Начинавшись как ижевский дуэт с барабанами и клавишами, теперь VOLCHOK превратился в московскую группу из шести человек. Вместе с набором инструментов усложнились и аранжировки. Со стилями все тоже не совсем просто: это и привнесенные виолончелью нотки барокко-поп, и джазовые мотивы трубы, и драйвовый фундамент барабанов и баса. Авангардно-бодрый «Ванечка» даже заставляет вспомнить о дарк-кабаре и Томе Уэйтсе – не зря в начале музыкальной карьеры VOLCHOK вдохновлялись The Dresden Dolls. Нельзя сказать, что совсем обошлось и без влияния фолка: то мрачные, то залихватски-веселые трели аккордеона звучат очень по-неофолкерски. Немного особняком стоит написанный раньше и вошедший в альбом уже в новой аранжировке «Париж», но он не только не выбивается из общей канвы, но очень органично ее дополняет. Строчки «раствори свою боль, молодой герой», «то ли стон, то ли вой - это любовь или бой?» вторят и бунтарским сюжетам русского рока, и лирическим героям русской романтической поэзии, делая «Деревни» наследниками двух культурных традиций.
Скорее за счет атмосферы, чем за счет мелодики (хотя отсылки к славяно-балканским мотивам слышны отчетливо), здесь витает и что-то фольклорное, напоминающее о народных сказках и русской «деревенской» литературе. И, разумеется, за счет текстов с не всегда привычным, иногда каким-то ломаным и в тему альбома взъерошенным ритмом. Именно в бодрых на первый взгляд строчках ненавязчиво сквозит то, что обычно называют русской тоской: «И если кто качает люльку, то не мамаша добрая, а только сама смерть».
Впрочем, тоска эта очень светлая, как ностальгия по детству или по чему-то родному, но безвозвратно ушедшему. Именно так воспринимаются описанные в семи треках русские деревни – вроде бы, песни называются «Смородина», «Коза», «Саксаул» и «Крапива в волосах», но иногда почти пост-роковые аранжировки выдают с головой: это обращение к архаике из глубин мегаполиса. И это не только не напрягает, но и кажется естественным и правильным – VOLCHOK отдают дань традиции, не забывая о сегодняшнем дне. Это инди о русской деревне, а не русская деревня, маскирующаяся под инди. И, возможно, поэтому релиз звучит таким честным.
О новом альбоме, собственной «музыкальной тропе» и планах на будущее «Субкультура» поговорила с двумя участниками группы – Ларисой Тимеркаевой и Ильей Удовенко.
.jpg "Вокалистка и клавишница Лариса Тимеркаева")
– В качестве эпиграфа к альбому вы взяли цитату из «Моей жизни» Чехова. О жизни в русской деревне и русской провинции Антон Павлович тоже писал много. Проводите ли вы смысловые параллели с вашим альбомом и «Моей жизнью» или творчеством Чехова в целом?
Илья: Да, я довольно часто почитываю Чехова. Мне нравится его чутье русской жизни. Кроме того, в отличие от многих других наших классиков, Антон Павлович умел выражаться емко и уверенно. На наш взгляд, альбом получился маленьким и емким, мы постарались в небольших формах выразить свои наблюдения за жизнью как можно более кратко, а остальное пусть доделывает музыка.
– В прошлых интервью вы говорили, что «Деревни» в целом очень ориентированы на русскую классику. Какими авторами вы вдохновлялись? Приходят в голову ассоциации с Распутиным, с некоторыми произведениями Леонида Андреева.
Читайте также
Илья: Я бы не стал, пожалуй, перечислять здесь списком имена и фамилии тех же «деревенщиков», которых тоже очень люблю, чтобы люди не подумали, что мы какие-то очередные неудавшиеся выпускники филфака, которые решили побаловаться музыкой. Можно только сказать, что дух альбома формировался в процессе его создания. Мы не ставили целью создать «деревенский» альбом. Тексты и музыка подчас перекраивались по сто раз, а песня «Саксаул» была написана вечером перед записью. Кто именно из классиков на нас больше повлиял, сложно сказать. Наверное, здесь сказалось увлечение русским фольклором и русской деревней в целом.
– В интервью интернет-порталу «Солома» вы сказали, что в последнем альбоме решили работать в «новом, деревенском жанре». Почему? Как вы понимаете этот жанр?
Илья: Здесь нет ничего нового. Эти сюжеты характерны для русского творчества уже более 400 лет. Для любого русского человека связь с деревней очевидна. Вы не найдете ни одного крупного писателя или поэта, который бы не обращался к деревне. Это и Радищев, и Салтыков-Щедрин, и Чехов, и Булгаков, ну и, конечно, советская и современная российская проза. По большей части большинство современных горожан – выходцы из деревни. Что в Москве, что в Петербурге очень мало коренного населения. Подавляющая масса людей крупных городов – приезжие. Мы все «от сохи». До недавних пор в нашей стране сельское население преобладало над городским. Поэтому обращение к деревенской теме – своего рода стон по минувшим денькам. Можете рассматривать наше творчество как антиурбанистическое явление.
