В Театре кукол им. С.В. Образцова состоялась премьера — «Картины из жизни доктора Фауста». На программке оговорено: спектакль без слов для кукол и людей. По пьесе и в постановке прославленного золотомасочного, мультижанрового хореографа, заслуженного артиста РФ Егора Дружинина, в команде с одним из самых известных в России художников театра кукол, тоже золотомасочным, заслуженным художником РФ Виктором Никоненко и режиссёром Максимом Кустовым получился не просто «спектакль без слов», а самый настоящий балет в эклектическом стиле, где угадывается и контемпорари, и брейк, и классика. Да, с куклами разных систем, с масками и с людьми, иногда управляемыми, как куклы.
Прежде всего, перед спектаклем полезно прочитать либретто, любезно вложенное в программку. Постановщики создали спектакль по мотивам только части философской поэмы Гёте, той, которая касается отношений героя с Маргаритой. История раскрывается через ряд пластических картин с куклами и без, и знание их краткого содержания упростит вхождение в постановку. Но даже без этой расшифровки спектакль «заберёт» каждого, кто умеет смотреть, слушать и чувствовать. Уже после первых сцен в зале образовалась очень хорошая тишина, когда зрители, кажется, забывают дышать.
Первая сцена — пролог. На сцене Мефистофель и его детище — Чума. Чума — большая кукла в виде огромного рогатого черепа с короткой пелериной вместо тела и реалистичными руками. Рога для дела — они будут не раз пускаться в ход против людей. Пластика рук очень напоминает человеческую, и были моменты, когда казалось, что в этой кукле прячется кукловод. Но нет, Чума совершенно пуста и управляема одним только Мефистофелем. При этом Мефистофель нежен с ней, он ей рад, ласкает игрушку массового поражения с предвкушением недоброго ребёнка, затеявшего пакость. В этой сцене из-за трогательного отношения Мефистофеля к своему творению возникает ощущение дикого одиночества адского провокатора. И это одиночество может быть хорошим поводом для мести людям. Сам Мефистофель в исполнении приглашённого мультижанрового артиста, хореографа Коли Багдасаряна (в дубле с Ильдаром Гайнутдиновым) — чертяка обаятельный, энергичный, с выразительной острой и при этом немного вальяжной пластикой. Он редко стоит прямо, он всегда словно или готов к прыжку, как сжатая пружина, или выгнут в позе вруна; он распрямляет плечи, пожалуй, только на шабаше нечистой силы. Эти характерные позы как речевая характеристика персонажа в драме формируют образ Мефистофеля.
Ситуация за гранью: добро и зло вступают в спор, а на кону — людские души: первое и главное противостояние Мефистофелю оказывает мальчик в белом, роль которого называется Мальчик-Господь. Артём Балихин — совсем юный танцор, победитель многочисленных танцевальных конкурсов в стиле «контемпорари». Вряд ли ему больше десяти лет. Несмотря на возраст, Артём — достойный соперник маститому хореографу, исполняющему роль Мефистофеля; у Коли с Артёмом получился мощный дуэт. Без преувеличений. У мальчика не просто отличная физическая подготовка и пластичность, он уверенный и, что просто потрясающе, — инициативный пластический артист. Его Мальчик-Господь ни в коем случае не ведомый. В нём есть достоинство, сила, его действия осмысленны и эмоциональны.
На земле Мефистофелю противостоит доктор Фауст в исполнении лауреата Премии «Золотая Маска», артиста театра им. Образцова, заслуженного артиста РФ Андрея Нечаева. Высокий, несуетливый, немолодой уже человек, в длинном балахоне, в блузе с кружевными манжетами. Он вступает в борьбу с чумой, и горожане начинают повторять его движения, как куклы, управляемые нитями: это движения противостояния злу. Такой сюжет в танце подчёркивает масштаб Фауста, его величие и возможности как человека.
Когда Фауст соглашается на помощь Мефистофеля и обретает молодость, он становится куклой, управляемой несколькими кукловодами, — большой планшетной куклой в рост человека. Художник Виктор Никоненко не сделал героя сказочным принцем — это было бы не в его духе. Эта кукла, несмотря на то что должна сделать Фауста моложе, всё же несёт на лице следы раздумий учёного и стилистически напоминает средневековую европейскую скульптуру.
