Что делает музыку настоящей? Как передавать эмоции, чтобы слушатель верил каждому слову? В интервью представитель российской рок-сцены ЭЙС делится своими взглядами на творчество, рассказывает о поиске вдохновения, личных открытиях и неизбежных столкновениях с критикой, а также о новой песне «Не на 25 этаже», которая выйдет в начале февраля.
Не так давно завершились новогодние праздники. Как вы их провели?
Прекрасно! Катался на лыжах с семьей, правда, всего два раза — снега было очень мало. Кроме этого, встречались с друзьями, пели в караоке. Немного работал над новой музыкой, но вдохновение пока не пришло.
Читайте также
А что обычно поете в караоке?
Самый разный репертуар — от Bon Jovi “Wanted Dead or Alive” и The Animals “House of the Rising Sun” до Metallica “Turn the Page”. Ну и, конечно, Чиж, Чайф, Наутилус, ДДТ. Причем в последнее время, за последний год, замечаю, что чаще выбираю у ДДТ более грустные песни. Раньше мне нравилась “Осень”, одна из их самых известных композиций, но теперь она меня уже не трогает. Сейчас больше по душе “Вороны”, “С Рождеством”, “Я зажег в церквях все свечи” — очень сильные песни. Недавно снова открыл их для себя, потому что когда-то давно играл их на гитаре. А с появлением караоке в России все стало проще.
Интересный момент про “Ворон”. Шевчук иногда поет от лица женщины. Хотели бы сочинить от женского лица?
Да, я пел эту песню не раз в караоке. А вот сочинять песни от женского лица… Никогда не задумывался об этом. Хотя, знаете, у меня так бывает — сначала говорю «нет», а потом начинаю размышлять и в итоге делаю. Но, если честно, мой мозг не перестраивается таким образом, чтобы писать от лица женщины. Хотя “Дом безмятежного сна” — отчасти попытка сделать что-то подобное.
Как вы выбираете, какие эпизоды из жизненного опыта положить в основу песни?
Да, в этом и парадокс — я ничего специально не выбираю. Иногда просто нет настроения взять гитару и написать что-то новое, а иногда вдохновение приходит само, чаще всего ночью, в 2-3 часа. Или когда я нахожусь вдали от близких, наедине с собой, под впечатлением чего-то услышанного или увиденного.
Какую самую безумную вещь вы бы хотели сделать в музыке? Может быть, какое-то необычное выступление или даже протестную песню?
Ну, раньше, давно, я любил эпатировать публику. Но все было в разумных рамках — согласно месту, времени и обстоятельствам. Безумных границ я не переходил.
Что касается протестных песен… Их уже достаточно. Хотя, например, моя новая песня “Не на 25 этаже” отчасти тоже протестная. Причем, забавно, но изначально она была написана в шутливом ключе, в чистом виде стёб. А потом я решил сделать ее более панковой, добавить энергичности. Мне хотелось, чтобы в конце песни звучал полный «отрыв» инструментов, подчеркивающий абсолютное безразличие женского персонажа.
Обобщу предыдущий вопрос. Рок начинался как музыка протеста, но затем стал больше про самоисследование и рефлексию. Какая из этих ипостасей вам ближе?
Просто исследование. Исследование не только себя, но и окружающего мира, людей, их душ. Кстати, недавно мне в комментариях написали: «Зачем тебе мешок? Ты что, пожиратель душ?» — я посмеялся. Но если серьезно, раньше это действительно было больше про самоисследование, а потом переросло в изучение окружающих меня людей и мира.
Какая часть процесса создания музыки для вас самая любимая?
Момент, когда я понимаю, что песня закончена. Когда сижу, играю, пою — и вдруг осознаю: всё, тут больше сказать нечего. Это ощущение завершенности очень ценно.
Как со временем менялось ваше отношение к музыке?
Если поставить все мои песни в хронологическом порядке, то получится путь. Не путь воина, а путь музыканта, хотелось бы верить. Сейчас у меня есть накопленный материал, который я периодически «реанимирую» — дорабатываю, переосмысливаю.
У меня с одним хорошим знакомым, аранжировщиком, возникла безумная идея — что если сделать один из моих треков в стиле чистого попа? Не рок-поп, а именно поп. Мы решили попробовать, и сейчас как раз в процессе. Причем изначально у этой песни была готова рок-версия, но потом мы немного изменили аранжировку. А теперь решили сделать ее в совершенно другом жанре. Что из этого выйдет — одному Богу известно.
На самом деле, мой вопрос был как раз о вашем отношении к экспериментам. Насколько вы готовы к ним?
В этом смысле мне очень понравилось интервью Стинга. Он говорил, что вся его музыкальная карьера — это эксперименты. И, надо признать, он делает это весьма успешно. Хотя, конечно, Стинг — это все же не попса в классическом смысле. Может, я чего-то не знаю, но он никогда не писал песен в откровенно попсовом жанре.
Есть ли у вас песня, которую вы бы не хотели никогда исполнять?