Лариса: Это ностальгия и тоска по детству. И, возможно, тоска по тому, что никогда лично с тобой не происходило.
– Сначала у вас были только голос и барабаны, потом на какое-то время появились и гитара, и бас, теперь есть и духовые. Вы движетесь к усложнению музыки и аранжировок?
Илья: У нас уже нет гитары. У нас есть бас, виолончель, труба, аккордеон и фоно. Конечно, хотелось бы все упростить до безобразия, как у Маточкина или у Старостина. Вот баян, а вот я, и больше никто не нужен. Но пока мы не настолько талантливы. Коллектив все-таки дает какую-то поддержку. Это как маленький театр. Кто-то на переднем плане, кто-то на подхвате, потом наоборот. С самого начала хотелось создать большой и добрый коллектив, как Байкало-Амурская магистраль. Немалую роль здесь сыграли и звукорежиссеры, которые с нами работали. Именно с их помощью мы смогли зазвучать по-деревенски. Возможно, мы продолжим и будем дальше увеличивать состав участников. Все будет зависеть от дальнейшего материала и нашего настроения.
Лариса: Ой, я надеюсь, мы не будем увеличивать участников, уже сейчас очень сложно собрать всех в одном месте. Я думаю, у нас идеальный состав инструментов, который позволяет делать интересные аранжировки. У нас нет цели усложнить музыку, мы просто хотим сделать красиво.
– Почему вы намеренно отказались от «гитар и синтезаторов»? Чтобы сделать музыку более фолковой, «корневой»?
Илья: Рок-музыка как таковая меня давно не интересует. Я несколько лет играл в различных «гитарных» группах, и мне это порядком надоело. Все эти визги, соло, истерики на трех нотах быстро утомляют. Хотелось чего-то камерного и в то же время грандиозного. Здесь дело даже не в фолке, потому что фолк - это опять же какое-то клише. В какой-то момент надоело рубить музыку и захотелось просто полетать.
– Вы не боитесь уходить из более-менее понятного слушателю и перспективного инди на не столь популярную тропу дарк-фолка?
Илья: Мы никогда не были известными, так что нам особо терять нечего. Перспективное инди – звучит как диагноз, а дальше – народный артист России с двумя орденами «За заслуги перед Отечеством». А наша тропа – одна, другой у нас нет. Остается надеяться, что ноги не подведут.
Лариса: Мне кажется, сейчас наоборот обращают внимание на самобытные группы, надеюсь, и на нас обратят.
– В то же время, хоть состав инструментов и усложняется, вы соотносите себя с «наивным искусством» XX века. Это проявляется на уровне текстов? Они в чем-то похоже на абсурдные стихотворения обэриутов.
Илья: Похоже или нет - это вопрос к специалистам. Конечно, мы стараемся, чтобы нас было интересно слушать. Поэзия – это смыслы. В некоторых случаях важно не как было сказано, а как было услышано. Поэтому по большей части мы стараемся, чтобы слушатель включался в работу вместе с нами, а не просто прослушивал очередной трек. Исполнитель лишь дает некие общие формы, полную картину аудитория должна сама составить. Наша наивность, наверное, была в том, что мы решили записать альбом. Поэтому, не питая иллюзий, мы стараемся остаться в русле наивной музыки. Наивный – значит повседневный.
– Начинали вы свою деятельность в Ижевске, и только потом переехали в Москву. Считаете ли вы, что в глубинке развиться и добиться чего-то как группа невозможно?
Лариса: Начинала в Ижевске только я, Илью я встретила уже в Москве. А вместе с нашей встречей у «Волчка» начался новый период в жизни. Многие известные сейчас группы начинали в провинции, но все-таки переезжали в столицы. Ну, а мы пока ничего не добились, это наш первый альбом. Но я думаю, что здесь проще, да. Да даже с поиском музыкантов все оптимистичнее.
– Вас часто сравнивают с «Аффинажем». А кого еще вы можете назвать своими единомышленниками на отечественной и зарубежной сцене?
Илья: Для меня в отечественной музыке ориентирами всегда были «АукцЫон», «Звуки Му», «Вежливый отказ» и «Гражданская оборона». Из новых я вообще никого не знаю. Ну, а из зарубежных – это целый список на кандидатскую диссертацию.
Лариса: С «Аффинажем» у нас из общего только аккордеон/баян и труба/тромбон. Но не скрою, для меня это очень приятное сравнение. По настроению из единомышленников можно назвать ИльюМазо. Больше я, к сожалению, тоже никого не знаю.
– Используете ли вы в музыке диссонансы для сознательного создания дисгармонии, определенной атмосферы?
Лариса: Я не думаю, что это происходит специально и сознательно, все это на уровне чувств. Несмотря на то, что тексты пишет Илья, они очень близки для каждого из нас. Поэтому на репетиции мы играем то, что чувствуем, импровизируем, если получается красиво – оставляем.
– Какие у вас планы на будущее? Собираетесь ли вы продолжать творить в «деревенском жанре»?
Илья: Жизнь покажет.
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
