Изначально Александр Баргман планировал поставить пьесу Александра Арбузова «Мой бедный Марат» в Верхней Пышме на Урале, но премьера прошла всё-таки в Петербурге — в театре «Мастерская». Готовясь к ролям, артисты успели побывать в народном музее «А музы не молчали» в средней школе № 235 им. Д.Д. Шостаковича, посвященном блокаде. Чтобы воссоздать историю, действие которой начинается 30 марта 1942 года в Ленинграде, команда спектакля пригласила к участию в проекте исторического консультанта Юлию Сталь.
Фото: Стас Левшин, Ира Копланова
Первая постановка «Моего бедного Марата» прошла в Театре им. Ленинского комсомола в 1965 году, а уже в 1967 лондонские критики назвали пьесу Александра Арбузова «Пьесой года», а далее она игралась с успехом в 45 советских театрах и на 30 английских сценах на протяжении двадцати лет. Режиссёр спектакля Анатолий Эфрос снял на его основе фильм «Марат, Лика и Леонидик» (1971), где роли также исполнили Александр Збруев, Ольга Яковлева и Лев Круглый. Эфрос настаивал на разножанровости каждого акта: лирическая комедия, драма, фантазия.
Ранее в Петербурге «Моего бедного Марата» ставили в театре им. Ленсовета, в БДТ им. Г.А. Товстоногова и в «Приюте комедианта». О Лике Алисы Фрейндлих в Ленсовета театровед Елена Горфункель отозвалась, что это не самое лучшее воплощение, но при этом отметила необходимую «детскость» и подлинную ленинградскую историю. В БДТ и вовсе главные слова героини Александры Куликовой «Ты только не бойся быть счастливым, мой бедный Марат» попросту вырезали. Потом уже на малой сцене Евгений Семенов выпустит свою версию спектакля. В режиссёрской работе Андрея Прикотенко в «Приюте комедианта» акценты переставлены таким образом, что всё происходит громко: разговоры, шаги. Гипербола в спектакле — ведущий прием.
Здесь, как и принято в «Мастерской» — месте просвещения для новой, молодой интеллигенции — на сцене всё аутентично и узнаваемо, как бы для воспитания общего культурного кода. Художник-постановщик Георгий Пашин разделил пространство сцены на три «зоны»: диван со стареньким проигрывателем «Юность-301», стол с бутылками портвейна со знаменитой ерофеевской этикеткой, генеральская шинель и огромный куб по центру, заклеенный советскими газетами, в нескольких местах выбиты рамы, неподалёку два стула с тулупами и платками.
Фото: Стас Левшин, Ира Копланова
Александр Баргман, режиссёр спектакля, на предпоказе предупредил, сколько по времени будет идти каждый акт, но там «как пойдет» — после Андрея Могучего с «Холопами» это стало уже традицией. Герои Александра Арбузова, Леонидик (Сергей Агафонов) и тот самый «бедный» Марат (Евгений Шумейко), перед действием снимают вещи со стульев, хлопают парой толстых перчаток по рукам в знак приветствия, как бы выражая основную мысль постановки — братство во имя жизни. На протяжении всего спектакля временные изменения озвучивает тихий и вкрадчивый голос великого худрука «Мастерской» — Григория Козлова.
Создавалось впечатление, что это очередная постсоветская ностальгическая постановка, но стенки куба раздвигаются, и зрители видят, как блокадная коммуналка наполняется забавными бытовыми диалогами. Ветер задувает, остатки былой мебели, ножек от буфета, фотографий — всё, чем можно согреться, Лика (Олеся Казанцева) кидает в печку еще перед приходом Марата (Евгений Шумейко). Чувство нежданного и лишнего человека становится основным мотивом. Совсем юная Лика прячется в чужой комнате, и приходит хозяин, Марат (Евгений Шумейко). Герои разговаривают как люди из советского документального кино: достоверность конфликта между ними достигается подлинными интонациями, и дело не только в тексте. У актёров «Мастерской» получается найти внутри себя маленького советского человека, поэтому иногда ощущается, что каждый из них пионер-герой, при этом подростков играют достаточно взрослые артисты.
