В ноябре «Театр на Садовой» порадовал своего зрителя премьерой. Именитый режиссёр Андрей Прикотенко, в послужном списке которого значатся и «Золотая маска», и «Золотой софит», и потрясающий спектакль «Серотонин», увидеть который по сей день можно здесь же, на Садовой, в этот раз обратился к пьесе Гоголя «Женитьба». Именно слово «обратился» здесь, пожалуй, будет наиболее подходящим, потому что от классического первоисточника в сценическом воплощении остались лишь считанные рудименты: канва сюжета, имена отдельных героев да фамилия Гоголя на афише. В остальном же постановка является плодом воображения режиссёра и его команды.
Всё действие спектакля происходит внутри свадебного салона, которым владеет и заведует постаревшая на современный манер до тридцати шести лет, но всё ещё незамужняя Агафья Тихоновна (Мария Лысюк). Делопроизводством в этом салоне, а по совместительству и устройством личной жизни Гафы, занимается менеджер на все руки Фёкла (Наталья Парашкина). Ещё здесь работает портной, который, впрочем, довольно быстро оставляет женщин одних и уезжает на рыбалку: что ему ещё остаётся делать, если Игорю Мосюку нужно играть не только эту роль, но также всех потенциальных женихов Гафы, а раздвоиться на сцене при всём желании затруднительно?
Ограниченность пространства действия отдельно взятым помещением свадебного салона позволила художнику Ольге Шаишмелашвили создать на сцене целое произведение искусства: белые платья, смокинги, шляпы на манекенах по обе стороны сцены, до поры до времени спрятанные под полиэтиленовыми чехлами, нависающие над сценой элегантные макеты выкроек, изящный деловой костюм на самой Гафе.
Но что же посреди всей этой красоты происходит? Глубокая рефлексия о человеческом счастье? Поиски «своего» человека в калейдоскопе мелькающих лиц женихов? Пожалуй, нет. Женихи у Игоря Мосюка получаются похожими друг на друга — особенно когда не надевают парик или очки. Это, кстати говоря, и сама главная героиня подмечает, давая понять: так и задумано. Да и сама Гафа не выглядит белым лебедем среди тех, кто её навещает: в качестве досуга увлечённо и самозабвенно качает ягодицы в тренажёрном зале, а также без колебаний — стоило только появиться открытой бутылке водки — напивается на рабочем месте до такого состояния, что Фёкле приходится вызывать скорую. Вся эстетика, чудесно возникающая в начале спектакле из сценографии, ей же и исчерпывается. Персонажи своими действиями скорее пытаются её затмить и растоптать: чего только стоит поедание яичницы с просекко, призванное вернуть Гафу в норму после отравления алкоголем.
Всё, что происходит на сцене чуть более полутора часов — ничем не прикрытая бытовуха. Очень реалистичная и достоверная. Такие диалоги можно услышать в очереди в районной поликлинике, если вас угораздит туда пойти. Или в трамвае в середине дня. Рассказчики почему-то всегда пытаются кричать погромче, чтобы не только их собеседник, но и весь вагон твёрдо усвоил, что все мужики сволочи. Шутки, которые можно услышать в спектакле, создают атмосферу рюмочных в спальных районах: ну а где ещё посмеяться над тем, что фамилия Купердягина очень приятна уху русского человека. Или сравнить нашего губернатора с Собяниным. Актёры исполняют свои роли достоверно и искреннее, хотя ввиду абсолютно бытового характера произведения сложно говорить об исполнении как таковом — в спектакле не видно чего-то такого, что опытные и мастеровитые артисты, к тому же уже не первый раз работающие с Прикотенко, не могли бы выстроить за две-три репетиции.
Наверное, у многих подобное воплощение классики в театре вызовет негодование. Для меня же основной эмоцией было недоумение. Вот увидели мы всё это действо — а дальше то что? Всё же этот спектакль — не постановка по какому-нибудь Борхесу, в которой смысл мог бы уходить по расходящимся тропкам, не артхаус в стиле Шейна Джонса и не визуализация клинической психиатрии, допускающая, чтобы смысла не было вовсе.
Из увиденного напрашивается, пожалуй, лишь один вывод. Выходит, что вся жизнь современного человека — даже если он финансово обеспечен и твёрдо стоит на ногах — вот такое беспросветное и убогое мещанство, а любовь — лишь фантик для прикрытия собственной ничтожности. Если режиссёр хотел поговорить с нами об этом, то у него, вне всяких сомнений, получилось. Довольно жёстко и доходчиво. Правда, не покидает сомнение, что вмешивать Гоголя и его Агафью Тихоновну во всю эту историю не стоило.
Фотографии предоставлены «Театром на Садовой»
Понравился материал? Подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram.