Алиса переехала в Санкт-Петербург всего три года назад, но за это время она смогла открыть собственный тату-салон, создать плейпирсинг шоу и стать достаточно популярным мастером по пирсингу и бодимодификациям в Питере, при этом она осталась заботливой и любящей матерью для своей дочки.
— С чего и когда начались твои изменения во внешности и к чему привели?
— С пирсинга в 12 лет. Я его сделала сама себе тупой иглой от швейной машинки. В тот самый момент я поняла, что инструмент не подходящий и надо бы научиться этому делу. В 14 лет у меня уже была первая татуировка, неудивительно, но это был трайбл, сейчас он уже давно закрыт. Сейчас же на собственном теле я ношу очень много татуировок, забиты руки в рукава, ноги по колени, бедро, лоб. Раньше было очень много пирсинга, сейчас остались тоннели, бровь и язык. В планах установить несколько микродермалов и сделать еще пару татуировок на лице, ну и не заканчивать с телом.
— Когда ты начала изменяться ты понимала, что из-за внешности ты уже не сможешь работать в оф. учреждениях?
— Понимала, но это меня не остановило, хотя имея на теле татуировки и пирсинг, я работала в школе. Я отношусь к подобным ограничениям очень негативно. Считаю, что главное в человеке уровень его интеллектуального развития, а не его внешность. «Быть можно дельным человеком, но думать о красе ногтей» Пушкин написал эти слова много лет назад, а общество так и не научилось их понимать.
— Ты приехала из Сибири, чувствуется разница между Питером и Мегионом?
— Конечно! Город в глубокой тайге с населением 60 тысяч человек, где царят порядки 90-х, очень сильно отличается от Петербурга. Я рада, что покинула это место. Я патриот своей родины, но, пожалуй, на расстоянии. А Питер — город моей жизни. Еще будучи 3х летним ребенком я мечтала переехать сюда. Из-за нездорового рвения к Спб мама не отпускала меня сюда до 20 лет, боялась, что я не вернусь. В 20 лет я впервые попала в Петербург — привезла школьников на экскурсию, и этот город меня не отпустил – я переехала туда спустя полгода.
— Ты являешься бакалавром в области дефектологии и олигофренопедагогики. Почему ты решила учиться на столь не простую профессию?
— Учиться в педагогическом было желанием моей мамы. Она всегда считала, что у меня талант в общении с детьми. Несмотря на то, что малыши не вызывали у меня восторга, я была для них всегда интересным товарищем. Работать с детьми я стала рано, уже в 14 работала вожатой у детей младше меня, всегда помогала маме в школе и летних лагерях.
— Когда ты работала с детьми, тебе приходилось как-то ограничивать себя во внешности?
— Во время учебного года приходилось постоянно. Учителя и директор всегда принуждали меня прятать татуировки и снимать пирсинг, считая это плохим примером для детей. Но от них ничего не скроешь — все знали, что я ношу рисунки и частенько меня расспрашивали, хотя мне приходилось достаточно жестко ограничивать беседы на эту тему.
— Почему ты решила оставить свою профессию?
— Работать с больными детьми — адский труд. Чаще всего статистика, да и практика показывают, что этот труд напрасен. Психологически очень сложно работать с детьми, будущее которых известно заранее. Еще сложнее объяснять любящим родитеям, почему их чадо не может читать или подбирать слюни. После появления собственной дочери я поняла, что не смогу смотреть на этих деток и приходить домой без угрызений совести. Опыт работы с детьми -это бесценный груз, который помогает мне растить дочь в атмосфере любви и понимания.
— Не боишься ли ты, что твоя дочка будет тебя стесняться в будущем?
— Она не стесняется меня сейчас, и вряд ли будет стесняться в будущем. Она четко понимает, что внешность — это последний элемент в нашем с ней общении. Наша связь глубже любых стереотипов.
— Наталкивалась ли ты на осуждение со стороны людей, что у девочки такая яркая мама?
— Да, было дело пару раз. Но Соня показала себя в таких ситуациях очень интересно: она обязательно говорила этим людям, что у нее самая красивая и интересная мама, а они просто ничего не понимают.
— Что бы ты никогда не разрешила своему ребенку?
— Я не позволила бы ей заниматься саморазрушением. Если говорить конкретно: нельзя принимать героин, коаксил и другие наркотики, вызывающие привыкание, нельзя заниматься проституцией, нельзя лгать и мошенничать с любыми людьми. А вот бодмод и прочие радости жизни я запрещать не буду. Ведь чем больше запрещаешь подобные вещи, тем выше вероятность выплеска этого в извращенной форме. А мы растем вполне приличной и приятной дамой.
— Были ли какие-нибудь забавные случаи связанные с Соней?
