Проект «Yolly | Somov» Юлии Сахно и Александра Сомова – международный психофолк для души. Йолли – профессиональная вокалистка и воплощение энергии, Сомов – талантливый мультиинструменталист. Международный – потому что никакие границы для этой пары не имеют значения (с одинаковым успехом вы можете встретить их в Москве или на Гоа). Это те самые «широко известные в узких кругах» музыканты, которых вы запросто обнаружите у себя в друзьях или друзьях друзьях, благодаря чему их творчество из разряда «Недосягаемая музыка со сцены» превращается в «Отличные песни, которые можно послушать этим вечером в уютном клубе». «Yolly | Somov» – музыка, от которой тепло.
Мы пообщались с участниками проекта и погрузились в удивительный мир самопознания, совершенствования и чудес. Читайте и вдохновляйтесь!
– Давайте , как в сказке, начнем с момента «Давным-давно» и вспомним, как вообще у вас сложилось с музыкой? Как вы пришли к ней или она к вам?
– Сомов: Отношения с музыкой у меня начались в 6 лет с музыкальной школы. С тех пор мы ни разу не расставались.
– Йолли: Я рано стала четко разговаривать, знала кучу стихов и тараторила их «с выражением» везде и всюду. Видать, моих родителей эта моя энергичность утомляла, и они решили мой артистизм направить в мирное русло. В три с лишним года мама отвела меня в кружок пения. Слуха с голосом, как выяснилось на прослушивании, не обнаружилось, зато лопоухость, непосредственность и широкая улыбка позабавили мою будущую наставницу, и меня взяли.
Меня учили петь, и через пару лет я стала сносно попадать в ноты, даже выиграла конкурс и стала лауреатом всесоюзного фестиваля. Отбор я прошла только благодаря авторитету моей преподавательницы, которая под честное слово обещала за три дня сделать из меня звезду и поразить жюри. Я помню, что три дня с утра до вечера я повторяла одну и ту же песню, стотыщ раз я репетировала, куда встать, куда пройти по сцене, куда смотреть. Мама с папой шили костюмы для меня и подтанцовки. Мы сделали прямо шоу из простой детской песни. Я вышла на огромную сцену городского театра в Евпатории и, когда допела, на меня посыпались цветы с балконов и первых рядов, люди аплодировали. Не знаю, что это был за флешмоб, но потом мне вручили диплом и корзинку с шоколадными конфетами, которые я раздала, потому что мне было нельзя шоколад. Я очень устала за три дня сплошной непрерывной репетиции, и мне просто очень хотелось спать. Так что суть всего этого действа я так и не поняла.
Читайте также
Когда я подросла, и моя детская милота и забавность испарились, я стала понимать, что пою намного хуже, чем другие в группе, мои песни отдавали другим девчонкам, пела я тихо и двигалась неуклюже. К тому же мама, стараясь уберечь меня, говорила, что пение –это для общего развития, что у музыкантов сложная судьба и стоит усерднее учиться. В общем, в 13 лет я решила, что буду инженером или журналистом и никогда больше не буду заниматься музыкой и пением. Все это усугубила еще музыкальная школа, в которой мне было скучно и ничего не понятно, фортепиано и сольфеджио выбивали меня из колеи, а хор из равновесия. Из музыкальной школы меня выгнали за неуспеваемость и тотальное раздолбайство.
Лет в 14 у меня появились друзья, алко-интеллектуалы, которые меня подсадили на музыку, нашли гитару на шкафу (на которой никто никогда не играл), настроили ее, научили трем блатным аккордам. А дальше: кассеты с музыкой, песенники от руки, подбор аккордов (тут-то мне и пианино пригодилось), походы в горы, песни у костра.
И, конечно, я сильно удивила и себя, и своих друзей, когда запела. Да так громко, что сама оглохла. Надо отдать должное ребятам, что они, хоть и стебались надо мной, но мое увлечение пением поддерживали и страшно мной гордились. Больше всего меня вдохновляли (и до сих пор очень нравятся) песни Анны Ширяевой, я пела все ее песни из единственного на тот момент альбома. Кассеты переписывались и затирались, поэтому слова приходилось иногда придумывать. Когда появился интернет и тексты можно было найти, было смешно переучивать.
Потом я все-таки поступила в технический вуз и в университете с моими однокашниками организовала тусовку, которой мы ходили в горы, играли музыку, снимали видеоролики, учились фотографировать, ставили спектакли, короче, занимались творческим (и не только) беспределом: весь студгородок от нас стоял на ушах, и мы прям жгли напалмом. Со второго курса я пела в какой-то дум-дез группе The Long Dark Side. Правда, я спела всего на нескольких концертах, но, говорят, что эта группа еще существует. Все пять лет одной вышки и год второй я пела по многу часов в неделю, и мое мастерство владения голосом все больше радовало меня и впечатляло народ.
