Питерский художник-иллюстратор Головкова Аня, больше известная под псевдонимом Idiotstile - это человек, чьи работы видели многие, но информации о самом авторе практически нет. Мы решили исправить эту не справедливость и, в рамках одной из выставок, нам удалось пообщаться с этим интересным и незаурядным человеком.

— Поскольку наша встреча предшествует твоей выставке, расскажи в двух словах о том, что ждёт посетителей?

— Выставка будет в рамках фестиваля Бум-фест, это фестиваль рисованных историй, он много лет проходит в Питере, его организаторы устроили одно из мероприятий, где я принимаю участие. Сегодняшняя выставка называется Monster knows. Это серия про монстрика и девочку. Рисованные истории, которые с ними происходят. Серия для девочек, очень весёлая! Есть на английском и русском языках. Помимо картинок будет множество разнообразных поделок, стикеров, бумажных монстриков, масок.

— Расскажи подробнее об организаторах, кто кого нашёл и предложил сотрудничество?

— Мы вообще давно знакомы. Но я до этого, ничего подобного не рисовала, что можно было бы назвать комиксами или рисованными историями, обычно это какие-то отдельные эскизы. А тут я наконец-то нарисовала что-то похожее на это. И решили, почему бы не провести выставку в рамках фестиваля, тем более, эта серия очень популярна.

— То есть это не твоя идея изначально?

— Моя идея организации, продумывание, как это всё будет происходить, создание атмосферы. А идея, чтобы повесить конкретно здесь – нет, не моя. Просто предложили, я согласилась.

— Что ещё планируется в ближайшее время с твоим участием, и как вообще на данный момент себя ощущает Idiotstile?

— Занимаюсь оформлением своего личного интернет-магазина. Организовываю выставки, устраиваю вечеринки, провожу конкурсы, сотрудничаю с разными магазинами и пабликами в России. Два месяца назад я нарисовала «бородатую» серию и она стала суперпопулярна! Так что, у меня теперь куча друзей-бородачей) Просто каких-то магазинов, разных баров, которые тоже в теме этого всего и готовы к совместным проектам. Ну, а так, из того, что я ещё делаю, это принты, значки, блокноты, наклейки и открытки.

— Расскажи про ежегодный тату-фестиваль, как ты туда попала, с чем, что это значит для самой студии?

— Если говорить о тату-фестивалях, то сам idiotstile начался с эскизов татуировок. Я рисовала первоначально только эскизы и подумала, что можно поучаствовать в каких-нибудь фестивалях. Обычно моё участие сводилось к оформлению бокса и приглашению какого-нибудь мастера, который делал мои эскизы на самом фестивале. На данный момент в разных городах есть хотя бы по одному мастеру, который неплохо делает мои эскизы. Добавилось много заказов из других стран. Поэтому меня привлекает больше Европа и европейские фестивали, буду участвовать в нескольких в следующем году.

— А как ты думаешь, с чем это связано?

— Не знаю, наверно потому что это направление становится все популярнее, а там к этому еще больший интерес.

— А как вообще родилась идея «бородатой» серии, почему именно борода?

— История такая: я организовываю вечеринки SobachenkiParty, не буду рассказывать, лучше приходите, чтобы понять, что это такое. После Sobachenki я пошла в BorodaBar и разговорились с Родионом о том, что было бы прикольно нарисовать что-то для бара. В итоге на следующее утро я нарисовала эту серию с переделанными пословицами. Они получаются очень забавными, например: «Борода в помощь», «Бороды нет – считай калека» и т.д. Я показала это Родиону, идея ему понравилась, и мы решили сделать выставку. Потом это разрослось по всему интернету. Сейчас я сотрудничаю с Бородачами в инстаграме, немного посотрудничала с Бородистом, помогаю организовывать Усабрь в этом году.

— Раз уж заговорили про сотрудничество, расскажи про совместную работу с группой Skafandr.

— Ооо, это было уже так давно, сейчас попытаюсь вспомнить. По-моему, было так: мой знакомый позвал меня на концерт, сказал, что очень крутая группа. Я послушала их, мне показалось, что это очень круто! Потом ещё увидела у них какой-то ролик с рисованным человечком и подумала, что надо предложить им сделать видео какое-нибудь рисованное в моей стилистикой. Мы встретились с Юрой (Юрий Витель – бас-гитара Skafandr), пообщались, решили, что видео это очень круто. В итоге в FishFabrique была презентация этого видео и концерт Skafandr. Потом я рисовала им всякие плакатики, помогала с оформлением, то есть, какое-то время, в принципе, я была иллюстратором группы Skafandr. Потом наши творческие пути разошлись, но мы остались хорошими друзьями. После этого с музыкантами я не сотрудничала.

— Нет желания или предложений?

— Может быть потому, что не предлагают что-то интересное. Если пишут, то в основном какие-то очень тяжёлые группы, и я понимаю, что это вообще не мой стиль.

— Ты говоришь, что тебе предлагают не твой стиль, а что ты считаешь своим стилем?

— Какой-нибудь инди-рок. Что-то такое веселое и легкое, брит-поп. Мне нравится группа The Wombats, я рисовала как раз каллиграфию на текст одной из их песен.

— Случайно не на «Let's dance to joy division»?

— Да, как раз на неё! Я сделала это по собственному желанию, было интересно. Это был мой первый опыт по каллиграфии.

— Если не секрет, что представляет из себя твоя основная работа, и как ты к ней относишься?

— Я иллюстратор, рисую разных персонажей и всякие приложения. Работа мне нравится, очень. Но всё равно, я надеюсь, что когда-нибудь будет только одна работа – монстрики (улыбается).

— Что сейчас из себя представляет Idiotstile, то есть кто работает в студии помимо тебя?

— В принципе, всё так же, как и было изначально, работает один человек, то есть я. Это не студия, это проект одного человека. Скажем так, это моё имя как иллюстратора. Меня не знают под моим именем и фамилией, знают под названием этого проекта.

— В каком качестве ты видишь в будущем это проект, будешь ли ты расширять сам проект, привлекать каких-то сторонних заинтересованных людей?

— Пока что, я думаю, остановлюсь на web shop’е, плюс у меня останутся выставки и другие мероприятия. Надеюсь, когда-нибудь это перерастёт в мой отдельный проект. Сейчас это рисунки на что угодно, то есть захотел сделать себе клёвый автовинил, тебе понравился мой стиль, можно обратиться, или те же эскизы татуировок. В принципе, я работаю как любой иллюстратор, только в своем стиле.

— Ты от своего стиля не отступаешь?

— Ну-у-у, нет. Просто сейчас я увлеклась каллиграфией, думаю поучаствовать в FontFest – это фестиваль шрифтов. А так, мой стиль не меняется, но какие-то штуки добавляются. Допустим, каллиграфия это совсем другое направление, но я её пытаюсь сделать смешной, какой-то забавной.

— Не было ли мыслей на счёт совмещения своих выставок с какими-то мероприятиями, будь то концерт, чтения стихов или что то ещё... Либо ты придерживаешься мнения, что выставка твоих работ самодостаточна, остальное излишне?

