Евгений Ткачук, актёр московского Театра Наций, хорошо известен своими театральными работами в спектаклях Эймунтаса Някрошюса, Андрия Жолдака, Максима Диденко. Ещё более удачно у него всё складывается с кино – совсем недавно на XXV кинофестивале «Окно в Европу» в Выборге лента с его участием «Как Витька Чеснок вёз Лёху Штыря в дом инвалидов» победила в основном игровом конкурсе, а сам артист был удостоен Специального приза жюри за главную мужскую роль.
Но не все знают, что Евгений Ткачук – создатель и художественный руководитель Конно-Драматического Театра «ВелесО», который находится недалеко от Санкт-Петербурга, в деревне Лепсари Всеволожского района. Театр, в названии которого соединились славянский Велес (скотий бог, покровитель всех поэтов и музыкантов) и символ движения – колесо, недавно открылся премьерой «Danger, Gulliver!». Постановка по мотивам произведения Джонатана Свифта уникальна тем, что лошади в ней выступают как самостоятельные творческие единицы, а не просто исполнители трюков. Портал «Субкультура» не мог такое пропустить и отправил своего корреспондента Екатерину Балуеву расспросить Евгения о том, как же начался его конный путь.
— Евгений, совсем недавно прошли первые показы Вашего спектакля «Danger, Gulliver!», какие у Вас впечатления от премьерных дней?
— Всё немного сумбурно, как это обычно бывает на премьере, но, в целом, я доволен тем, как проявили себя кони: они выполнили процентов восемьдесят из того, что должны были сделать. Для меня это самый главный показатель: значит, у нас получился спектакль, а не просто существование рядом с лошадьми.
— А какова ответная реакция зрителей?
— Я слышал про одного маленького мальчика, который требовал вернуть Гулливера назад, бился в какой-то сумасшедшей истерике у клетки, где был заточён герой, и говорил, что так нечестно, неправильно. А на втором спектакле подошла девочка лет девяти и сказала всё, что она думает о Королеве. Целевая аудитория постановки – не только взрослые, но и дети. В этом смысле мы приблизились к Свифту, который с детьми не заигрывал, а пытался говорить с ними через взрослые мотивы и проблемы. Мы переносим зрителя в тот диалог с гуигнгнмами, который возникает уже на сегодняшний день, когда волшебная страна захвачена Англией.
— Премьера сыграна, театр открыт, а что можно считать точкой отсчёта «ВелесО»? Откуда взялась сама идея создания конного театра?
— Отправной точкой можно считать мои каникулы в родном городе Сызрань, где я познакомился с лошадьми и с замечательным тренером – Екатериной Корсунцевой. Она тоже давно мечтала создать постановку, в которойкони были бы не как тренажёры, а как самостоятельные элементы. Мы придумали историю Троянской войны, где были Гера, Парис и Прекрасная Елена. У нас было около двенадцати лошадей, мы пригласили всех окрестных детей, которые с удовольствием устроили войнушку. Это было действие без слов, визуально-музыкальное. На следующий год мы сделали «Маленького принца»: превратили планеты в людей на конях. У каждого персонажа была своя особенная пластика. Например, если пьяный, то он вечно сваливался с лошади; если деловой, то он демонстрировал такую сложную выездковую вещь как галоп на месте. После «Маленького принца» я уже понял, что при сочетании драматургии и лошадей возникает какая-то новая форма. Мой мастер, Олег Львович Кудряшов, всегда говорил: «Ищите то, что вам самим было бы интересно». И я нашёл, что мне интересна эта мощная природно-животная энергия, которая раскрывает тебя в другом качестве. Потом лет 8, наверное, мы подбирали площадку, где могли бы продолжать. Одно время я думал, что это может быть Вёшенская, где снимался «Тихий Дон». Но первый же спектакль показал, что те затраты, которые несёт с собой конный театр, пока не готов возложить на себя никто, кроме меня…
— А сейчас у «ВелесО» появились единомышленники, спонсоры?
— Находятся прекрасные люди, которые верят в мою сумасшедшую идею. С их помощью мы тут и обжились, и построились, и выпустили спектакль. Один я, конечно, не потянул бы всё это. За те полтора года, что мы существуем, сложилась сплочённая команда профессионалов, которые выполняют несколько ролей сразу – в виду отсутствия материальной возможности распределить нагрузку как полагается... Эти люди практически живут тут, отдают всё своё время и силы... Я им безмерно благодарен.
— Вы планируете привлекать к работе над следующими постановками других режиссёров?
— Я готов рассмотреть все предложения, потому что понимаю, что моя фантазия в какой-то момент может истощиться. Но также я понимаю, что далеко не каждый готов погрузить себя в состояние вечного нахождения на природе… У меня есть задумки ещё нескольких спектаклей, но если в «Гулливере» мы справились тремя жеребцами-орловцами и одним пони, то для новых постановок потребуется уже поголовье побольше.
— Над какими материалами планируете работать дальше?
— Основное произведение, занимающее мои мысли, – это «Кругом возможно Бог» Введенского. Я понимаю, что про коней там всего одна строчка: «А знаешь, Бог скачет вечно?». Но это тот лейтмотив, который звучит у меня в голове. Я вижу картинку. В октябре мы собираемся выпустить «Хрустальный мир» по Пелевину. Мы делали его в Москве с Романом Шаляпиным, Юрой Квятковским и Алексеем Розиным. Это их дипломная работа, они очень хотели её хоть как-то продолжить. Мы пару раз сыграли, материал меня очень захватил. Я понимаю специфику и масштаб этого спектакля уже с лошадьми: будет больше мистицизма. На открытых репетициях мы показали четыре эскиза, и Пелевин прошёл лучше всего. Но нам принципиально было начать с «Гулливера», потому что именно он отвечает главной идее нашего театра…
— А в чём заключается главная идея театра «ВелесО»?
