Одесский поэт 16 октября в очередной раз посетил Петербург, чтобы выступить со своими стихами. В то время, как Евгений весело шутил со сцены клуба «Ящик», один фотограф и журналист подумывали о похищении первого с целью сбора информации, так как тот намеревался молчать как партизан. Это интервью, к счастью, не довело нас до тюрьмы по 126 статье, зато мы побывали с Евгением на крыше, где он рассказал о вере в себя, о любви к Оксимирону и об особенном почерке российского кинематографа.
— Евгений, вы не заканчивали вуз. Интересно, как к этому отнеслись ваши родители?
— Это был долгий разговор. Я не очень хотел учиться в университете, и мне казалось, что я обязательно найду себя в чем-то. Тем более, когда мне было 16, я уже выступал. Правда, я и подумать тогда не мог, что стихи будут приносить мне деньги. Не было у меня такого, что «либо я занимаюсь поэзией, либо умру». (Смеется.) Но на интуитивном уровне я чувствовал, что смогу себя в этом проявить.
— А это правда, что вы хотели быть летчиком?
— Да, хотел быть летчиком, а стал налетчиком. (Смеется.) Меня не взяли в девятом классе из-за зрения. И все, после этого у меня не было желания поступать куда-то еще.
— Не жалеете ни о чем?
Читайте также
— Пока что нет. Я общаюсь с умными людьми, реализовываю себя. Я сейчас не даю никому совет, мол, ребята, не идите учиться в университет, следуйте за мечтой. Но я бы посоветовал прислушиваться к своей интуиции и иметь веру в себя.
— Я знаю, что одной из ваших любимых книг является «Маленький принц». Кем бы вы хотели быть в этой сказке?
— За всю мою жизнь я очень много раз слышал, как меня сравнивают с Маленьким принцем. И было время, когда я этому сравнению был рад и с ним соглашался. Но сейчас не могу. В книге не так много персонажей… думаю, сейчас я летчик.
— Слушайте, а если однажды Евгений Соя больше не будет поэтом, что он будет делать?
— Я думаю, тогда в мою жизнь придет что-то другое. Ведь пустоты не существует. Там, где жила улитка, живет жемчужина. «Если и есть пустота, то она чем-то обязательно заполнится» А если нет, так я ее заполню. Да и человек я неприхотливый — мне много не надо.
— А что тогда вам нужно?
— Деньги на поездку в Индию, хлеб, вино, и чтобы была возможность угостить красивую женщину. Этого достаточно для меня.
— В последнее время Индия пользуется популярностью. Как думаете, чего в ней такого притягательного?
— Наверное, люди просто устали от того, что есть тут, и им нравится то, что есть там. Мне, например, в Индии очень комфортно и безопасно. Я так себя не чувствовал еще нигде. На первых порах это очень хороший опыт изоляции от мира, а потом, со временем, приходит осознание, что это – и есть мир. Хотелось бы вернуться туда, да и вообще бывать там почаще.
— Евгений, в афишах ваших вечеров часто пишут, что вы эпатажный. Люди старшего поколения, посмотрев на ваши татуировки, вообще скажут, что вы отсидели. У вас бывали с кем-нибудь неприятные инциденты на улице?
— Я Сибирь объездил не раз. (Смеется.) Так что всякое бывало. Но ничего критичного. Я ведь умею говорить — я этим зарабатываю. Если у меня получается общаться с залом, неужели с гопниками не смогу договориться?
— В России в последнее время стал очень популярен рэп. Особенно выделяется Oxxxymiron. Однажды его текст перепутали со стихотворением Мандельштами. Как вы считаете, можно ли Oxxxymiron’а назвать поэтом?
— Да, безусловно. Пару дней назад Бобу Дилану вручили премию по литературе. Я думаю, что это сделали в частности для того, чтобы расширить границы поэзии и литературы. Он подавал свои стихи как песни и делал это так круто, что стал лауреатом Нобелевской премии. Так что творчество Мирона – тоже поэзия.
— Вы сами слушаете его треки?
— Слушаю. Мне очень нравится одна его песня, там слова вроде: «Спи спокойно, район». (Смеется.)
— «Колыбельная», кажется.
— Точно! Я Оксимирона уже давно слушаю, еще до Горгорода. Помню, когда был предпоследний раз в Индии, я три дня качал новый альбом. (Смеется.)
— Значит, русский рэпер у вас любимый есть. А что думаете про наш кинематограф?
— Я не могу сказать, что с ним хорошо знаком. Скорее, поверхностно: на уровне Звягинцева, Серебрякова, Вырыпаева, Тарковского. Мне очень понравился последний фильм Вырыпаева «Спасение» - потрясающий. Из советских режиссеров могу выделить Сергея Соловьева. У российского кинематографа есть свой узнаваемый почерк. Очень обидно, что русские пытаются перечеркнуть его, используя чужие. Например, делают фильмы по голливудским шаблонам. В целом я всегда радуюсь, когда выходит хороший российский фильм. Так радуюсь, как будто я его снял. (Смеется.) Я вообще люблю Россию и славянскую культуру, которая объединяет наши страны. И когда ее показывают в правильном свете – это замечательно.