– Йолли, вы, в частности, делились историей о том, что вернулись к вокалу и музыке в 25 лет и что это вообще стало чуть ли не переломным моментом в жизни. Что послужило толчком – какое-то реальное событие или волшебный жизненный пинок?
– Йолли: В 24 года у меня случился жесткий кризис личной жизни: мне тогда казалось, что все закончилось и ничего не будет хорошо. Тогда меня постигла настоящая депрессия: после 5 лет счастливых отношений мой парень ушел к другой, я работала инженером в военной организации, на неинтересной работе за малюсенькую зарплату, жила с родителями (после длительного времени самостоятельной жизни) в маленьком городе, из которого почти все мои разъехались. Но я придумала, как избавиться от депрессии, потому что в один прекрасный момент поняла, что у меня хороший старт. Меня любят и поддерживают мои родители и друзья, я талантливая и очень люблю людей, мне есть, чем делиться и что нести им, у меня много идей, я круто пою, неплохо фотографирую, я хороший организатор, и у меня куча безумных идей. Я решила поверить, что Бог меня наделил некоторой миссией, о которой я подзабыла, и мне нужно послушать себя, понять, чего я хочу и срочно вернуться к воплощению этой миссии, потому что все мое состояние показывает, что я иду против судьбы и получаю такие удары от нее.
Тогда я придумала слово «Проведение», которое означает в привычном понимании нахождение «в потоке». У меня не было ни книг по психологии, ни друзей, которые в этом понимают (все ж технари), так что я действовал интуитивно. Проведение или Путь я поняла как состояние пустой трубы, которая перекачивает божественную любовь из неба в землю и назад. И чтобы чувствовать это, надо было освободиться от обиды и чувства вины. С утра и до вечера в любой момент времени я интенсивно дышала, используя диафрагмальное дыхание, как во время пения. При этом растягивала улыбку во всю доступную ширину, выпрямляла спину, представляла, что это моя диафрагма – это поршень, который чистит эту мою трубу от энергетических засоров, и руками направляла поток внутри себя снизу вверх и назад. Представляла, как эта труба связана с Мирозданием и что у меня есть важная миссия – быть проводником энергии. Я делала так по дороге на работу, на работе и дома, люди вокруг крутили у виска, но мне было пофигу, потому что я чувствовала, как с каждым вдохом улучшается мое настроение и жизнь. Я даже выглядеть стала по-другому. Так я научилась прощать, и со временем вообще перестала обижаться и чувствовать вину. По крайней мере, я достаточно быстро и безболезненно трансформирую эти чувства в любопытство и желание постижения нового опыта и в итоге благодарю обидчиков за крутой жизненный урок.
Мои три правила, с которыми я стала жить дальше, звучат так:
- Прощай всем все (не засоряй трубу, в общем)
- Счастье внутри меня (потому что вселенская любовь, которую я прокачиваю через трубу, вызывает чувство счастья и эйфории; все, что снаружи, подвергается синхронизации, и становится круто)
- Будь честной по отношению к себе (тогда точно начинаешь идти по своему пути и выполняешь свой жизненный квест)
Через месяц я уже была другим человеком и внутренне, и внешне. Каждый день со мной происходили чудеса и неслучайные случайности, которым я не могла перестать удивляться. Суперсрост, как говорит один мой друг. У меня появился девиз – «Ни дня без Чуда»!
Еще через пару месяцев я встретила Алексея Вдовина и влюбилась в его творчество. Я уволилась с работы, стала фотографировать, путешествовать, ездить в туры вместе с Лешей, я стала его другом и наблюдала, как он пишет песни, как чувствует то, что происходит вокруг, как достает из глубины себя такие потрясающие мелодии и тексты.
В конце лета, когда мне исполнилось 25 лет, я организовала свой фестиваль «Чуднофест», стала фотографом с крутым портфолио, хорошей техникой, заказами и всеми прочими атрибутами профессиональности, уехала от родителей, сняла богемную квартиру недалеко от центра Симферополя, стала путешествовать и писать песни, нашла работу мечты, став бильд-редактором крупного крымского еженедельника. А самое главное – я находилась в таком драйве, в потоке, я была так влюблена в жизнь, а жизнь мне присылала все новые возможности, ситуации, поездки, приключения, все это в связке с творческими, интересными, мощными людьми, настоящими творцами реальности. Это восхищает и вдохновляет так, что состояние влюбленности не проходит и все, чем бы я не занималась, этой любовью пропитывается. Песни приходили в потоке, но их надо было понять и много тренироваться, чтобы петь. Первая песня написана в трех или четырех тональностях стразу!