— Идея театра – это творчество, созвучное природе. Мы хотим настолько соединиться с природой, чтобы чувствовать её боль. Творить, не разрушая. Как говорит Хармс: «Если я башмачник, я должен сделать такие башмаки, которые при наступании на землю не будут её уродовать»…
— Возвращаясь к Пелевину – Вы будете в качестве режиссёра или в качестве актёра?
— Я не планировал играть в «Гулливере», мне важно было создать спектакль. Но оказалось, что это самый правильный вариант, если ты предлагаешь настолько альтернативную форму, что она никому не понятна. Многие воспринимают джигитовку, дрессуру, а вот чтобы вести действие с лошадьми – для них это странно. Люди привыкли относиться к животным, как к таким категорическим исполнителям – что скажешь ему, то он и сделает. А конь – это потенциально творческая энергия. Тут работа идёт через партнёра в зрителя, не напрямую.
— У Вас есть со-режиссёр, который занимается только работой с лошадьми?
— Да, это Инна Дитман. Я долгое время искал тренера, который понимает тот язык тела, на котором люди уже много лет говорят с лошадьми. Для меня было важно создать в спектакле такую свободу, чтобы лошади были на уровне человека, а не под человеком.
— Насколько тяжело работать с такими особенными артистами? Насколько травмоопасно?
— Если включать мозг и не торопиться, то травм не больше, чем в обычном театре.
— А вот что касается не четвероногих, а двуногих артистов – как Вы набираете труппу? Вы ищете именно актёров, у которых есть специальная подготовка?
— Это самое сложное – нужно ведь стопроцентное погружение. Если ты раз в неделю работаешь с конём, то ничего из этого не получится. Я беру всех, кто хочет этим заниматься, но у кого-то не складывается по времени, кому-то не хватает сил: тренировка с лошадью – это другая затрата совершенно, другое включение. А если ты не включён – конь тебя воспринимать не будет. Тем более, мы работаем с жеребцами, а они всегда проверяют, кто здесь главный. Тут тотально надо входить в процесс: нужно и ухаживать уметь, и кормить. И даже делать декорации: вот эту клетку, например, которую мы используем в «Гулливере», сделал артист Максим Логинов. Невозможно разграничить, где чья работа начинается и заканчивается. Нужно спокойно относиться к тому, что необходимо почистить пруд или убрать за собой в манеже после окончания занятий. Если ты отделяешь себя от работы с землёй – значит, ты не из этой среды и никогда здесь не сможешь находиться.
— Как Вы выбрали место для театра? Почему именно Лепсари? И как Вы планируете решать вопрос трансфера?
— Мы давно сотрудничаем с режиссёром Николаем Дрейденом, мы с ним большие друзья. Он и познакомил меня с Александром Уваровым – его школа каскадёров находится в этом же здании, вот буквально за стенкой. Главное, что меня привлекло – это закрытая территория, где есть своё обеспечение: вода, свет, и всё это не так дорого. Но когда мы только приехали сюда, все ближайшие поля представляли собой мусорные свалки и бурелом. Артисты прежде, чем идти на репетицию убирали все корешки – чтоб не травмировать лошадей и не травмироваться самим. Всё это вычищалось – из пруда было вывезено около четырёх «Камазов» мусора. Плюс подведён свет, прокопаны траншеи, чтобы лошади не спотыкались о провода, и чтобы не портилась картинка. Нам очень помог директор, Леонид Георгиевич Плакса, который с большим уважением отнёсся к нашему театру. Тут проделана титаническая работа! Относительно трансфера – мы ведём переговоры с турфирмами Санкт-Петербурга, предлагая им идеальный вариант сотрудничества: днём люди могут посетить различные экскурсии, а вечером отправиться на спектакль в «ВелесО». Такой дополнительный автобусный тур.
— Я хотела бы спросить и о других Ваших работах: у Вас есть любимая кинороль?
— Если говорить о персонаже – конечно, это Михаил Винницкий, Мишка Япончик. Для меня очень важна его человеческая позиция: ты должен быть счастлив от того, что ты делаешь или не делай это. Я стараюсь всё время транслировать эту мысль, эту идею. Она заложена в человеке изначально.
— Что Вас больше всего вдохновляет?
— Меня вдохновляют люди, которые саморазвиваются, люди, готовые творить. Проработать себя, вырастить себя – вот это самое интересное. Цель жизни – сделать из себя волшебника.
— В одном интервью я читала, что Вы лет 7 жили на заброшенном заводе рядом с метро «Киевская». Вы там поселились по финансовым соображениям или по идейным?
— По идейным. Во-первых, это тоже была своя территория: свой мирок со своей речкой в центре Москвы. Мы там снимали отдельные сцены «Зимнего пути» и почти весь фильм «Бесы» Романа Шаляпина. Кроме того, мы с единомышленниками там затеяли «Игру в бисер»: такой литературно-философский интерактивный спектакль, который в определённый момент должен был выводить зрителя на со-творение. Для меня всё равно всё всегда сводится к со-творчеству.
Фото: Наталья Кореновская, Полина Соловьёва.
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