На самом деле, почти все песни, которые я писал, даже если они были посвящены близким людям, я хотел бы, чтобы они были услышаны. У меня нет настолько сокровенных вещей, которые хотелось бы скрыть. Скорее наоборот — если творчество востребовано, значит, оно нашло отклик. Ведь каждый человек в музыке слышит что-то свое. Но есть одна песня, которую я не хочу, чтобы кто-либо слышал. Возможно, она так и останется в тени.
Можете намекнуть, почему?
Когда я ее написал, мне казалось, что она закончена, что все в ней сказано. Но прошло время, и я понял, что... она мне просто не нравится. Это странное ощущение: я создал песню, она существует, у нее даже есть демо-запись, но мне не хочется, чтобы она была опубликована. Возможно, если кто-то поработает над ее звучанием, мое мнение изменится. Но пока я не хочу, чтобы ее кто-то услышал.
Ваше отношение к своим песням со временем меняется? Например, вы переслушиваете свою музыку и ощущаете, будто это писал не вы, а какая-то ваша субличность?
Если говорить о раздвоении личности, то это свойственно многим творцам, но не мне (смеется). Хотя... при определенных обстоятельствах можно сказать, что у меня есть некое «раздвоение», но когда я возвращаюсь к своим песням, перепеваю их, у меня нет ощущения, что их написал кто-то другой.
Какая черта характера помогает вам в творчестве, а какая мешает?
Ооо… тех, что мешают, у меня много, помогает больше всего сентиментальность. Она определенно есть во мне, и именно она, наверное, больше всего влияет на творчество. Если я нахожусь в состоянии внутреннего равновесия и не загружен рутиной, то могу легко почувствовать чужие эмоции, услышать человека, пережить его историю. А что мешает… Я когда-то в психологии услышал термин «оператор НЕ». Это когда тебе говорят «не ходить по газонам», а ты идешь. «Не купаться в фонтане» — и ты прыгаешь в воду. Делать что-то вопреки — вот это мне мешает.
Многие бы с вами не согласились. Ведь гениальное искусство часто создается именно вопреки.
Возможно. Но мы сейчас говорим о том, что мешает именно мне. Вопреки можно создавать великие вещи, но в процессе это может усложнять жизнь.
Неожиданный вопрос: вы любите адреналин?
Да, я его пью каждый день (смеется). А если серьезно, то раньше я был без ума от адреналина. Пока однажды не встал вопрос ребром… Но в целом, да — мотоциклы, быстрая езда, полеты на паралете. Я всегда подходил к этому осознанно. Например, я не садился на мотоцикл, пока не отучился два года. Хотя нормальные люди учатся за сезон, я хотел быть уверенным, что справлюсь с управлением. Я не хотел стать «хрустиком» — так некоторые называют мотоциклистов, попадающих в аварии. С паралетом было так же. Это тележка с мотором и мягким крылом, по принципу параплана. Я учился летать, и у меня был отличный инструктор. Так вот, однажды на тренировке у меня неожиданно сложилось крыло — примерно на треть. А мы в этот момент летели на небольшой высоте. Инструктор сидел впереди, и я говорю ему: «Смотри, что происходит». Он тут же забрал клеванты, вытянул крыло… Мы чудом не свалились с высоты 200 метров.
Ничего себе! У людей, переживших подобные моменты, часто меняется восприятие жизни. Вас это чему-то научило?
Я с рождения был близок к смерти. Когда я появился на свет, врачи сказали моей матери, что я не жилец. Слишком синий, слишком слабый… В общем, прогнозы были неутешительными. По семейной легенде, мне сразу сделали тотальное переливание крови. Причем не просто крови, а крови бригады машинистов. Почему именно их — не спрашивайте, я сам не знаю. Но с детства слышу эту историю. Позже, уже по моей собственной глупости, было несколько случаев, когда я мог погибнуть. Например, однажды зимой я ехал к отцу. Он позвал меня в гости, а я никогда не мог отказать ему, потому что очень любил.
За городом, на Дмитровском шоссе, в страшную метель я несся на Audi. Молодость – безбашенность.Только что поставил новые шипованные шины и чувствовал себя уверенно. Скорость — 180 км/ч. Вдруг прямо в моей полосе появляются два человека. Они голосовали, и, чтобы их заметили, вышли чуть ли не на середину дороги.
Я едва успел вильнуть, чтобы их не сбить. Но после этого машина просто взлетела. В момент отрыва от земли я посмотрел на спидометр — 120 км/ч. Следующее, что я помню — машина падает с моста вниз. Удар был жесткий, а передняя часть автомобиля превратилась в месиво. Но я остался цел, разве что получил подушкой в нос, встал, вышел, вызвал эвакуатор, позвонил друзьям. У меня было слишком много моментов, когда я мог отправиться на тот свет. Но, видимо, Бог все еще держит меня здесь.
Удивительные истории. И всё-таки, вы как-то меняли после этого образ жизни?