— Да, я за! Сейчас у меня будет два проекта, о них можно рассказать. Есть такая благотворительная акция, когда весь ноябрь все участники начинают отращивать усы, то есть ты не бреешь их, ходишь на какие-то активные встречи и при этом помогаешь собирать средства для какого-либо фонда. У нас это называется «усабрь». Ребята выбирают каждый год какой-то фонд, которому они готовы пожертвовать всю прибыль с вечеринок, мероприятий, которые они организовывают, от продаж разной продукции. В этом году это мероприятие организовывают мои знакомые, я тоже участвую и стараюсь помочь. А второй - это борода-party совмещенное с выставкой. С площадкой ещё не определилась, думаю, Ткачи, Четверть или Архитектор. Много идей по этому поводу, я за разные проекты, когда есть что-то интересное, соглашаюсь.

— По крайней мере, раньше часто можно было видеть твои работы на стенах некоторых клубов Питера, почему именно твои работы?

— Это всё друзья (смеётся). На самом деле, раньше это было интересно, выставляться в барах. Вот серьёзно, сегодня я выставляюсь в Стирке (Стирка 40º, Казанская ул., дом 26 – прим. Автора), но я понимаю, что я этого не делала года два. То есть у меня уже немножко другой уровень. Всё-таки выставляться в каком-то большом пространстве, предназначенном для художников-иллюстраторов, или выставляться в баре, это разные вещи. Хотя, в баре всегда приятно выставляться.

— Учитывая нынешние тенденции в общении, соц. сети и тому подобное, хочется спросить о твоих взаимоотношениях с интернетом.

— Бесплатная реклама! Хорошая бесплатная реклама! (Смеётся). Площадка для продаж и продвижения моих проектов, их популяризации.

— Это если смотреть с точки зрения idiotstile, а конкретно для тебя самой, если отбросить все рабочие моменты?

— Только если iPhone. В iPhone вся жизнь просто (смеётся). Да нет, я наверное интернет-независимый человек, у меня там кучи непрочитанных сообщений всегда. Я редко что-то пишу такое публично-личное. Нет, мне это не особо интересно.

— Сейчас у нас в Питере наступает осень, отражается ли это как-то на тебе?

— Я просто пытаюсь думать, что сейчас лето, потому что я открыла велосезон неделю тому назад. Поэтому у меня лето, мне тепло и хорошо.

— Отношение твоих близких к тому, чем ты занимаешься.

— Они хорошо относятся, всячески поддерживают меня, следят за моим творчеством, рассказывают всем своим друзьям и гордятся этим.

— Чем ты пользуешься для создания своих работ?

— Ножницы и карандаши! Я шучу. На самом деле я люблю Corel. Какие-то скетчи я рисую руками. Не рисую в блокнотах, вообще не понимаю, как люди рисуют в блокнотах! Вообще, это ужасно неудобно, мне кажется.

— Ориентируешься ли ты на кого-то из великих или современных деятелей искусства при создании своих работ?

— Нет. Когда училась — да. Сейчас у меня нет каких-то людей, идеалов, на которых я хочу быть похожей, делать как они. Мне очень много чего нравится, но не знаю никого по именам, только по работам.

— Традиционный вопрос, практически для каждого интервью: что бы ты пожелала поклонникам и просто людям, неравнодушным к твоему творчеству?

— Самый частый вопрос: «Вот, я начинающий художник, что ты мне можешь посоветовать, что мне делать?». Просто рисуй! Рисуй и всё! Чем больше ты будешь рисовать,тем лучше будет получаться. Просто делай то, что тебе нравится, делай каждый день, делай это хорошо, и будет получаться лучше и лучше.

Алиса переехала в Санкт-Петербург всего три года назад, но за это время она смогла открыть собственный тату-салон, создать плейпирсинг шоу и стать достаточно популярным мастером по пирсингу и бодимодификациям в Питере, при этом она осталась заботливой и любящей матерью для своей дочки.

— С чего и когда начались твои изменения во внешности и к чему привели?

— С пирсинга в 12 лет. Я его сделала сама себе тупой иглой от швейной машинки. В тот самый момент я поняла, что инструмент не подходящий и надо бы научиться этому делу. В 14 лет у меня уже была первая татуировка, неудивительно, но это был трайбл, сейчас он уже давно закрыт. Сейчас же на собственном теле я ношу очень много татуировок, забиты руки в рукава, ноги по колени, бедро, лоб. Раньше было очень много пирсинга, сейчас остались тоннели, бровь и язык. В планах установить несколько микродермалов и сделать еще пару татуировок на лице, ну и не заканчивать с телом.

— Когда ты начала изменяться ты понимала, что из-за внешности ты уже не сможешь работать в оф. учреждениях?

— Понимала, но это меня не остановило, хотя имея на теле татуировки и пирсинг, я работала в школе. Я отношусь к подобным ограничениям очень негативно. Считаю, что главное в человеке уровень его интеллектуального развития, а не его внешность. «Быть можно дельным человеком, но думать о красе ногтей» Пушкин написал эти слова много лет назад, а общество так и не научилось их понимать.

— Ты приехала из Сибири, чувствуется разница между Питером и Мегионом?

— Конечно! Город в глубокой тайге с населением 60 тысяч человек, где царят порядки 90-х, очень сильно отличается от Петербурга. Я рада, что покинула это место. Я патриот своей родины, но, пожалуй, на расстоянии. А Питер — город моей жизни. Еще будучи 3х летним ребенком я мечтала переехать сюда. Из-за нездорового рвения к Спб мама не отпускала меня сюда до 20 лет, боялась, что я не вернусь. В 20 лет я впервые попала в Петербург — привезла школьников на экскурсию, и этот город меня не отпустил – я переехала туда спустя полгода.

— Ты являешься бакалавром в области дефектологии и олигофренопедагогики. Почему ты решила учиться на столь не простую профессию?

— Учиться в педагогическом было желанием моей мамы. Она всегда считала, что у меня талант в общении с детьми. Несмотря на то, что малыши не вызывали у меня восторга, я была для них всегда интересным товарищем. Работать с детьми я стала рано, уже в 14 работала вожатой у детей младше меня, всегда помогала маме в школе и летних лагерях.

— Когда ты работала с детьми, тебе приходилось как-то ограничивать себя во внешности?

— Во время учебного года приходилось постоянно. Учителя и директор всегда принуждали меня прятать татуировки и снимать пирсинг, считая это плохим примером для детей. Но от них ничего не скроешь — все знали, что я ношу рисунки и частенько меня расспрашивали, хотя мне приходилось достаточно жестко ограничивать беседы на эту тему.

— Почему ты решила оставить свою профессию?

— Работать с больными детьми — адский труд. Чаще всего статистика, да и практика показывают, что этот труд напрасен. Психологически очень сложно работать с детьми, будущее которых известно заранее. Еще сложнее объяснять любящим родитеям, почему их чадо не может читать или подбирать слюни. После появления собственной дочери я поняла, что не смогу смотреть на этих деток и приходить домой без угрызений совести. Опыт работы с детьми -это бесценный груз, который помогает мне растить дочь в атмосфере любви и понимания.

— Не боишься ли ты, что твоя дочка будет тебя стесняться в будущем?

— Она не стесняется меня сейчас, и вряд ли будет стесняться в будущем. Она четко понимает, что внешность — это последний элемент в нашем с ней общении. Наша связь глубже любых стереотипов.

— Наталкивалась ли ты на осуждение со стороны людей, что у девочки такая яркая мама?