Благодаря тому, что я много ездила с Вдовиным, фотографировала его на концертах, снимала ему видео, меня стали узнавать в разных городах. И через год, при его поддержке, я проехала со своим первым туром по России. Это были 5 или 6 городов вместе со столицей. Так я стала сингер-сонграйтером. И понеслась – мама, я все-таки музыкант!
– Раньше Yolly и Somov играли в FolkYou!. Что стало с этим проектом, и как так сложилось, что вы пришли к формату дуэта?
– Йолли: Сначала я пела сольно, иногда мы давали концерты совместно с другими авторами, например, с Бранимиром. А потом я познакомилась с Алексеем Расчетовым, и мы создали проект FolkYou! Песни у каждого были свои, но мы их распевали на два голоса. Через год Саша Сомов, самый крутой баянист с суперской харизмой, обаянием и непосредственностью, стал играть с нами на баяне, это было очень драйвово. В 2015 мы выпустили наш первый и последний альбом, отыграли мощную презентацию, но, так как я занималась организацией и менеджментом, совсем перегорела, и мы решили распустить проект.
Как-то раз, через полгода после последнего концерта FY, Сомов позвонил мне и говорит, давай, я буду играть с тобой на клавишах. Это было очень крутое предложение, потому что мне в проекте FYбыло тесно. Хотелось, чтобы в моей музыке были и клавиши, и электроника. Я даже название придумала для этого – психофолк. И вот, через неделю после созвона мы с Сашей Сомовым уже играли первый квартирник, еще через пару недель записали первую песню, сняли на нее клип в студии, забацали фотосессию и сыграли концерт. Поначалу мне было стремно, что я опять погрязну в менеджменте, рекламе и прочей суете. Но Саша взялся организовывать нам выступления, записи, а я стала писать песни. Чуть больше, чем за год мы выпустили мини-альбом из 8 песен и сняли 5 клипов, причем, все в разных странах! Я жуткий прокрастинатор, а Саша – двигатель прогресса в нашем дуэте, несмотря на то, что играет в куче проектов, занят в нескольких спектаклях и вообще, клавиши – это, мягко говоря, не основной его инструмент. Он общается в кругах именитых музыкантов, у него хороший вкус и на звук, и на визуальную часть. К тому же Саша пишет все аранжировки в песни. Весь движ благодаря ему.
– Кстати, почему ваш нынешний проект называется сольными именами, а не носит какое-то общее название?
– Йолли: Нас знают под нашими именами, и мы решили их увековечить в названии проекта. Для меня мое имя в проекте – это про ответственность.
– Скоро ваш концерт в клубе «Алиби», где вы выступаете уже не первый раз. А какие вообще интересные площадки встречались? Расскажите о самых необычных выступлениях.
– Йолли: Да, как-то мы прикипели к клубу «Алиби», он в центре, там удобно внутри, хороший звук, добрый звуковик и лояльное отношение к музыкантам. Приходите 10 марта, мы давно не играли концертов, и будет парочка новых песен!
Про площадки не вспомню. Но круто было, когда мы на бардовском фестивале под Воронежем выступали, и под сценой танцевали несколько сотен человек, а под нами так и норовила провалится дощатая сцена, потому что мы прыгали на ней. Организаторы сказали, что за 10 лет проведения этого фестиваля, ни разу столько людей не танцевали.
Но на всякий случай в следующем году нас уже не позвали на этот фест.
Как-то мы с Сашей играли в донорском центре. Было сложновато. Я прошла типирование, сдала кровь, а, когда пела, чуть не плакала. Многие мои песни приобрели для меня новый смысл. Например, песня «Jackpot», для меня была только про любовь. А ведь те, кто находят в экстренных случаях своих доноров, выигрывают в лотерею Жизнь.
– Сомов: Ох, необычных выступлений за мою концертную практику было огромное множество. Одно из таких, например, состоялось в подмосковном пансионате на съезде писателей-фантастов. Нас тогда пригласили выступить с одним из моих первых коллективов – группой «Нудыкче?!». Надо заметить, что это вообще было одно из первых выступлений группы. Примечательным в этой истории, кроме общего антуража советского пансионата и огромного количества бородачей, была просьба Сергея Лукьяненко, озвученная с недовольством на банкете, играть нас потише. Ещё одно очень запоминающееся выступление – в хосписе с группой «Замотаев Бэнд». Играть неизлечимым больным – очень сложная моральная работа. И большое счастье слышать их аплодисменты и видеть улыбки после песен. В скором времени мы поедем туда играть снова.