Если честно, на короткое время — да, конечно. В такие моменты что-то действительно меняется в сознании. Но проходит какое-то время… и жизнь продолжается. Она ведь такая штука: ты идешь вперед и не знаешь, что ждет тебя дальше. За последние четыре года я многое переосмысливал, но жизнь подкидывала мне столько сюрпризов, что иногда просто не успеваешь остановиться и осознать все в полной мере.
Музыка — это адреналин?
Скорее, выступление — это адреналин. Сам процесс написания музыки — нет. Хотя, когда композиция уже полностью готова, возникает определенное возбуждение, сердцебиение учащается, появляется волнение, азарт. Конечно, здорово, если сразу нравится, что получилось. Но у меня такое бывает крайне редко. Мой покойный дедушка, светлая ему Память, даже дал мне прозвище «придираст» — потому что я всегда находил то, на что другие даже не обратили бы внимания. Но, тем не менее, бывают моменты, когда что-то с первого раза действительно нравится. Так что, да, можно сказать, что это тоже форма адреналина.
Любой человек, который выходит в публичное поле, сталкивается с негативом. Иногда даже от близких людей можно услышать непонимание, а иногда просто в комментариях появляются неприятные вещи.
А как вы справляетесь с этим?
Творчество на то и творчество, чтобы нравиться не всем, это не пять тысяч рублей все-таки. Одним оно откликается, другим — нет. Кто-то поддерживает, кто-то хейтит. Вот, кстати, перед нашей встречей я разговаривал с одним знакомым. Он биржевик, но ушел в публичное пространство, у него масса подписчиков, он читает лекции. И его регулярно атакуют хейтеры.
Причем, по-другому и не скажешь — прямо “долбят”. Есть более грубые слова, но, пожалуй, «долбят» передает суть. Он уже четыре года публично рефлексирует на эту тему, постоянно проявляет агрессию в ответ на негатив. Я каждый раз говорю ему: «Перестаньте. Это ваше здоровье, а не их».
Есть мнение, что хейтеры питаются энергией тех, кого атакуют. Особенно если речь идет о личных конфликтах, а не просто комментариях в интернете. Это в какой-то мере эмоциональное насилие.
Возвращаясь ко мне — когда-то, очень давно, я сильно переживал из-за критики. Но потом другой вид искусства научил меня быть нейтральным к этому. Конечно, когда кто-то хвалит твои песни, говорит, что это красиво и талантливо, — приятно. Любому человеку приятно. Но если тебя хейтят, обливают грязью, оставляют неприятные комментарии… Лучшее, что можно сделать, — просто абстрагироваться. Не принимать это близко к сердцу.
Какую вещь вы узнали о себе, когда начали заниматься музыкой? Открыла ли она для вас что-то новое?
Да, конечно. Музыка для меня — это колоссальный выплеск эмоций. Я всегда пробовал себя в разных сферах, вот в айкидо, например, есть понятие «путь». И когда я начинал заниматься, мой учитель сказал: «Твоя задача — не вступить в драку, а избежать её». Но что такое драка? Это тоже выплеск эмоций — чаще негативных, гормональных. Так вот, музыка для меня во многом сродни драке. Она тоже дает возможность выбросить накопленные эмоции.
Интересно. А какую эмоцию сложнее всего передать в музыке?
Всё одинаково.
Одинаково сложно?
Нет, если ты по-настоящему это чувствуешь, то всё одинаково легко. Но если, например, ты поешь о ненависти, а сам её не испытываешь, то это будет невероятно сложно. Слушатель тебе просто не поверит. То есть сложнее всего передавать нечестные эмоции, тогда это уже не музыка, а скорее актерская игра.
А что вам кажется важнее в музыке — энергия или смысл?
Энергия. Однозначно. Смысл, конечно, тоже важен, лично для меня. Когда-то давно я смотрел программу Артемия Троицкого (внесён Минюстом в реестр иноагентов). Он очень хорошо разбирался в музыке. По-моему, его передача называлась “Кафе Обломов”. Классная была программа, мои одноклассники тоже ее смотрели, черпали оттуда информацию. Троицкий как-то сказал: «Если ты снимаешь клип, важно, чтобы видео не отвлекало от музыки, а музыка — от видео». Мне эта мысль запомнилась, и я взял ее себе на заметку.
Это про гармонию?
Да, но быть объективным к своему творчеству невозможно. В любом случае, это субъективный процесс. Поэтому посмотрим, что скажут зрители, когда выйдет новый клип на песню “Любовь стоит того”. Это тоже нетривиальная история. Но возвращаясь к вопросу — конечно, энергия. Если я, как слушатель, включаю House of the Rising Sun на полную громкость, меня накрывают мощнейшие эмоции. Или, например, Я зажег в церквях все свечи — тоже невероятная энергетика. Конечно, на концерте это ощущается еще сильнее, потому что там идет обмен энергией между артистом и публикой. Но даже просто слушая запись, ты чувствуешь эту мощь.
Понравился материал? Подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram.