Каждый акт спектакля разделён на «дни», и обрывочность блокадных дней документальна, показаны воспоминания живых, чувствующих людей. Перед нами история взросления любви троицы, нашедшей друг друга во время войны, когда падают рядом бомбы, и несмотря на это у героя Евгения Шумейко все равно есть невозможная мечта. Потому он, собственно говоря, и «бедный», по определению Лики. Лгун и эгоист оказывается мечтателем, скрывающим эмоции, вечно приговаривает: «Я бы тебе сказал, но как-нибудь потом скажу». Но не было бы конфликта, если бы в комнате не появился третий. Леонидик, очень мандельштамовский, в нелепом пальтишке, умирающий от холода, — украшение этой постановки. Не типичный «вшивый» интеллигент, на которого можно скинуть все отвращение зрителя. Персонаж Сергея Агафонова впоследствии поступает не просто мужественно, предположив, что есть человек в мире, любящий Лику больше, чем он. Он — «неправильный», не мужчина, как говорит Марат. Ему нелегко оставаться со своим одиночеством, со смертью матери. Он постоянно цитирует строчки из «Патефончика» Утесова, и песенка становится его личным рефреном. Рефлексирующий, сдающийся, эгоистичный и слишком плаксивый, но после войны без руки приходит именно Леонидик. Чёрная перчатка-протез снимается только в тот момент, когда герой осуществляет мечту, становится средним советским писателем, вот только в браке его не любят, а книжки не покупают. В размягчении и довольстве Леонидика — уничтожение души, в отличие от одиночества Марата, вечного юноши с пылающим взором и звездой Героя Советского Союза на груди. «Пусть сдохнет Гитлер, да здравствует Лика!», — отвешивает тост Марат и сбегает от своих чувств на фронт, оставляя в очередной раз Лику в неопределенности. Трусость перед эмоциями побеждает, он привлекает внимание враньем, говоря, что «так веселее». Лжет он от боязни быть непринятым. Уже в развязке он объясняет мотивы, хотя герои всё понимают, вот только не могут произнести до конца.
Фото: Стас Левшин, Ира Копланова
Два акта завершаются песнями героев, и Марат поёт о несбывшейся мечте строить мосты, находя в себе неубиваемую веру в неосуществимое, несколько раз он повторяет об этом. Для Лики, как и для Леонидика, герой Евгения Шумейко — истинный герой. Ему на роду написано быть лидером. Марат — отчасти ребенок, потому страх смерти ему неведом, и персонаж пронизывает максимализмом и одновременно надеждой, что в конце у героев всё будет в порядке. За это его и любит Лика — за надежду, за иррациональный порыв и вечную тягу к справедливости. Потому в конце первого акта он поёт о сказке, о вечной несбывшейся идее совершенства, что и становится смыслом жизни. Иногда персонаж не видит дальше своего носа, но за первые два акта между героями возникает настоящее родство и братство, и у Марата не было бы такого сильного и глубокого чувства, если бы не жизнь Лики с Леонидиком. Маратовское «Как мы живем? Мне тридцать пять лет» отзывается чеховским «Платоновым», монологом Калягина в «Неоконченной пьесе для механического пианино».
Героиня Олеси Казанцевой в постановке не яблоко раздора, и здесь хочется сказать о сложности характеров пьесы Александра Арбузова. Артисты «Мастерской» создали характеры очень живые, чьё взаимодействие между собой вызывает трепет. Спектакль погружает зрителя в самое интимное, несказанное между людьми, этим пронизан воздух, и потому создается ощущение, что мы подглядываем.
И как раз Лика, меняющаяся в каждом акте и возрастом, и решениями, и душой, отличается форменной преданностью Марату. Она не хочет озвучивать вслух, что сближает всех троих, и в конце концов Леонидик уезжает под Новый год в «соблазнительную командировку» и оставляет двух любящих людей наедине, выбрав себя. У героя нет своей чёткой песни, а между Маратом и Ликой возникает своеобразный песенный диалог: «Не гляди назад» Евгения Клячкина поёт Олеся Казанцева, а в персонаже Евгения Шумейко борется Окуджава с «солдатскими сапогами» и Вертинский с мечтой о «глупенькой сказке». У Сергея Агафонова — утонченная, даже немного вальяжная «Синяя рапсодия» Петра Лещенко превращается в легкий джазовый дивертисмент, разговор скорее о себе. Музыкальное оформление Ульяны Лучкиной просто, но точно отражает мотивацию каждого героя.
«Мой бедный Марат» — это спектакль для тех, кто устал от иммерсивности, экспериментальности и театрального андеграунда. На сцене практически ничего не происходит, все внимание на актерском ансамбле, на диалогах и монологах: русский психологический театр во всей красе. Камерная пьеса Арбузова обернулась историей о неотрефлексированных чувствах, одиночестве и спасении в дружбе, пронесенной через многие годы. Работа Александра Баргмана - это история о людях и для людей. Не тот случай, когда режиссерский взгляд бежит впереди смысла текста, а рассказ о том, как не бояться быть счастливым и как не позволять себе быть слабым, как не предать себя. Первый спектакль, заметно отличающийся от классической стилистики «Мастерской», какую мы можем себе представить: дерзкой, модной, немного даже эстетской. И шесть вызовов артистов на поклоны обоснованы от первой сцены до последней.
Фотографии предоставлены театром «Мастерская»
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