— Да, было дело пару раз. Но Соня показала себя в таких ситуациях очень интересно: она обязательно говорила этим людям, что у нее самая красивая и интересная мама, а они просто ничего не понимают.

— Что бы ты никогда не разрешила своему ребенку?

— Я не позволила бы ей заниматься саморазрушением. Если говорить конкретно: нельзя принимать героин, коаксил и другие наркотики, вызывающие привыкание, нельзя заниматься проституцией, нельзя лгать и мошенничать с любыми людьми. А вот бодмод и прочие радости жизни я запрещать не буду. Ведь чем больше запрещаешь подобные вещи, тем выше вероятность выплеска этого в извращенной форме. А мы растем вполне приличной и приятной дамой.

— Были ли какие-нибудь забавные случаи связанные с Соней?

— Их очень много! Например, после ее рождения я долго не могла разобраться в пеленках и пеленала ее так, что она закутывалась в них с головой. Вопрос «А где у ребенка голова?» стал крылатой фразой, среди моих знакомых. А сейчас ее можно застать за очень интересным занятием – она рисует себе фломастерами татуировки : на лбу, как у меня, а на ногах котят и принцесс.

— Ты не только заботишься о дочке, но и являешься мастером по пирсингу. Как долго ты занимаешься пирсингом?

м Пирсингом занимаюсь последние 7 лет. В Спб работала в нескольких студиях, на данный момент принимаю клиентов в «Сoldroom» и в студии «Artel tattoo». Так же выполняю различный бодмод. Больше всего, конечно, люблю шрамирование.

— Что послужило выбору такой профессии?

— Интерес к телу человека и потребность творчества. Мне всегда казалось, что я не гуманитарий и не техник, поэтому я нашла профессию, где смогла это совмещать. Так же я считаю, что работа должна быть в удовольствие. Я работаю ежедневно, но при этом я не устаю и не напрягаюсь, поэтому я могу уверенно сказать, что я люблю свою работу!.

— На что к тебе чаще всего записываются?

— Чаще всего сейчас, как и всегда, люди делают классический пирсинг: уши, лицо, пупок. В последнее время пошла волна людей, зашивающих уши.

— Что ты думаешь, по поводу того, что вся фрик-культура постепенно может скатиться в мейнстрим?

— Я думаю, скатится, но через пару десятков лет вновь заглохнет на небольшой срок, а потом снова ответит взрывом. История показывает, что фрики были всегда, но в одно время внимание к ним было активным, в другое нет. В какие-то времена общественность была против, в какие-то наоборот усиленно поддерживала. Так что, думаю, что этот вид культуры с нами еще надолго.

— У тебя есть собственная тату-студия «Cold room». Какие услуги она предоставляет?

— Мы делаем татуировки по индивидуальным эскизам, сводим татуировки при помощи лазера, предоставляем любой пирсинг, бодмод и шрамирование, а так же плетем дреды, продаем вещи и украшения ручной работы.

— Твой салон чем-нибудь отличается от других?

— Пожалуй, да. Это место, которое сделано мастерами для мастеров. У нас нет иерархии начальник-подчиненный. У нас теплая дружеская атмосфера, располагающая к творческому развитию, мы стараемся по максимуму учитывать пожелания всех работающих у нас мастеров. Наш интерьер отличается от стндартных интерьеров студий. Стены моего кабинета залиты кровью, а место для работы татуировщиков выглядит в евростиле: общий зал, который рассчитан на 3-4 работающих одновременно мастера. Мы постарались создать комфортные условия для рисования, установили эксклюзивный лайтбокс ручной работы размером 100х50 см, что позволяет рисовать на больших формтах. Я хочу, чтобы каждый мастер, работающий с нами, развивался и рос профессионально.

— Кроме собственной студии, у тебя есть плейпирсинг шоу «Voodoo dolls». Как появилась идея создания данного шоу?

— Voodoodolls — проект спонтанный. Он появился в ноябре 2013 года. Я искала моделей для одного выступления, так у нас сложился коллектив. С момента создания у нас было множество выступлений: мы снялись в клипе для группы NihilNonsons, выступали на BlackRoomFest, GenerationAI-II, провели несколько крупных перфомансов приняли участие в вечеринках в клубе DaDa, а так же устраивали собственные вечеринки, представляли кастом лабараторию FORTMFGна международной мотовыставке IMIS2014. А так же провели несколько фотосессий и готовим к выходу фильм о коллективе.

— Что влечет людей смотреть на то, как девушек режут и прокалывают?

— Пожалуй, в этом и состоит необычность нашего проекта. Мы делаем вещи, которые обычно отпугивают людей, но делаем их красиво, эффектно и просто. Многие, посмотрев наше шоу, спокойно идут на модификации. Мы показываем эстетику в том, что кажется людям мерзким. Они смотрят на все это по-другому, видят детали и моменты, которых боялись или вообще не думали о них. После столкновения с собственным страхом в лоб, да еще и в красивой упаковке люди перестают бояться.

— Что у тебя в планах на будущее?

— На ближайшие пару-тройку лет — купить квартиру и отдать дочь в школу, а дальше посмотрим. Идеальное будущее: в 35 лет лежать на шезлонге на островах и никуда не торопиться.

— Ты являешься не только матерью, но и владельцем собственной тату-студии, плейпирсинг шоу и отличным мастером по шрамированию и пирсингу. Как тебе все удается?

— Просто я люблю то, что я делаю!

— Что бы ты посоветовала нашим читателям?

— Будьте собой! Не останавливайтесь на достигнутом! Несите в этот мир добро, и оно ответит вам тем же.

Фотограф: Иван Маркуль

13 мая 2012 года в арт-мастерской «Колесо» состоялся квартирник Василия Уриевского. ВАСЯYРИЕВСКИЙ — свежий бренд юмора из города «огней золотых», где после того, как услышишь Васю, начинает казаться, что проживают самые весёлые люди страны. Наверное, там-то, на прекрасных берегах Волги, и притаилось то самое, что мы называем душевной музыкой. И русский шансон тут совсем не причём...

Беседовал Андрей Алекперов

Кино и сериалы – для большинства из нас это лишь досуг, способ расслабиться, провести время с друзьями, не более. Но для некоторых людей мир кинематографа становится неотъемлемой частью жизни и профессией. Евгений Романов (@kino_culture) ­– кинокритик, который уже 4 года рассказывает о мире кино своим подписчикам в Instagram, а теперь ещё в Яндекс.Дзен и YouTube. В этом интервью мы поговорили о работе кинокритиком в России, влиянии критики на коммерческое и авторское кино, будущем отечественного кинематографа и о том, почему толерантность – это не всегда хорошо.

– В какой момент уже дипломированный юрист решил, что будет писать именно о кино?

– В момент, когда осознал, что юриспруденция не моё. На втором курсе обучения у меня появилась страница в инстаграме, где я писал рецензии на различные фильмы. Людям нравились мои мысли и в какой-то момент аудитория стала увеличиваться. Это дало мне большую мотивацию переосмыслить направление в сторону кинокритики.

– Есть какая-то связь между вашим настроением и работой над рецензией?

– Хороший вопрос. Да, моё настроение – это ключевой момент, помогающий мне сфокусироваться на написании рецензии. После просмотра фильма я не сразу сажусь писать рецензию, но при этом стараюсь сохранить то настроение, которое создалось во время просмотра, и не отпускаю его до тех пор, пока не на напишу о данном фильме.

