
Из этой стихии хочется убежать куда угодно – поэтому и дочь Насти «проживает в огромном смартфоне». Только это не выход, скорее иная форма бытовой западни, которая до такой степени заглушает голос сердца, что
Если спустится
К двери Бог,
Не услышу Его звонок.
Как говорит лирическая героиня другого стихотворения.
И все же сквозь быт проступает другая стихия – бытие. Все дело в том, чтобы найти значение в малых деталях.
Настоящее проявляется в мелочах,
Разрешающих знаках, свидетельствах и речах,
В капучино из автомата, витых свечах,
Абсолютно во всем, что происходит с нами,
Сумеешь увидеть, постичь, выйти из плоскости – обретешь то самое настоящее, причем не только «сейчасное», но и подлинное. Вероника Боршан владеет словами и умеет ими играть. У нее и «вакуум переходит в кому», и можно не только «маяться», но и «сентябриться». Слова сплетаются в необычный узор, и соединяются в Имена. А само слово порождается Молчанием. На его фоне они звучнее и нужнее.
А когда слова и Имена обретают свою силу, рождается новый мир. Он не похож на бытовой, не напоминает и бытийный. Он тревожен, враждебен и мистичен. В нем творится много страшного и многое говорится – обретшими силу словами.
Она говорила, что наш правитель любит вино и дев,
Что рыщут в море драконьи лодки, на каждой огромный щит,
Что будет скоро большая битва и город не устоит,
Никто серебро свое не упрячет, карманом не потрясет.
Ведьма знает, о чем говорит: бытовое не устоит перед напором потустороннего. А может быть, и бытийное. Поэтому
Март продолжается, – строгий учёт, сумеречный вельвет.
Каждый входящий – не обретёт, но точно уже отпет.
Прахом и пеплом календари скроют последний акт –
Март закрывает нас в лабиринт,
Минотавр делает шаг…
Потустороннее неумолимо затягивает в себя, так же страшно, как и здешнее бытовое. И выбраться из него, вероятно, еще труднее.
Бежать в кукурузу, глотая застрявший ком,
В последней рубашке с промокшим воротником.
И падать в бессмертник, ругая себя: на кой
Я лихо так начудила?!
Игра со словом может быть опасной и устрашить даже автора. Но если это не игра, а искреннее желание обрести настоящее Слово, подлинное Имя, то в страшном открывается настоящая священная Красота.
Вероника Лапина
Понравился материал? Подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram.
