Теодор Курентзис и MusicAeterna: танцующие в темноте (СПб, Большой зал Филармонии им. Д. Д. Шостаковича)

22 ноября в Большом зале Филармонии Теодор Курентзис, хор и оркестр MusicAeterna Пермского академического театра оперы и балета исполнили произведения Георга Фридриха Генделя "Dixit Dominus" и Генри Пёрселла "Дидона и Эней". О чудесах V Международного фестиваля искусств "Дягилев P. S." рассказывает наш корреспондент Екатерина Нечитайло.

Все хотят попасть в рай, но никто не хочет умирать, чтобы туда перенестись. Единственным утешением в этой дилемме является искусство, способное своим легким крылом вознести земных жителей к вершине неземной неги и упоения. Композитор Кароль Шимановский считал, что музыка сродни магии - иногда белой, иногда черной. Не секрет, что с древнейших времен между музыкой и магией ставился знак равенства – причем в самых разных, независящих друг до друга культурах. Обращения к богам, молитвы, заклинания, заговоры, пресловутые руны – их пели, нашептывали, вытанцовывали под звуки и ритмы, причем строго определенным образом. Иначе магия, в лучшем случае, не срабатывала, а в худшем - отчаянно била по незадачливому «чаропевцу». Если же ритуальное действо оказывалось до мельчайших деталей выверенным, и осуществлялось под верным руководством, то у участников и созидателей появлялась уникальная возможность отправиться прямиком на орбиты небесных светил. В рамках V Международного фестиваля искусств "Дягилев P.S." в северной столице состоялся концерт, позволивший на два часа стать поближе к звездам.

В исполнении оркестра и хора "MusicAeterna" Пермского академического театра оперы и балета имени П.И. Чайковского и дирижера Теодора Курентзиса прозвучал строгий псалом Георга Фридриха Генделя "Dixit Dominus", рождающий легкую оторопь от своей строгости и контрастности, и щемящий концертный вариант оперы Генри Пёрселла «Дидона и Эней», своей искусной волшбой подрывающий обшивку человеческого сердца.

Дирижер Теодор Курентзис - художник, творец, экспериментатор, философ от музыки, постоянно ищущий, бессменно добивающийся, всечасно совершенствующий. Но он не из тех мыслителей, кто пишет трактаты, диктует правила, пытаясь доказать их изгибами мысли и каскадом примеров. Он совершенно не догматичен, не возводит что-либо в канон, как бы ни были сильны его убеждения, готов совместно с хором, оркестром и солистами продолжать исследование музыкального материала, который уже имел в их исполнении всемирное признание и невероятный успех. Осенью 2008 г. звукозаписывающая компания Alpha выпустила диск с оперой Г.Пёрселла «Dido and Aeneas» (Теодор Курентзис, Камерный оркестр MusicaAeterna Ensemble, Камерный хор New Siberian Singers, Симона Кермес, Димитрис Тилякос, Дебора Йорк), работа продолжилась в Перми, в конце февраля эта же программа исполнилась на четырех престижнейших площадках Европы: в Берлинской филармонии, афинском концерт-холле "Megaron", парижском "Cite de la musique" и в "Calouste Gulbenkian Foundation" в Лиссабоне.