– А бывает так, что пишите через «не хочу», потому что надо?

– Нет. «Не хочу» практически всегда чувствуется в тексте, поэтому в такие моменты я стараюсь переключиться на другие вещи. Например, если нет вдохновения писать, я могу его постараться найти при чтении литературы. Мне кажется, что не стоит себя заставлять делать то, чему противится в данный миг твоё состояние. Это может хорошо работать при физических нагрузках в зале, но точно не с творчеством.

– Реально ли заработать кинокритикой в России?

– Вполне себе, но для этого нужно очень много работать над собой. Я бы даже сказал, каждый день. В России хватает хороших критиков, но не хватает количества людей, которые бы стали их читать. Другое дело, что есть различные платформы с монетизацией, на которые можно размещать рецензии. Но чтобы ты был актуальным, нужно постоянно читать, писать и не думать о деньгах. Твои рецензии должны отличаться от остальных.

– Вы говорите, что не хватает количества людей, которые станут читать кинокритику, а что может поспособствовать привлечению интереса к ней?

– К сожалению, точно не твои познания о фильмах. Здесь ключевую роль играет культура. Многие люди в России воспринимают кино как развлечение. Для кинокритика кино – это искусство. Он старается расписать проблематику фильма, найти в фильме символизм, раскрыть возможный подтекст. Для многих зрителей это неважно, им достаточно поймать лишь эмоцию, а отчего возникла данная эмоция, зрителю не шибко интересно. Поэтому между критиком и зрителем есть некая стена, которая не даёт популяризировать данное направление

– Что для кинокритика значит честность и легко ли быть честным кинокритиком в России?

– Проверка на честность возникает в момент, когда ты уже достаточно популярен, чтобы тебе приходили предложения о сотрудничестве. Тогда тебе могут заплатить за рекламу, где ты должен написать исключительно хороший отзыв с призывом сходить в кино. И здесь у критика возникает два пути: взять деньги и пойти против принципов или всё-таки не брать деньги и отстаивать личное мнение. Но хочу сказать, что первый путь не приведёт ни к чему хорошему, подобные рецензии быстро распознаются, а ты потом ещё долго будешь восстанавливать репутацию. Поэтому, нечестность – это быстрый забег, а честность – пробег на длительное расстояние.

– Влияет ли критика на коммерческие фильмы, снятые крупными киностудиями, например, на фильмы того же Marvel?

– Практически всегда. Это можно отслеживать по кассовым сборам. Мы живём в мире, где каждый общается друг с другом. Поэтому, если говорить про критику простых зрителей, то она очень важна. Профессиональная критика не всегда является причиной итоговых сборов, но также несёт в себе какой-то процент успеха. Бывало и такое, что критики разносили в прах ленту, но она собирала кассу. Исключения здесь также бывают.

– А что тогда происходит с авторским, малобюджетным кино?

– Авторское направление на то и авторское, что не рассчитывает охватить как можно больше зрителей. Зачастую у них даже нет хорошей рекламной кампании, и единственное, на что они могут рассчитывать, это на сарафанное радио. Поэтому здесь важна критика даже не столько профессионала, сколько простого зрителя, который поделиться эмоциями после фильма со своими родными.

– В одном из интервью известный кинокритик Антон Долин говорил, что считает позором, когда в наших кинотеатрах преобладают фильмы по принципу «зато отечественные», и вместо кино на 10 из 10, показывают кино на 2 из 10, приведя в пример ситуацию, когда фильм Marvel у нас показали на неделю позже, чем во всём мире. Как вы относитесь к этому высказыванию?

– Также положительно, как и к самому Антону Долину. На тот момент в Министерстве Культуры восседал Мединский, который переносил премьеры на постоянной основе. Просто Marvel стал последней каплей, и тогда весь народ про себя начал бунтовать. Поскольку, мы живём в эпоху соцсетей, где наткнуться на спойлеры не составляет труда. Так что это как минимум являлось неуважением к зрителям, для которых он как бы и работал. Можно вернуться назад к ответу, где я говорил про честность. Мединский выбрал первый путь.

– Каково ваше личное отношение к отечественному кинематографу, что его ждёт, по вашим предположениям?

– Я люблю наш кинематограф. У нас есть очень талантливые режиссёры – смелые, открытые и искренние. Просто среди всего того, что у нас выходит в прокат, зритель не видит действительно ценных работ. Вот сейчас вышел фильм «Глубже!», который очень глубокий (ха-ха) и создаёт почву для размышлений. Но зрители могут подумать, что это очередной типичный фильм российского производства.

– Каких русских режиссёров вы можете выделить как самых достойных?

– Кантемир Балагов, Кирилл Серебрянников, Юрий Быков, Эдуард Оганесян – я решил взять современных режиссёров, чтобы показать, что наше кино продолжает расцветать.

– Возвращаясь к теме коммерческого и авторского кино, что вы думаете о новых стандартах Оскара в поддержку толерантности?

– Мне кажется, что толерантность потеряла своё истинное значение и превратилась в навязывание. Неважно, какой расы или ориентации в кадре герой, если он имеет непосредственную связь с темой фильма, то это очень классно. Но далеко не в каждой теме нужна, например, однополая любовь. И вставлять её лишь ради для галочки будет как минимум неестественно. Поэтому подобные правила являются антонимом искусству.

– В этом году из-за пандемии был отменен Каннский кинофестиваль, каково, по вашему мнению, его значение для развития кинематографа?

– Сейчас кинофестивали не играют ключевую роль в мире кино, хотя безусловно являются толчком для продвижения фильма. Но я очень люблю Каннский фестиваль и уважаю его значительно больше, нежели Оскар.

– В чем преимущество Каннского фестиваля в сравнении с Оскаром?

– В его репутации. Оскар – более популярное событие, но в Каннах кино судят исключительно за искусство.

– Как кинокритику вам легче писать о популярных картинах крупных киностудий или о малоизвестных, таких, что обычно представляют на Каннском фестивале?

– На самом деле, неважно. У меня нет критериев при отборе тех фильмах, которые я собираюсь посмотреть. Если у фильма есть оригинальность, то он априори будет мне интересен. Писать о том, что важно для общества, интереснее, потому это тоже тебя тревожит. А хорошие темы могут быть как в зрительском кино, так и в авторском.

– Есть ли кинокритики, на которых вы сами ровняетесь, которые служат для вас примером или вдохновением?

– Раньше это был Антон Долин. Я даже успел осуществить мечту и лично пообщаться с ним. Сейчас у меня нет примеров, поскольку я переосмыслил то, чем занимаюсь. Для меня важно оставаться честным. И не только к зрителям, но и к самому себе. А развитие и так пойдёт, главное продолжать гореть этим делом.

– Может ли любой человек при желании стать кинокритиком или должно быть что-то большее, чем просто желание?

– Мне кажется, что может. Но я бы советовал почитать книги про кино. Например, ознакомиться с Люмьером и тем, как он изменил нашу жизнь. Также советую изучить структуру кино и киноязык. Киноязык – считайте, как английский. Не зная его, будет тяжело начать писать про кино.

– Каким видите свой дальнейший творческий путь?

