Ни «Город астероидов» Андерсона, ни «Опавшие листья» Каурисмяки, ни «Старый дуб» Лоуча — «Анатомия падения» Жюстин Трие выиграла «Золотую пальмовую ветвь» Канн и теперь добралась до российского кинопроката. Единственное ли это преимущество картины, что общего у неё с «Сиянием» и как она ассимилирует документалистику — в этой рецензии.
© «Про:взгляд»
Есть мнение, будто если новая картина Трие не участвовала бы в основном Каннском конкурсе и тем более не взяла бы главный приз, то её культурно-исторический вес был бы менее значительным. Однако каждый фильм режиссёра, начиная с дебютной короткометражки, участвует в престижных фестивалях и даже уходит оттуда с какой-либо наградой. К слову, её предыдущая лента в 2019-м также номинировалась на «Золотую пальмовую ветвь», а исполнительница главной роли Сандра Хюллер, уже работавшая с Трие в том же «Соблазне», снялась и во взявшей в этом году Гран-при «Зоне интересов». Словно у «Анатомии падения» были равные шансы со всеми другими излюбленными номинантами, но даже если и наоборот, то наградить именно её, а не повторно какое-нибудь кино Кена Лоуча, представляется справедливым и закономерным решением жюри.
Несмотря на нарочитую фестивальность, у истории изначально были шансы попасть в объектив внимания и массового зрителя. Причина? Картина умело балансирует на грани художественного и документального кино и органично адаптирует приёмы последнего. Можно без труда заметить, что имена супругов звучат так же, как и у актёров в жизни, а их совместные фотографии между съёмок мелькают в расследовании экранных героев. Саундтрек вряд ли вспомнят и задумаются, были ли он вообще, но то что юный Мило Машадо Гранер в кадре пару раз садится за фортепьяно ответят точно. Оператор Симон Бофил не раз прибегает к ручной трясущейся камере или снимает как бы объективами репортёров у здания суда, съёмки в котором проходили в действующем зале, а с постановкой там помогали профессиональные адвокаты по уголовным делам. И это даже если не брать во внимание саму историю в стиле тру-крайм.
Читайте также
© «Про:взгляд»
Начинается повествование, однако, со сцены, будто пришедшей из фильма ужасов: по ступенькам вниз с тёмного чердака ритмично скатывается мячик. Сидя под крышей шале, горе-писатель Самюэль Малески пытается выдавить из себя хоть строчку. Его жена Сандра Войтер как более удачливый и прославившийся литератор даёт интервью студентке о тонкостях работы, пока супруг наверху не включает громко музыку и не начинает сверлить дрелью. Их 11-летний слабовидящий сын Даниэль вместе с псом-поводырём Снупом обходит заснеженные пейзажи французских Альп. Здесь, в уединении от городской суеты близ стоящего Гренобля, семья живёт уже два года. Однако на следующий день их равномерно текущие будни рушатся — мать и сын натыкаются на бездыханное тело отца возле дома. За неимением других подозреваемых следствие обвиняет в убийстве супругу погибшего. Такой синопсис отчасти походит на своеобразное переосмысление «Сияния», оммажи к которому будут одолевать зрителя то тут, то там на протяжении почти двух с половиной часов. Однако сама режиссёрка открещивается от столь, на первый взгляд, занятной трактовки.
Разобраться, какое конкретно произведение отражает «Анатомия падения», кинговское или кубриковское, зритель решает самостоятельно, но однозначно: перед нами зеркальный антипод «Сияния», его современный доппельгангер, из которого выкачали всю мистику и ужасы, оставив уныние и обречённость реализма в его бледных глазах. Совпадение или нет, но имя Даниеля созвучно с Дэнни Торренсом (впрочем и визуально кинообразы похожи). Оба мальчика пострадали из-за разрушающего брак характера отца-писателя. Дэнни обладал даром предвидения, тогда как Даниэль, наоборот, практически полностью ослеп, зато у него лучше развита слуховая память, а во время заседаний тот представляет, как бы выглядела та или иная версия смерти папы. По иронии тот же судебный зал по цветовой гамме подозрительно схож с уборной из золотой комнаты кубриковского «Оверлука». А когда прокурор (Антуан Райнартц) ищет доказательства виновности подсудимой в строках её последнего романа, друг-адвокат Сандры (Сванн Арло) с ухмылкой подмечает, что с таким подходом и Стивен Кинг вполне может оказаться серийным убийцей.
© «Про:взгляд»
Конечно, увидеть исключительно отголосок психологического хоррора из 80-х в декорациях и сюжете «Анатомии падения» было бы несколько поверхностно. И тут речь даже не столько про то, как «Основной инстинкт» Верховена встречает «Сцены из супружеской жизни» Бергмана в поголовном количестве рецензий после каннской премьеры (хотя подобные сравнения более очевидные), сколько про реальные дела из заголовков газет недавних лет, что придаёт фильму ещё большую толику документальности. Если брать во внимание, что лента не основана ни на автобиографии авторов, ни на литературном первоисточнике, то история больше перекликается с реальностью, нежели участвует в диалоге с искусством. Так, в 2018-м суд приговорил писательницу Нэнси Брофи (эссе «Как убить своего мужа») к пожизненному сроку за убийство супруга-преподавателя, а в 2023-м полиция США арестовала детского автора Коури Ричинс по обвинению в отравлении мужа, брак с которым, как позже выяснилось, давно трещал по швам.
И всё же если подлинный триллер в картине не разглядеть, то вот детектив с открытым типом расследования ещё вполне различим. Заснеженный домик в горах — идеальный сеттинг для жанра: вспомнить хотя бы «Ветреную реку». Однако, на удивление, для Трие и это не главное место действия. Большая часть хронометража занимает именно юридическая драма с её судебным фарсом. Сторона обвинения даже позволяет себе уйти порой в карикатурную мизогинию, что, правда, не делает картину феминистическим флажком. Скорее, ещё одним камнем в огород системы, которой ныне нужна не правда, а виновный за решёткой. Впрочем, и такого кино уже навалом, но, может, для жюри во главе с Рубеном Эстлундом («Треугольник печали») этот голосок гуманизма ещё слишком тих посреди грохота морального падения общества.
© «Про:взгляд»
Пожалуй, несколько наивно было полагать до просмотра, что в «Анатомии падения» виртуозно, как Бенуа Бланк, или пафосно, как Эркюль Пуаро, раскроют имя виновника трагедии. И тут даже не столько извечный вопрос, а был ли мальчик, сколько, а зачем зрителю это знать? Ведь героиня Хюллер также не получила катарсиса от оправдания: во времени нелепых парадоксов, когда истина всегда субъективна, а её доказательство воспринимается неоспоримо как само собой разумеющееся, легко забыться.
Абсурдность происходящего отчасти отодвигает на второй план и тот факт, что немку Сандру буквально обязывают говорить то на французском, то на английском. К тому же перед судом она должна изъясняться на строгом и консервативном юридическом языке фактов и формальности. Однако вопреки давлению героиня выбирает язык чувств и эмоций. Авторам сценария, Жюстин Трие и её мужу Артуру Харари, удалось сплести литературное с законодательным так, чтобы второе не доминировало над первым. И хотя это задача не из простых, как выяснилось, она вполне осуществима, заворожительна и вполне достойна престижной награды.
Источник фото обложки: © «Про:взгляд»
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