– Как обычно проходят ваши выступления? Вы просто собираете друзей-единомышленников и поете для них песни или тщательно планируете вечер и готовите какие-то сюрпризы?
– Йолли: Мы выступаем не часто, так что к концертам сюрпризы готовим. Репетируем, готовим новые песни, пишем программу, видео новое стараемся в сеть закинуть, что-нибудь придумываем. И удивительно, что несколько концертов подряд я задаю вопрос, кто впервые на нашем концерте. И руку поднимают 2/3 зала, очень много новых людей, и это радует при таком обилии концертов в Москве! Как они нас находят? Для меня загадка.
– Сомов: В моем идеальном мире каждый следующий концерт – это продуманное со всех сторон представление, отличное от предыдущего, с выстроенным светом, видеорядом, костюмами, диалогом с публикой и с до блеска отрепетированной и обновлённой программой. Пока, к сожалению, не все задуманное удаётся воплотить в силу разных причин, но я буду к этому стремиться.
– Вообще вам больше нравится атмосфера созидания – сотворения текстов и музыки или атмосфера передачи своего творчества другим – концерты?
– Йолли: Люблю концерты, но очень волнуюсь перед выходом на сцену, ноги подкашиваются, сердце колотится, во рту сохнет. Хотя я с трех лет выхожу на сцену, все же для меня это некий экстрим, но без этого адреналина невозможно жить. Ко второй песне уже становится легче, а дальше – как по маслу. Я очень выкладываюсь в вокальном смысле и в эмоциональном. Мне так хочется, чтобы люди ушли с концерта обновленными, заряженными, чуть-чуть другими, потому что я рисую картины, в которых нет привычного быта, отношений. Все с налетом волшебства, сюрреализм. И даже если песни грустные (а они в основном такие), чтобы он отогревали, меняли угол зрения, развивали эмпатию.
Процесс создания песни – это разговор с самим собой или какой-то частью мироздания, которой я являюсь, какой-то гранью или отражением. Чаще всего, когда приходит песня, я не готова. Мне страшно, что я не пойму ее и начну что-то придумывать. Но, к счастью, есть диктофон, бумага и ручка, и я могу писать все, что ко мне приходит. Многие песни написаны прямо одним порывом, без правок. Есть песни, которые приходят с мелодией. Есть навязчивые мелодии, которые вертятся-крутятся и перебирают слова, как патроны в магазине, авось, выстрелит – и в точку. Самое трудное – шлифовать песню до того вида, с которым можно выйти на сцену. Например, у меня есть песня «Синий платочек». Я ее не могла петь после написания полтора года, потому что она нереально сложная. Я до сих пор волнуюсь, что не вытяну, хотя уже 5 лет ее пою!
В последнее время я практикую фрирайтинг. Это очень очищает, действует как духовная практика: я не читаю, что получилось, не оцениваю, просто пишу. Получаются рассказы, стихи и чушь какая-то. Но иногда получаются песни.
Так написана крайняя песня «Найду тебя», на которую мы снимали клип в Индии, Камбодже и Тайланде. Текст всех куплетов пришел вместе с мелодией за минуту, только успевала записывать. Вечером легла спать и через пол часа, как ужаленная, вылетела из кровати и записала припев.
– Вы готовите к выходу новый клип, верно? Некоторые представители музыкальной сферы в последнее время заявляли, что формат клипов уходит в прошлое, однако количество просмотров на Youtube говорит об обратном. Лично вы для чего снимаете клипы? Какую песню визуализируете на этот раз, и что будет интересного?
– Йолли: Даже два клипа! Одна из них называется «Шантарам», навеянная поездками в Индию и одноименной книгой Грегори Дэвида Робертса, она тоже новая.
Я не сильна в Ютубе и раскрутке видеороликов, но, судя по тому, какие песни поют хором, клипы смотрят точно. Мы снимаем клипы, потому что порой оказываемся вместе в одной стране, а так как я фотограф, то «всегда с собой беру...» кенгуру. Кто под руку попадется, тот нам видео и снимает. Кадры некоторых клипов я снимала сэлфи с зеркалки. Клип на «Гидроплан» я снимала в Одессе. С сюжетом и актерами, моим братом и его дочкой. Наши с Сомовым лица снимал наш друг в Москве. Оба будущих клипа снимал мой муж в отпуске. Посмотрим, что получилось. Для нас видеоролики – это, скорее, фан и возможность посмотреть на себя со стороны. Наших друзей и слушателей наверняка забавляют наши хоумвидео, но хочется в плане визуализации больше работать с профессионалами.