– Это вопрос, который я сам себе часто задаю. Я очень надеюсь, что смогу стать сценаристом, а после режиссёром. Мне кажется, что я иду как-раз в эту сторону. Но точно сказать очень сложно, ведь в творчестве невозможно рассчитать шаги.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Несправедливость, произошедшая в Чикаго в 1968 году, стала причиной общественных негодований и почвой для нового сценария Аарона Соркина. А всё началось с того, что тогда назначенный генпрокурор США Джон Митчелл, решил возбудить дело против организаторов протестных выступлений. Активисты выступали против войны во Вьетнаме, где ежедневно погибали тысячи хороших людей. Протесты проходили мирно. К тому же, у протестующих не было общего перечня требований, да их и не существовало. В данном мероприятии участвовали представители разных молодежных организаций и движений, и у каждого была своя повестка. Но государство закрыло глаза на то, что некоторые из участников даже не знакомы, и обвинила всех фигурантов в сговоре с целью организации бунта. Так начался суд над чикагской семёркой. Теперь все объективы направлены на необъективный зал суда. А явно предвзятый арбитр, заведомо вынесший у себя в голове вердикт, будет всячески поражать своими поступками. То он ополчится на темнокожего паренька, который справедливо требует своего адвоката, то он откровенно будет игнорировать показания обвиняемых, испытывая к каждому отвращение. Нейтральность — точно не его конёк. А нам, зрителям, только и остаётся, что постоянно негодовать. От подстрекателей-фэбээровцев, внедрившихся в окружения лидеров протестов, от прямого расизма, от ужасного судьи, который даже не удосужился перед процессом правильно прочитать имена обвиняемых. Страна не говорит о том, что в те мирные протесты полицейские рассекали головы протестующим, зато у страны появился абсурдный повод для возбуждения дела, где политический мотив настолько очевиден, что его даже не скрывают. Но Соркин слишком умён, чтобы ориентироваться лишь только на негодование зрителей. С этим и так отлично справляются новостные каналы. Он делает из суда не просто разговорную драму в формате судебного заседания, Соркин превращает сюжет в настоящий аттракцион, где динамика происходит не в движении героев, а в их речах. И дело даже не в конкретных словах, а в том, как многогранно и филигранно показывает себя герои при диалоге. ПРОДОЛЖЕНИЕ В ГАЛЕРЕЕ????????????

Публикация от Место для киноманов (@kino_culture) 19 Окт 2020 в 4:10 PDT

Блиц-опрос

–Голливуд или отечественное кино?

–Голливуд, потому что старше

– Marvel или DC?

– Marvel, потому что с более продуманной киновселенной.

– Если бы разрешили оставить в памяти работы только трёх режиссёров, то каких и почему?

– «Пожары» Дени Вильнёва, потому что это очень тяжёлый фильм, который напоминает, насколько может быть не просто.

«Королевство полной луны» Уэса Андерсона, потому что дети иногда могут быть взрослее самих взрослых.

«Начало» Нолана, чтобы вечно поражаться, как можно необычно играться со временем.

– С каким киноперсонажем вы ассоциируете сами себя и почему?

– С Томасом Шелби из «Острых козырьков», потому что мне также хочется продумывать каждый шаг и, конечно, стильно одеваться, как истинный джентльмен.

– Сможете назвать три самых недооценённых фильма за последнее время?

– «Думаю, как всё закончить», «Сделано в Италии», «Незваный гость».

Творчество подвластно далеко не каждому. Для того, чтобы преуспеть в сфере искусств, нужен не только особый склад ума, но и душевная предрасположенность к какому-либо виду творческой деятельности. Часто мы видим, что особые способности появляются ещё в самом детстве и по разным причинам. Герои нашего материала – творческие люди, занимающиеся разными видами искусств – рассказали о том, как они поняли, что хотят создавать что-то особенное и представлять свои работы обществу.

Дарья Паясь, 21 год

Я занимаюсь изобразительным искусством – рисую на бумаге и в диджитале. Рисовала, сколько себя помню, определенного момента, когда я начала, и причины нет. Рисовала даже до того, как начала ходить и говорить – так я общалась с миром. Родители всегда поддерживали меня и поощряли любое увлечение: я не рисовала на обоях, ведь папа сделала мне доску для рисования мелками. Помню, что нарисовала на ней синего кота. На вопрос папы, почему кот без усов, я ответила, что их не видно – они растут вперёд, на зрителя.

В садике я постоянно рисовала, и воспитательница иногда просила меня проводить мастер-классы для остальной группы. Это была какая-то магия: пятилетние дети успокаивались, садились в круг и молча слушали меня, пытаясь повторять за мной движения цветными карандашами. Тогда же, в садике, мне организовали персональную выставку рисунков – сказалось моё частое участие в городских конкурсах. Иногда выигрывала, а иногда нет, потому что организаторы не верили, что это рисовал ребёнок.

Конечно, я рисовала не от балды. Уже в детстве мне хотелось знать больше о композиции, цвете и свете. Что-то рассказывала и показывала мама (она закончила художественную школу), что-то находила в обучающих книгах, которые в нашем доме всегда были. Мама ставила мне постановки, как в художественной школе, и мы вместе рисовали акварелью, гуашью, карандашом. Материалов у меня было много, тонны карандашей и красок. Особенно я радовалась, когда у меня появилось масло. Родители подарили даже мольберт.

Когда мне было 14, я впервые попробовала нарисовать портрет. Это был Джонни Депп в образе Эдварда Руки-Ножницы, формата А3. Мне так понравилось, показалось, что так хорошо получилось, что вскоре весь дом был в портретах Джонни Деппа в разных образах.

В девятом классе я уговорила родителей отдать меня в художественную школу. До этого мама не соглашалась – боялась, что там меня будут загонять в рамки и «ломать». Я пошла на вечерние курсы, на 3 года, потому что на полный курс уже не успевала: как раз через три года заканчивала школу и собиралась уезжать. Мне очень повезло с преподавателем и, так как курсы были сокращённые, мы занимались всем самым интересным. Я вообще рисовала что хотела: если не нравилась постановка, могла заняться чем-то другим. Это было время экспериментов, рисовала я в своё удовольствие. Самое главное, что там я нашла хороших друзей, с которыми можно было веселиться, снимать смешные видео и вообще нарушать покой художки. Закончила ее на отлично, кстати, и очень благодарна ей, что в рамки меня не загоняли!

Я размышляла о том, чтобы поступать на графический дизайн, но не стала. Решила, что академического опыта у меня недостаточно, хотя я даже выиграла какую-то олимпиаду школьников, которая бы мне помогла в поступлении. Поступила я в итоге на журфак.

После окончания школы стала рисовать чуть меньше, но не переставала таскать с собой блокнот. Когда я переехала в Питер, у меня с собой не было ни масла, ни мольберта. Со временем я перешла на диджитал-иллюстрацию и стала практиковаться в качестве графического дизайнера. Рисование карандашом на бумаге для меня сейчас – релакс, способ уйти в свой мир, выразить эмоции, симпатию.

Анастасия Гецович, 19 лет

Я начала писать в 12 лет. Всё началось с того, что мне жутко захотелось написать свою книгу после прочтения какой-то фэнтезийной трилогии. Но с прозой не сложилось: в один момент в процессе обдумывания текста я начала рифмовать и поняла, что у меня не нарочно рифмуются предложения. Так и решила попробовать с поэзией.

