Питер Хёг: «Следующая книга возникает, когда я пишу предыдущую»

Питера Хёга называют самым загадочным писателем Скандинавии неспроста – он не любит давать интервью и избегает публичности. Оттого его встреча с читателями 3 сентября в Петербурге казалась несмешной шуткой. Но автор «Смиллы и ее чувства снега» действительно выступил на сцене Эрарты, чтобы ответить на вопросы и рассказать много новых историй. Мы публикуем лишь некоторые из них, осознавая, какое огромное количество поклонников Питера Хёга не смогло присутствовать на встрече лично.

— Откуда взялась идея для романа «Смилла и ее чувство снега»?

— Мне кажется, что я, наверное, не смогу ответить на ваш вопрос о том, откуда возникает творчество. Для меня это происходит таким образом: следующая книга возникает, когда я пишу предыдущую. Вдруг возникает момент, когда у меня появляется новая идея. Часто это случается совершенно неожиданно. И это не только меня касается, я думаю. Творческие проблески часто возникают не в самые подходящие моменты. Моцарт, например, играл в бильярд, когда ему была необходима пауза. Во время одной из игр он, откатав шары, заявил: «Ну вот, я только что отыграл скрипичный концерт». У меня есть один друг, который руководит группой математиков. Они долго работали над решением проблемы, в связи с чем в их работе возник затор. Однажды он просто бросил все и отправился плавать в каноэ на озеро в Калифорнии. На самой середине озера, когда он уже забыл о всех своих проблемах, вдруг к нему приходит решение. С тех пор его подчиненные шутят: «Клаус, если у тебя что-то не получается, пойди поплавай на озере». Поэтому мне кажется, что именно пауза имеет огромное значение в творчестве. Возвращаясь к вашему вопросу – у меня была именно такая пауза. Я отдыхал от «Смиллы», уходил от нее.

— Как же тогда возникла идея для первой книги?

— В моей семье совсем нет художников или творческих людей. И я должен сказать, что я не вырос с пониманием себя, как художника. Я всегда любил рассказывать истории, прежде чем я научился писать. Раньше, к слову, я рисовал что-то на подобии мультфильмов – делал картинки с продолжением. Использовал их для того, чтобы рассказывать истории младшему брату. И постепенно я начал писать больше и больше, потому что это рождалось внутри меня. Первый свой рассказ я написал потому, что я очень расстроился из-за девушки, в которую был влюблен, ведь она не пришла ко мне на свидание. Это банальная история, но даже в банальном иногда может быть достаточно глубокое горе. Но я должен сказать - мое горе было настолько глубоким, что я был готов сойти с ума. Я достал свою красную книжечку, куда я записывал свои замечания, и написал свой первый рассказ. Писал я его в течение пары часов, после этого наступило совершенно четкое облегчение. Боль всегда присутствует в творчестве, а вторая его половинка – это радость. На тот момент я даже представить не мог, что опубликую когда-нибудь свое творчество. Как-то я поехал кататься в Швецию на каноэ, то есть опять же взял паузу. Именно там ко мне пришла идея для первого романа – семейная история о четырех датских семьях.

— Каким образом вам удается блестяще изображать женщину?

— Я думаю, что мы не одного рода всегда. Конечно, большинство из нас идентифицируют себя как определенный биологический род. Я знаю, что я мужчина. Но мне кажется, что с рождения в нас заложена возможность того, что мы могли бы пользоваться преимуществами противоположного пола. Чтобы быть человеком совершенным, абсолютным, необходимо приближаться к другому роду не только снаружи, но и еще и изнутри. Будучи мужчинами, мы осуществляем это через своих матерей, дочерей, любимых. Но для меня возможность изображать портреты женщин, где я пишу от первого лица, это также возможность играть с этими способностями. И это некого рода шутка. Мужчины ведь наряжаются в женщин на карнавале. Мы любим это! Большие комики очень часто выступают в роли женщин. Когда я начал писать «Смиллу», я знал, что спровоцирую других мужчин. Я лишен большого тщеславия по поводу того, что этот роман мне невероятно удался. На самом деле я не могу выступать в роли женщины, но я могу создать иллюзию этого. Я боялся того, что женщины воспримут мое их изображение как недостаток уважения к ним. Моя любимая, которая всегда читает первой мои книги, сказала, что ничего такого не почувствовала. Тогда я вздохнул с облегчением.

—Что заставило вас все-таки приехать в Петербург на эту встречу?

— Я чувствую, что вырос под огромным влиянием русской культуры и литературы. В моем доме было много книг, любимый писатель моей мамы – Горький. Единственным разом, когда меня мама отругала, стал момент, когда я уронил книгу Горького в ванну. Я рос не только с русской литературой, но и музыкой. Вы знаете, у меня был период, когда я работал танцовщиком. Хотя эта история началась с того, что я занимался фехтованием. К слову, фехтовальщики с России были всегда самыми лучшими, и я стремился к этому. В середине 70-х в Европе начался танцевальный бум, не хватало мужчин-танцоров и так вышло, что брали почти всех – даже меня взяли. У меня было несколько лет, когда я занимался балетом. У меня был очень близкий друг, который был без ума от России, знал ваш язык, даже женился на даме из Питера. Так что с самого детства я уважал и любил Россию. Этот визит – первая возможность испытать и страх, и интерес, и попытаться загадку разгадать.

— Вы как-то упоминали, что пишите свои романы вручную. С чем связан именно такой выбор?

— Я пишу по-прежнему ручкой. Написание книги — это очень физический процесс. Я не согласен с мыслью, что книги рождаются из головы. Считаю, что книги связаны с телом и сердцем. Ручное написание книг – это выражение того физического аспекта, который я испытываю, занимаясь творчеством. Я никогда не вмешиваюсь в домашние задания своих детей. Только разве что с одним исключением. Я боюсь, что компьютер может заставить исчезнуть почерк и ручное написание, каллиграфию. Со своим сыном Даниэлем я стараюсь как можно чаще садиться и писать всякие истории от руки. Я хочу помочь ему сохранить эту возможность писать и иметь свой почерк.

— Какие фильмы вы любите? Какую музыку? Книги?

— Боюсь огорчить вас ответом, но в последнее время я не так уж и много читаю. То же самое с фильмами и музыкой. Но когда-то я читал много, обожал музыку, смотрел кучу фильмов. Пока мне не исполнилось 40 лет, я следовал за образцами. В западном мире подражание воспринимается как что-то негативное – я с этим не согласен. Когда я обучаю творчеству, я призываю моих студентов подражать настолько, насколько они могут. Мы все – маленькие творческие люди. Через подражание мы учимся. Искусство – это огромное всемирное историческое воровство. Есть такой известный писатель – Мартин Круз Смит. От стал известен после романа «Парк Горького». Он меня старше на 20 лет, однажды написал рекомендацию для «Смиллы», что посодействовало ее изданию в Америке. Я написал ему: «Спасибо тебе за все то, чему я у тебя научился и за то, что я у тебя украл». Он написал следом роман «Роза». Вы знаете, в том романе он украл у меня из «Смиллы» целую сцену! Это воровство, я думаю, — некое объяснение друг другу в любви.

Фоотчет со встречи подготовил Илья Покалякин.

Добавить комментарий