— Их очень много! Например, после ее рождения я долго не могла разобраться в пеленках и пеленала ее так, что она закутывалась в них с головой. Вопрос «А где у ребенка голова?» стал крылатой фразой, среди моих знакомых. А сейчас ее можно застать за очень интересным занятием – она рисует себе фломастерами татуировки : на лбу, как у меня, а на ногах котят и принцесс.
— Ты не только заботишься о дочке, но и являешься мастером по пирсингу. Как долго ты занимаешься пирсингом?
м Пирсингом занимаюсь последние 7 лет. В Спб работала в нескольких студиях, на данный момент принимаю клиентов в «Сoldroom» и в студии «Artel tattoo». Так же выполняю различный бодмод. Больше всего, конечно, люблю шрамирование.
— Что послужило выбору такой профессии?
— Интерес к телу человека и потребность творчества. Мне всегда казалось, что я не гуманитарий и не техник, поэтому я нашла профессию, где смогла это совмещать. Так же я считаю, что работа должна быть в удовольствие. Я работаю ежедневно, но при этом я не устаю и не напрягаюсь, поэтому я могу уверенно сказать, что я люблю свою работу!.
— На что к тебе чаще всего записываются?
— Чаще всего сейчас, как и всегда, люди делают классический пирсинг: уши, лицо, пупок. В последнее время пошла волна людей, зашивающих уши.
— Что ты думаешь, по поводу того, что вся фрик-культура постепенно может скатиться в мейнстрим?
— Я думаю, скатится, но через пару десятков лет вновь заглохнет на небольшой срок, а потом снова ответит взрывом. История показывает, что фрики были всегда, но в одно время внимание к ним было активным, в другое нет. В какие-то времена общественность была против, в какие-то наоборот усиленно поддерживала. Так что, думаю, что этот вид культуры с нами еще надолго.
— У тебя есть собственная тату-студия «Cold room». Какие услуги она предоставляет?
— Мы делаем татуировки по индивидуальным эскизам, сводим татуировки при помощи лазера, предоставляем любой пирсинг, бодмод и шрамирование, а так же плетем дреды, продаем вещи и украшения ручной работы.
— Твой салон чем-нибудь отличается от других?
— Пожалуй, да. Это место, которое сделано мастерами для мастеров. У нас нет иерархии начальник-подчиненный. У нас теплая дружеская атмосфера, располагающая к творческому развитию, мы стараемся по максимуму учитывать пожелания всех работающих у нас мастеров. Наш интерьер отличается от стндартных интерьеров студий. Стены моего кабинета залиты кровью, а место для работы татуировщиков выглядит в евростиле: общий зал, который рассчитан на 3-4 работающих одновременно мастера. Мы постарались создать комфортные условия для рисования, установили эксклюзивный лайтбокс ручной работы размером 100х50 см, что позволяет рисовать на больших формтах. Я хочу, чтобы каждый мастер, работающий с нами, развивался и рос профессионально.
— Кроме собственной студии, у тебя есть плейпирсинг шоу «Voodoo dolls». Как появилась идея создания данного шоу?
— Voodoodolls — проект спонтанный. Он появился в ноябре 2013 года. Я искала моделей для одного выступления, так у нас сложился коллектив. С момента создания у нас было множество выступлений: мы снялись в клипе для группы NihilNonsons, выступали на BlackRoomFest, GenerationAI-II, провели несколько крупных перфомансов приняли участие в вечеринках в клубе DaDa, а так же устраивали собственные вечеринки, представляли кастом лабараторию FORTMFGна международной мотовыставке IMIS2014. А так же провели несколько фотосессий и готовим к выходу фильм о коллективе.
— Что влечет людей смотреть на то, как девушек режут и прокалывают?
— Пожалуй, в этом и состоит необычность нашего проекта. Мы делаем вещи, которые обычно отпугивают людей, но делаем их красиво, эффектно и просто. Многие, посмотрев наше шоу, спокойно идут на модификации. Мы показываем эстетику в том, что кажется людям мерзким. Они смотрят на все это по-другому, видят детали и моменты, которых боялись или вообще не думали о них. После столкновения с собственным страхом в лоб, да еще и в красивой упаковке люди перестают бояться.
— Что у тебя в планах на будущее?
— На ближайшие пару-тройку лет — купить квартиру и отдать дочь в школу, а дальше посмотрим. Идеальное будущее: в 35 лет лежать на шезлонге на островах и никуда не торопиться.
— Ты являешься не только матерью, но и владельцем собственной тату-студии, плейпирсинг шоу и отличным мастером по шрамированию и пирсингу. Как тебе все удается?
— Просто я люблю то, что я делаю!
— Что бы ты посоветовала нашим читателям?
— Будьте собой! Не останавливайтесь на достигнутом! Несите в этот мир добро, и оно ответит вам тем же.
Фотограф: Иван Маркуль
https://sub-cult.ru/interview/2422-alisa-shuraeva-mat-pirsing-master-vladelica-tatu-salona#sigProId1204465436
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