Тогда у меня был только один человек, который стал свидетелем такого творчества – как бы смешно не звучало, но это был бывший муж моей сестры, который старше меня на 15 лет. Он занимался продюсированием молодых музыкантов и однажды увидел, как я усердно что-то строчу. Заинтересовался, потом попросил показать ему ещё что-то, и пошло-поехало. Я поняла, что ему это действительно интересно, мы стали очень часто обсуждать то, что я пишу, он давал советы, показывал писательские приёмчики. Он один меня подбадривал, когда у меня опускались руки, и начиналась песенка а-ля «я у мамы ничтожество».

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Анастасия ГЕЦОВИЧ???? (@ana_gets) 14 Май 2020 в 8:01 PDT

В творчестве, конечно же, без проблем не обходится. Первая и основная – очень частый (особенно в последнее время) творческий кризис. Не знаю, у многих ли такое случается, говорю за себя: мне намного проще писать, и более того – получается в разы лучше, когда я себя плохо чувствую в моральном плане. Вот когда у меня все идёт плохо – тогда все замечательно складывается в плане творческом.

Помимо этого, есть ещё и моя личная боль – реакция родственников. Мама, когда впервые увидела то, что я пишу, устроила мне такой скандал, что на уши не натянешь, так сильно она не ругалась даже тогда, когда узнала, что я курю. Было, мягко говоря, неприятно. Да, конечно, мои, с дозволения сказать, произведения весьма специфичны, и может показаться, что я – ходячий алко-зависимый наркоман с суицидальными и маниакальными наклонностями, но увы и ах. Её это задело, как, наверное, задело бы любую мать. Сейчас-то я всё понимаю, но в 13 лет было больно и неприятно.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Анастасия ГЕЦОВИЧ???? (@ana_gets) 30 Апр 2020 в 7:16 PDT

Стихи для меня – это способ выплеснуть эмоции, высказаться, выплакаться. Этакий «самый лучший друг» в лице чёрных букв на белой бумаге, который все выслушает, слёзы впитает, а иногда ещё и вариантик решения проблем подкинет. Вдохновение своё я часто черпаю из того, что связано с водой. Уезжаю на залив, обожаю гулять по набережным и сидеть у воды: нереально заряжаюсь от стихии, и иногда это единственное, что даёт сил. Да, бывает, что даже банальный душ спасает душевное состояние.

Павел Страутниекс, 33 года

Начало моего творчества сложно обозначить какой-то определённой точкой отсчёта. Мои родители – музыканты, поэтому интерес к музыке, можно сказать, ко мне перешёл «по наследству». Но при этом гитару в руки впервые взял лет в 14-15.

Желание овладеть гитарой возникло естественным образом из-за увлечения рок-музыкой. В какой-то момент я понял, что хочу не только баловаться под музыку с воображаемой гитарой, представляя себя музыкантом, но и научиться взять инструмент и самому спеть. При этом петь я уже умел, оставалось лишь научиться аккомпанировать себе. Начинал с песен группы «Ария»: я был фанатевшим по их творчеству подростком. А как иначе? Тогда все слушали такую музыку, она проникала в наши души. Даже на вступительном экзамене в колледж я пел «Бивни чёрных скал».

По поводу моих увлечений роком родители не особо возражали. Мы с братом могли слушать любую музыку тогда, когда этого не слышит мама. При ней мы старались выбрать что-то «помягче». Пару лет спустя увлёкся «Мельницей», и их песни пополнили репертуар, а затем понемногу стали появляться и свои авторские песни. В основном, на стихи друзей, но, бывало, и на свои собственные. Также было много ситуативных песенок-поздравляшек, будилок для похода, и музыка вот так потихоньку «въелась» в мою жизнь.

Потом естественным образом появилась потребность играть в группе. Попытки найти или собрать коллектив увенчались успехом не сразу... Сначала были какие-то группы, которые появлялись и через месяц-два распадались. Но однажды я встретился с поющей поэтессой, чьи стихи сразу увиделись мне интересными песнями – так появился мой первый коллектив «Семь ключей». Просуществовал он три года - до тех пор, пока я из Минусинска не перебрался в Питер. Тут тоже потребовалось полтора года на то, чтобы собрать группу. Новый проект тоже просуществовал около трёх лет.

Уже два года я являюсь главным организатором «Чайных квартирников» – это мероприятие даёт возможность музыкантам показать своё творчество и потренироваться в сценическом деле. Попал я сам туда только участником, впоследствии втянулся, стал помогать в организации. Потом, когда главный руководитель отошёл от дел, за проект целиком взялся я.

Творчества без проблем, конечно, не бывает. «Трудность», с которой я часто сталкивался – это люди, которые просят играть «Батарейку», «Группу крови» и прочее популярное. Мне уже не было интересно играть такие произведения, музыка стала большим, чем какой-то круг песен. Мне было неловко, что мало, кто это понимал.

Моё увлечение, хоть и косвенно, но помогает мне заработать. По образованию я звукооператор. Некоторое время жил в Сибири, работал по профилю – звукооператором в театре и звукорежиссёром в колледже. А вот недавно я устроился в гитарный шоурум, так что, хоть и не зарабатываю непосредственно музыкой, но работа с ней так или иначе связана.

Леонид Баранча, основатель магазина мужских костюмов «BARLEONE» рассказал, как любовь к гангстерскому стилю привела его к созданию личного бренда, а усердная работа спасла бизнес во время самоизоляции.

– Лёня, тебе только 23, а ты уже выпускаешь одежду под своим брендом. Что послужило идеей для его создания?

– Скорее всего, моя любовь к классической мужской одежде и ретро-гангстерскому стилю. Вдохновили меня также и фильмы, которые являются сейчас неизменной классикой мирового кинематографа. «Крёстный отец», «Однажды в Америке» и вот вся эта линейка крутых картин навсегда привили мне любовь к старым машинам, музыке и к гангстерской атмосфере того времени. Так что, как только у меня появилась возможность реализовать собственный магазин, то мы сделали его именно в духе итальянской мафии.

– Чем же привлекает этот гангстерский стиль?

– Пониманием того, насколько уникальной, загадочной, в каком-то смысле даже уютной была та атмосфера. Она как целая эпоха, что вобрала в себя особый стиль. Эстетически многим это до сих пор нравится, особенно мужчинам. Я пока не встречал ни одного парня, который сказал бы: «Хм, мне не нравятся эти гангстеры».

– С какими трудностями столкнулся, когда запускал личный бренд?

– Поскольку у меня есть юридическое образование, то я имел представление о каких-то правовых аспектах. Конечно, для кого-то мелочь становится крахом, а для человека натренированного, который обладает хорошей стрессоустойчивостью, даже самое глобальное будет просто очередной задачей, требующей времени на решение.

Вот помню, нас как-то затопило так конкретно, и это было жестко. Я прихожу в магазин, а там всё помещение, просто в воде. У нас на полу материалы, декор, инструменты. Начали вычерпывать это море и ничего, нормально ликвидировали все последствия. https://dniprollc.com/razmery-odezhdy-i-obuvi-ssha/

– Предположим, что я хочу запустить личный бренд. С чего мне начать?