— Любите Россию, но Питер не любите. А Москва вам как?
— Не могу сказать, что я прям не люблю Питер. Скорее, равнодушен к нему. Я жил здесь какое-то время и особенной романтики близкой мне по душе не вижу и не чувствую. А вот Москва мне нравится. Там есть, как мне кажется, место для чуда. Сразу вспоминаются старые фильмы про Нью-Йорк, в которых эмигранты приезжают туда и мечтают о том, что все случится, и действительно так и происходит. В Москву я приезжаю почти как домой: у меня там куча любимых мест, много знакомых.
— Раньше вы говорили, что хотите почаще бывать в родной Одессе. Получается ли?
— Я все лето провел в Одессе. И после этого сказать, что я хочу туда почаще ездить, не могу. Мне хватило. Это, безусловно, прекрасный город, но почти все люди, с которыми я дружил, покинули Одессу и Украину. По факту, у меня там кроме родителей и воспоминаний ничего нет.
— Бывали ли у вас дружеские отношения с поклонниками?
— Так сложилось, что у меня много таких взаимоотношений. Наверное, все потому, что в социуме, в котором я нахожусь, много моих поклонников и поклонниц. (Смеется.)
— А как относитесь к восторженным фанатам?
— Они меня, бывает, смешат. Иногда попадаются люди, которых сложно вынести, но это, скорее, зависит еще и от моего настроения. Да и не настолько я популярен, чтобы уставать от внимания женщин. Нет, ни в коем случае. (Смеется.) Правда, оно мне не так интересно сейчас, как раньше.
— Евгений, а как строятся ваши отношения с издательствами?
— На данном этапе они закончились. Дело даже не в том, что они предлагают мало денег, хотя и в этом тоже, но еще после работы с издательствами я чувствую себя обманутым. Да и распространять книги так, как сейчас, мне нравится. Мне кажется, за этим будущее. Потому что, во-первых, издательства не могут позволить сделать книгу такой, какой ты ее хочешь видеть. Во-вторых, с финансовой точки зрения это правильнее. Может быть однажды я стану большим поэтом и издательства мне будут платить хорошие деньги – тогда хорошо, я согласен сотрудничать.
— Один ваш сборник ведь издавала «Азбука», да?
— Да, и это был достаточно плачевный опыт. Они в 2011 году выпустили книгу «Цветы из ничего», и даже по истечению пяти лет, у меня остается неприятный осадок. Условия, на которых мне предлагают издаваться, обычно такие, как будто я никому неизвестный парень, пишущий стихи в блокнотик, и они говорят: «Так и быть, мы тебя издаем. Это будет бомба». Издательский рынок, по моему мнению, и губит поэтов и писателей как профессию. Если посмотреть, то практически все классики занимались чем-то помимо написания стихов. Булгаков, например, работал врачом.
— На своем выступлении вы сказали, что к выпуску готовится сборник, в котором вы соберете все свои стихи на шестистах страницах. Вы до сих пор пишете только о любви?
— Есть стихи, которые, как кажется, не о любви. Но, по большему счету, все стихи о любви. Вообще все в мире. Когда ты пишешь о женщине, всегда остается что-то вне стихотворения. Именно поэтому любовная лирика неисчерпаема. Сказано и написано миллион слов и стихов. И если какой-нибудь поэт пишет о любви, то это только потому, что кто-то другой этого еще не сказал. Пока есть мужчина и женщина – это так и останется.
— Нет желания все-таки написать о чем-нибудь… Ну, вот о политике, например?
— Если однажды меня будет волновать что-то как любовь, то да, буду писать. Политика – это приходящее-уходящее, а любовь – нет. Даже если любовь уходит, остается воспоминание. А вот в случае с политикой остается чувство стыда из-за того, что ты во все это верил. Вот куда делись стихи о коммунизме, которые раньше учились всей страной наизусть? Они ушли вместе с коммунизмом. А стихи о любви Гомера остались. Мне больше хочется работать на вечность.
— А как же «Я достаю из широких штанин…»?
— Стихотворение Маяковского про паспорт мы все помним, потому что оно хорошее. Но это случай один на миллион: когда темы такой нет, а стихотворение осталось.
— И напоследок. С кем бы встретился Евгений Соя, будь у него возможность выбрать любого человека?
— Я бы встретился с Богом, а если он занят, то с Марией Чайковской.
Хотим выразить благодарность Евгению и его друзьям из тату-салона Camp за то, что это интервью состоялось.
Фотографии подготовила Кира Молко.
https://sub-cult.ru/interview/7177-evgenii-soja-interv-yu#sigProId3eca85a9a7
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