Такое превращение на сцене ждёт каждого, кто попадётся на удочку Мефистофеля: он превратится в куклу, как алчная мать Маргариты, или, как многие, лишится лица, взамен получив пустую маску.
С появлением куклы Фауста становится понятно, что, собственно говоря, все костюмы горожан имеют корни в средневековом европейском искусстве — миниатюре и скульптуре. Чистые, гармоничные между собой, прозрачные цвета, простые линии, многослойные одежды, головные уборы-коконы, удлиняющие голову (художник по костюмам — лауреат Премии «Золотая Маска» Ирэна Белоусова).
И босые ноги. У всех, как у одного, с высоким подъёмом, все красиво тянут носок. Неужели для постановки «Фауста» театр Образцова задействовал только приглашённых артистов? Неужели профессиональные танцовщики учились водить кукол, «скрываться» за предмет, а свои остались не у дел? Нет! Все участники спектакля, кроме Мефистофеля, Мальчика-Бога и Маргариты в одном из составов (Ксения Сальникова) — артисты-кукловоды! Иногда от кукольников можно услышать, что у них «специфика» — если что-то не умеют делать. После «Фауста» в постановке Егора Дружинина понятно, что у образцовцев одна «специфика» — они могут всё.
Маргарита Эвелины Исламовой в длинном струящемся сарафане на тонких бретелях с рыжими распущенными волосами могла бы быть леди Годивой, и её / не её грех никто из порядочных людей не должен был увидеть. Значит, порядочных не осталось.
У актрисы очень выразительные руки — руки кукольника всегда чуть больше, чем руки. Её образ решён без лишней аффектации, светло, нежно и эмоционально; поэтично. Под лучами софитов героиня вся словно светится (художник по свету — лауреат Премии «Золотая Маска» Сергей Скорнецкий).
Прекрасна комическая, немного в духе чёрного юмора, сцена с куклами на кухне у ведьмы (в дубле Алия Гаттарова, Екатерина Малетина). Ведьма показалась и почти красоткой, и отвратительным существом в маске. У неё чудесные мрачные помощники — таинственные существа со странными головами, торчащими не всегда на тех местах, где ожидаешь их увидеть, в одеждах неопределимого грязного цвета на фоне тьмы и пара. Конкурируя за внимание хозяйки, эти двое подменяют составляющие колдовского варева, воруют ингредиенты прямо из кипящего котла, подкидывают туда свои находки и всегда готовы сожрать сами наиболее жирных дохлых крыс или ещё каких-то гадов, предназначенных для зелья. Ведьма такая ведьма, ведь и сама не знает, что сварила. Впрочем, подопытными для проверки эффективности готовой отравы придётся стать самим «поварятам».
Изумительные куклы вползают в сцену под названием «Вальпургиева ночь» — три большие куклы-чудища Паучиха с красивым лицом-маской и серые Слизень и Моль, заполняющие собой на какое-то время всё центральное пространство на мрачном пиршестве; что-то в этом, как и в сцене с ведьмой, да и в образе матери Маргариты есть от «Алисы в Стране Чудес» Тима Бёртона, такой же иронический карнавал вывернутого наизнанку мира.
В финале Фауст вновь стар. Всё, что было получено при помощи зла, утрачено, посеяв вокруг зло. Но остались воспоминания, которые больше не позволяют поддаваться исчадию ада.
Спектакль получился стильный, лирически-красивый, даже светлый, хотя и с мрачным наполнением готической сказки. Все артисты слились в единый, неразделимый ансамбль, который входит в важнейшую субстанцию пластической постановки — музыку. Произведения божественного Баха, огневого Вивальди и других композиторов-классиков перетекают одно в другое логично и естественно, поддерживая героев, расставляя акценты. Таким образом, театр кукол имени Образцова покорил музу Терпсихору и готов встречать её поклонников.
Фотографии Александра Иванишина
Понравился материал? Подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram.