– На начальном этапе всё упирается в полное понимание того, что именно ты хочешь. Тут даже вопрос с психологической точки зрения, чтобы не было такого: «Хочу это, нет вот это или лучше это?», чётко проработанная линия действий. Для каждой категории продукта тебе необходимо будет найти свою фабрику, обязательно вникнуть в процесс, который связан с закупкой, потому что это всё взаимосвязано. Дальше перед запуском нужно всё это дело обязательно протестировать. Поспрашивать у всех, заказать у кого-то что-то похожее. Когда ты понимаешь, что нащупал именно то, что хорошо покупают, то дальше уже дело техники. Начинаешь утверждать эскизы, продумывать оформление и дизайн упаковки.

Плюс, конечно же, всё упирается в деньги и масштаб. Чем больше у тебя финансов, тем лучше и круче у тебя сразу же получится запустить бренд на рынок. Хотя, лично моё мнение, что для старта маленького своего бизнеса где-то 200-300 тысяч вполне хватит, чтоб начать движение.

– Ты копил или брал кредит для создания своего бизнеса?

– И копил, и брал кредит. До этого у меня был уже бизнес, который я передал другому человеку. Некая совокупность действий и стечение обстоятельств позволило мне собрать необходимую сумму, чтобы запустить свой мужской магазин.

– Давай пару слов о процессе: как всё это создаётся?

– Это довольно объемная работа, ведь у нас большой сегмент: аксессуары, костюмы, рубашки, пальто, обувь и так далее. Какие-то вещи мы производим с самого начала, выбирая ткань, фурнитуру, где и какой будет подклад, воротничок. Что-то мы закупаем и сотрудничаем с поставщиками – например, меховые куртки. Это не такой популярный товар, и поэтому не вижу смысла самостоятельно их производить. Если речь идёт о разработке коллекции, то этим я занимаюсь лично. За мной утверждение всех эскизов, выбор цвета и принта. Для меня это ответственный шаг, ведь самое главное – это люди и продукт. Ребятами, которые потенциально хотят у нас работать, занимаюсь тоже лично и всем рекомендую так поступать.

– А сам ты носишь одежду, которую выпускаешь?

– Разумеется, и более того, как я обычно делаю: любая одежда, которая у нас приходит из новой коллекций, одну вещь я беру себе и начинаю прям активно её носить. Моя задача максимально понять, что с чем сочетается, комфортно ли в данной одежде, поэтому мой гардероб принципиально состоит только из моих же вещей.

– Какой сейчас средний чек в твоем магазине?

– Здесь очень сильно влияет сезонность. Летом средний чек, конечно же, выше. Вообще до 30 тысяч рублей у нас можно приобрести готовый образ с аксессуарами, обувью из натуральной кожи и бесплатный ушив одежды, если это необходимо.

– Почему ты решил сделать интерактивный магазин?

– Скучно, когда приходишь, а на белых стенах всё висит как килька в бочке. Ой, а примерочные, обожаю их просто! Хлипкая шторка с ковриком, ну такое. Главное впечатлить посетителя так, чтоб он ушёл с эффектом «Вау!». Чем больше будет интерактивных моментов, тем больше у него останется впечатлений, и он не будет воспринимать это просто как магазин, где ты залетел, быстро что-то купил. Это будет место, где ты приходишь уже к приятелям. Мы за дружбу с нашими посетителями.

– В любом бизнесе есть конкуренция. В чём твои преимущества?

– Надо иметь смелость и честность, чтоб признать сейчас один момент: мы не следим за конкурентами и практически их не знаем. Может с позиции бизнеса я и должен ими интересоваться, но у меня другой подход к этому вопросу. Мы стараемся со своей командой делать те идеи и тот стиль, который хочется именно нам. Даже если ты будешь на кого-то смотреть, то начнёшь мысленно проецировать это на свой магазин. Мы делаем ровно так, как делаем и не смотрим ни на кого. Именно эта уникальность и является основным конкурентным преимуществом перед другими магазинами с точки зрения работы и продвижения бренда.

– А чего не хватает твоему бизнесу, чтобы улучшил?

– Я говорю, что времени. Мне его всегда не хватает. И скажем так: его нам нужно чуть-чуть больше, чтобы сделать то, что мы сейчас задумали. Вопрос не «если», а «когда». Вот этот подход самый верный. Не нужно думать: «Мне этого не хватает или этого». В принципе всё то, что нужно для развития, есть у каждого человека, тем более сейчас, благодаря интернету, вообще все что угодно можно делать. Самое главное то, как все будут распоряжаться своим временем. Кто-то ничего не делает, а кто-то старается делать больше. В этом и есть разница между теми, у кого это получается раньше и теми, у кого это получается чуть позже.

– Ты считаешь, что у тебя нет слабых сторон в бизнесе?

– Они, конечно же, есть.

– Какие?

– На самом деле, если говорить про слабые стороны то, скорее всего, это отсутствие чёткой структуры работы. Хочется, чтобы всё было максимально оцифровано, чтобы все задачи были в столбик, чтоб всё на календаре было видно, когда и что мы делаем, чтобы все были прошаренными экспертами в том, чем они занимаются. Любое развитие бизнеса – это увеличение клиентов, что логично. Чтобы увеличить эти показатели, необходимо увеличить количество и качество рекламы, которой занимаются наши ребята.

Сейчас моя задача создать такую структуру, чтобы она работала, во-первых, самостоятельно, а во-вторых, очень чётко. С продуктом и сервисом, я считаю, у нас проблем нет. С базой пробелов нет, единственный временный пробел связан с корпоративной структурой работы. Её надо выстроить так, чтобы реально все отделы работали чётко как часы.

– Время самоизоляции серьёзно сказалось на малом бизнесе. Как решал этот вопрос и избежал банкротства?

– Прикольно я решал этот вопрос. Во-первых, нужно было максимально снизить все издержки. Например, даже с точки зрения продавцов. Я понял, что сейчас самое хорошее время, чтобы мне наладить лично коннект с каждым из посетителей, которые приходят к нам в магазин. Именно поэтому я разрядил график консультантам. Они работали немножечко реже, чем обычно. Всё остальное время в магазине находился лично я. Во-вторых, мне удалось разработать, подходящую именно нам, систему общения и взаимодействия с посетителем, при которой просто он сам себе не оставляет выбора уйти без чего либо, потому что настолько доверительно и дружественно мы общаемся с каждым. Они тебе говорят: «Мне нравится все, я не знаю, что мне делать?!» Вот это самое главное. В-третьих, большая возможность подтянуть онлайн и понять, как лучше работать с людьми через интернет. Это тоже очень серьезный вопрос, особенно в нашей сфере. Потому что как купить костюм, если ты из другого города? Мы запустили бесплатную доставку, а чтобы человек не переживал, что ему может не подойти размер, то мы давали гарантию, что тут же это обменяем ускоренной доставкой и т.д. Искренний подход к своему бренду помогал находить новые пути и решения, поэтому испытание это прошли успешно.

– Какие у тебя дальнейшие планы?

– Сейчас наша задача сводится к двум направлениям. Первое – это онлайн. Второе – оффлайн. Всё-таки Barleone – это про прийти, потрогать, сделать снимок с автоматом всё только вживую. Понятно, что сейчас многие за цифровизацию, но это не то. Онлайн нужен больше для развития визуала бренда, чтоб максимально цеплять внимание.