Католический псалом в десяти частях "Dixit Dominus" («Сказал Господь») был создан Генделем в 1707 году, когда ему было 22 года. Это музыка, которая не способна уберечь от сильных эмоций, мощных переживаний и внутренних перемен, воззвание и благодарность, внутренняя радость и уточненная скорбь, требующая скрупулезной работы над нюансами и долгого постижения с помощью душевной работы. Еще до всплеска первых нот сложилось ощущение, что воздух в зале уже наэлектризован, подготовлен, мощно намолен. Курентзис, властным жестом кудесника начавший буйство переливов, будто постоянно существует в диалоге с каждым исполнителем и всяким сидящим в зале, периодически подцепляя глазами, опутывая невидимыми нитями, активно артикулируя текст, ведя за собой всем телом. Исполнители с интимной выразительностью прорисовывают до мельчайших деталей невероятно длинные вокальные пассажи, схожие с набегающими на берег волнами, струящиеся переходы и массивные басы, выверенные пунктирные стежки скрипок, создавая какой-то очень осязаемый, потусторонний, нездешний звук. Густой, плотный, но при этом прозрачный и зависающий на расстоянии от земли. Хор, чередуя активное звучание и заговорческий шепот, формирует острое напряжение, подобное натянутой струне, закладывает мощную глубину переживания и широту выражения, но виртуозно избегает нажима, "сладости" и ненужной "красивости". Здесь танцуют нотами, выписывая диковинные повороты, создавая чуднЫе звуковые па, очерчивая резкие прогибы, избегая любых "слишком". Не без некоторого бессознательного восхищения в какой-то момент почуствовалось, что зал и сцена стали единым целым, дыщащим организмом, одним существом, новой явной ипостасью любви. Происходящее - не для толпы, но для всех и каждого индивидуально, что-то сугубо личное, но то, чем хочется делиться.

Общее неразрывное сосуществование зрителей и музыкантов продолжилось и во втором акте, где прозвучала одна из самых известных барочных опер, трагическая история Дидоны (Анна Прохаска), царицы Карфагена, ее любви к троянскому герою Энею (Димитрис Тилиакос), расстраивающих их счастье Колдунье (Мария Форсстрем) и злых Ведьмах (Дарья Телятникова, Надежда Кучер), и приближённой Дидоны - Белинде (Фани Антонелу), стремящейся поддержать близкого человека. Все исполняется в полумраке, уже в увертюре пульсирует предощущение мощной кульминации, присутствие рока, предчаяние беды. После плавной медленной части Курентзис будто натягивает поводья и стремительно срывается с места, во весь дух мчится на солнечной колеснице, осматривая свои владения.

Подчеркнутая смена речитативов, волнообразные крещендо, намеренная усиленная артикуляция укрупняет фатальность событий. Хор словно комментирует происходящее, подчиняется року, неотрывно следит за развитием истории, в то время как солисты нежно прикасаются к нотам, дотрагиваются до них кончиками голосов. Их звучание изящно и свободно, как развевающиеся на ветру волосы, словно композиция из тонконогих предметов в свете дорогих дворцовых люстр. В момент появления ведьм, в предсмертный час сцену заливает густой красный свет. Тончайшее ламенто покинутой Дидоны - открытая рана, пронизанный безысходностью монолог, озвученное дыхание, запечатанное в сосуд, сменяющееся заключительным таяющим, искрящимся хором, оставляет после себя бестревожное ощущение светлой грусти, веру в то, что еще можно успеть полюбить, ведь без любви дыхание - лишь одноритмичное тиканье часов.

На десерт, вне основной программы был приготовлен поистине королевский подарок: одна из любимых арий оркестра и солистов - "They tell us that your mighty powers" и хор, включенный в оперу "Королева Индейцев", который был исполнен a cappella в полной темноте. Только ты - частичка общего организма - и ты - ты сам, оставшийся во мраке зала один на один и с сиюминутными звуками, ажурными пианиссимо, и со всем набором тонов и полутонов, которые прозвучали за весь вечер. Как говорил Аристотель: "Богам не дано только одно - власть переделать прошлое".

Потом на какие-то несколько секунд в зале повиснет полная тишина из-за невыразимости восторга от этого хрупко - шкатулочного концерта, обнаженную беззащитную музыку сменяет неистовый гром аплодисментов, а внутри остается ощущение достижения мира изящных миражей, всеобъемлющий свет и доносящиеся сквозь время голоса, танцующие на развалинах Карфагена.

Фотографии Натальи Дубовик

Добавить комментарий