Клип на вторую песню «Найду тебя» снимался в трех странах: Индии, Камбодже и Таиланде. Смешно, что мы с Сомовым несколько раз разминулись на пару дней, а кое-где и часов, так что я правда всю песню его искала, и встретились мы в Таиланде на острове Чанг, хотя уже и не планировали, что встретимся. Было смешно, посмотрим, что получится.
– Сомов: Клип – инструмент для усиления воздействия песни. Очень много мировых хитов так и остались бы всего лишь очередным треком с альбома, не будь на них снят видеоряд.
– Я полагаю, что музыка для вас – это в первую очередь удовольствие, а не карьера. Однако есть ли какие-то профессиональные цели в этой сфере?
– Сомов: Музыка для меня и удовольствие, и карьера. В плане карьеры я уже добился того, чтобы не заниматься ничем, кроме музыки, так что в нашем с Йолли проекте основная мотивация – получить удовольствие от совместного творчества. А из целей у меня, пожалуй, только одна – чтобы на каждый следующий концерт приходило больше зрителей, чем на предыдущий. Значит, наша Музыка живет.
– Йолли: Удовольствие в любом случае. А как заниматься тем, что не любишь до глубины души? Но в первую очередь, музыка – это вся моя жизнь, мое призвание и профессия. И попасть в рейтинги, чарты, а также фестивали, Эмми, Грэмми, платиновые пластинки, записи на Лондонских студиях, мировые турне и стадионы – это мечта любого музыканта. Другое дело, что это ведь лотерея, а мы просто делаем то, что для нас важно, и то, без чего не можем жить. Я счастлива, когда нас слышат и наша музыка нравится все большему количеству народа. Каждый новый человек на нашем концерте – это победа. Чем больше откликов, тем больше это раскачивает музыкантов и хочется стать еще круче, тем больше у нас ресурсов, чтобы развивать проект.
– Не могу не затронуть тему мастер-классов по пению! Йолли, вы – профессиональная вокалистка и подходите к обучению очень разносторонне. То есть, вы затрагиваете не только технику, но и психологию, и физиологию. Где вы сами приобрели такой колоссальный опыт?
– Йолли: Мой колоссальный, как вы говорите, опыт – это череда провалов (благодаря им растешь и все получается) и работа над собой, в первую очередь, избавление от своих комплексов, принятие своих особенностей, честность по отношению к себе и умение смотреть вглубь себя, видеть других людей, любить их, сострадать им и помогать открывать себя. Люди сами начинают петь, потому что это же естественный механизм, заложенный природой. Нам просто запретили звучать, проявлять свою индивидуальность. Слово «замолчи» или «заткнись» мы в детстве слышали чаще своего имени. Плюс петь не особо принято в обществе. Правда, эта тенденция исправляется, сейчас очень модно петь, и много людей хотят учиться этому. Звучание очень освобождает, гармонизирует, исцеляет и приводит в приподнятое состояние, которое соединяет с собой, развивает спонтанность, интуицию. Я думаю, что у меня просто есть способность вдохновлять людей своим примером, верить в себя, а дальше работа зеркальных нейронов и выход человека на новый уровень. Но как только я стала преподавать вокал, я стала сама лучше петь, левел ап. Я ищу новые техники, занимаюсь прикладной психологией, телесными практиками, но в первую очередь опираюсь на свою интуицию и эмпатию. Поэтому все получается, и у меня много тренингов, учеников, я много времени посвящаю этому.
– Неужели действительно каждый человек при правильной работе над собой может сносно петь?
– Йолли: Ну, я такой вот живой пример, что только работа над собой меняет все. Не только сносно, но расчудесно петь может каждый. Просто одному нужно 10 занятий, а другому, как мне, 28 лет. И это процесс совершенствования не заканчивается, он приносит столько с собой крутых состояний, что я ни на что не променяю это.
– Не так давно вы записали первый альбом «RazOm». Какие сейчас у Yolly и Somov планы?
– Йолли: Мы очень любим путешествовать. Думаю, будет здорово совместить это с концертами, записями и съемками в разных странах. Все идет по плану!
За творчеством дуэта «Yolly | Somov» можно следить ВКонтакте, на Facebook и в Instagram.
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