Планируем запустить оптовое направление и открывать собственные магазины. У нас уже много запросов на то, чтобы открыть франшизные площадки, но для нас самое главное в этом деле – качество. Мы плавно идем к тому, чтобы закончить упаковку всей франшизы, чтобы будущий партнер максимально был ограничен от потенциальных рисков, поскольку это наша ответственность как компании.

Юлдус Бахтиозина — популярный художник и дизайнер, известная экстравагантными нарядами в «русском стиле». 7 октября состоялась премьера её дебютного фильма «Дочь рыбака», который снят в жанре сказочной сатиры. О смысловом содержании кинокартины и «кокошниках» девушка рассказала в интервью нашему порталу.

— Ознакомившись с вашими работами, заметила ваш особый стиль. Как вы его определяете?

— Свой стиль я называю «татарское барокко». В переводе с португальского «барокко» — жемчужина неправильной формы, а «татарское» — потому что во мне течёт татарская кровь. Я люблю всё неправильное, условно, неровное и негладкое. Отсюда появилось такое название моему стилю.

— Так ли, что в каждой из ваших работ присутствует «русская душа»?

— Наверное, да, из-за того, что я родилась и живу в Санкт-Петербурге. Мои родители, бабушки и дедушки родились в России. Да, конечно, я закладываю в свои работы понятие «русская душа», но по большей части в них затрагивается тема природы и происхождения.

— Правда ли, что главным атрибутом ваших работ являются именно кокошники?

— Не сказала бы. Знаю, что сейчас сложилось впечатление, что я занимаюсь исключительно русскими сказками из-за того, что вышел фильм «Дочь рыбака», и он тесно связан с русским фольклором: про царевен, которые, естественно, в кокошниках. Однако множество моих работ посвящены не только этому. Они затрагивают темы эскапизма (избегание неприятного, скучного в жизни), романтизма, юности, борьбы и сопротивления.

Кокошник — это красиво. Он — определённый символ, можно даже сказать, оберег в русской истории культуры. Я их делаю сама.

Действительно, с 2013 года я увлечена русскими сказками, их переосмыслением. Таким образом, через призму моих работ выплеснулась любовь к русской культуре. Они — проявление желания привлечь внимание молодёжи к нашей истории в новом ключе, немногожко переосмысленном, а где-то даже многожко. Однако акцентирую внимание, что не только кокошники присутствует в моих работах и не только царевны являются главными героями моих съёмок.

— Считаете ли, что вносите новые веяния в моду новое?

— Если мы говорим о подиумной моде, то нет. Если о культурной, то да, безусловно, потому что за последние 2-3 года уже большое количество молодых художников начали работать в похожей тематике. Я поднимаю вопросы русской культуры и нашей самобытности. Поэтому да, наверное, в этом смысле вношу.

— Новое — это хорошо забытое старое?

— Я, безусловно, готова с этим согласиться. Так или иначе мы (все художники) работаем с тем, что существует в культуре и переносим это в новые медиа. Это, наверное, можно назвать трансформацией. В этом и есть основная задача культуры: изменение существующих тем, образов. Это достаточно естественный и органичный процесс.

— Какие бренды присутствуют в кинокартине «Дочь рыбака»?

— Мы сотрудничали с обувным брендом Sintezia. Они для нас изготовили 14 пар обуви, которые появляются в фильме. Ещё брали 2 жакета у бренда Pirosmani для сцены, снятой в музее советских игровых автоматов.

— Почему вы решили попробовать себя в качестве режиссёра?

— Кино — это ещё один инструмент, с которым я взаимодействую. Ещё один способ коммуникации со зрителем и воплощение своих идей, ценностей, нравственных кодов через медиа.

— За каждой картиной стоит своя история. Что стоит за кинокартиной «Дочь рыбака»?

— За фильмом «Дочь рыбака» стоит слишком много. Вкратце: картина помещена, скажем так, в сосуд сказки, то есть, коммуникация со зрителем происходит через форму этого жанра. «Дочь рыбака»состоит из множества слоёв: начиная от религиозных подтекстов и заканчивая моралью о том, что необходимо трудиться. Также в картине присутствуют темы посвящённые культуре и истории нашей страны. «Дочь рыбака» — это огромное количество метафор, теория Проппа («Морфология волшебной сказки») и личная история, которая посвящена моему отцу. Он был заядлым рыбаком и всегда мне говорил, что очень важно в жизни много трудиться. Фильм — моё посвящение ему, в том числе.

Кинокартину можно очень по-разному смотреть: как детям, так и взрослым. Каждый, я думаю, найдёт в нём что-то для себя, ответы на какие-то вопросы. Потому что он о вечном, о поиске своего сюжета, своей уникальности, своего жизненного пути и его принятии.

— С чего начался проект? Что сподвигло вас создать эту кинокартину?

— Проект начался с идеи, которая возникла мгновенно. Я писала сценарий, а когда его закончила, то поняла — не могу не снять эту кинокартину. Был выплеск того, что я делала с 2013 года. Это всё вылилось в фильм. Какого-то одного толчка не было, всё назревало годами. В итоге, получилось снять фильм.

— Вы получили образование в Лондоне, как считаете, оно сильно отличается от образования в России или же наоборот?

— Я получила образование как в Лондоне, так и в России. Училась в Академии государственной службы при президенте РФ в Санкт-Петербурге. Могу сказать, да, они отличаются друг от друга, но это будет исключительно, так как сферы очень разные. Я никогда не училась в России на творческой специальности, поэтому не знаю как строится этот процесс именно в этой стране. Конечно, когда ты изучаешь административное право и экономическую статистику, то это очень сильно отличается от истории искусств и работы с графическими инструментами. Поэтому, в моём случае, да, но по большей части зависит от того, чем ты занимаешься.

Однако я всегда придерживаюсь такой позиции, что человек сам формирует вокруг себя среду, и очень многое зависит от интереса к профессии: можно очень поверхностно освоить материал, а можно углубиться в предмет изучения, если у тебя есть искреннее желание. Поэтому такие параллели сравнения я бы делать не стала, всё индивидуально.

— После того, как вы вошли в список «100 женщин года, меняющих мир к лучшему», как изменилась ваша жизнь?

— Никак не изменилась моя жизнь. Я просто продолжила делать то, что я делала. Титулы и награды — это очень здорово, потому что таким образом в обществе растёт интерес к тому, что ты делаешь. Соответственно, ты должен делать больше хорошего, потому что о тебе узнают всё больше, расширяется зона интереса, а также повышается уровень ответственности перед аудиторией. Публичные люди несут её за большее количество своих действий и поступков, они ведь являются вдохновением для своего зрителя. Важно об этом не забывать и продолжать двигаться в правильном направлении.

— Какие из своих работ вы можете выделить?

— Очень не люблю оценивать свою работу. Могу рассказать, где было интересно работать. Я бы назвала проект для Royal Opera House: «Аиша и Абхайя». В нём я создавала головные уборы, все костюмы для артистов как на сцене, так и в кино (это был сдвоенный проект с фильмом и перфомансом на сцене). Также я делала визитные карточки, постеры для этого шоу и всю визуальную стилистику. Всё это происходило 2 года, очень интересный опыт.

Следующий проект, который было очень интересно делать — это мой фильм «Дочь рыбака». Яркий и многослойный опыт.

Это два моих самых серьёзных проекта, потому что они очень сложные. Именно они дали мне большой рост как профессиональный, так и личностный.