21.11.2014 СУТРА: заложники пустоты (СПб, Александринский театр)

21 ноября V Международный фестиваль искусств "Дягилев P.S." обратился к Востоку и представил балет хореографа Сиди Ларби Шеркауи "СУТРА", художественным осмыслением которого занимался знаменитый британец Энтони Гормли, а о тонкостях восточной философии в исполнении 17 шаолиньских монахов рассуждала наш корреспондент Екатерина Нечитайло.

Форма - это пустота, пустота - это форма,

Форма - это ничто иное как пустота,

Пустота - это ничто иное как форма.

То же самое справедливо для чувств,

Восприятий, умственной деятельности и сознания.

Сутра сердца

Сутра, она же сутта (санскр. सूत्र sūtra IAST, «нить») — в древнеиндийской литературе лаконичное и отрывочное высказывание, афоризмы, позднее — своды таких высказываний, характеризующиеся образностью, афористичностью и притчевостью, в которых излагались почти все религиозно-философские учения Древней Индии.

"Сутра", он же "спектакль с участием шаолиньских монахов" - не балет - не драматическое действие - не обычная постановка бельгийского хореографа марокканского происхождения, ученика Алана Плателя, Сиди Ларби Шеркауи, созданная в соавторстве с британским скульптором Энтони Гормли, объединившая техники боевых искусств кунг-фу, языка современной хореографии и динамической инсталляции. Это демонстрация жизни человеческого духа, медитативный парад практик, сценическое движение 385 уровня сложности, при успешном прохождени которого сразу присваивается сан "бог баланса и мастер трюков".

На площадке более десяти деревянных ящиков в человеческий рост, выложенных в прямоугольник, за прозрачно-молочной занавесью-задником расположился оркестр, состоящий из скрипок, виолончели, ударных и фортепиано, по левую руку, скрестив ноги и идеально выпрямив спину, сидят мальчик и взрослый мужчина, напоминая кадры фильма Ким Ки-Дука "Весна, лето осень, зима и снова весна". Мальчик начинает перемещения, желая познавать мир, ящики с громоподобным звуком начинают активно двигаться на зрителя, но не при помощи хитрой машинерии или силы мысли. В каждом из них затащился исполнитель, который своим телом, инерцией передвигает этот самый деревянный дом, находясь внутри. Кажется, что на зрителя надвигается ритмизированный велосипед с квадратными колесами, идет кубик-рубик, от времени потерявший цвет, наползает танк, отсчитывающий минуты до достижения цели.

Эти ящики, они же бруски, они же столы, они же кровати, они же гробы, фигурируют на протяжении всего спектакля, становясь полноправными действующими лицами. Они - ноша, воинственное прошлое, сдерживающий фактор, грех и жизненные события, которыми обрастает человек за период существования. Они ставятся шкафами и укладываются по принципу домино, внутри них выполняются подтягивания и перекруты на руках при одновременном нахождении там взрослого и ребенка, на них запрыгивают, их тащат на себе, ими выстраивают спиралью цепочку судеб, в них спят, уложив друг на друга, будто в камерах морга. Самая распростроненная позиция - закинуть этот груз на спину, как муравьи, строящие жилище, и волочь на себе, как Иисус, который несет собственный крест.

Под меланхоличную, тоскливую, создающую ощущение зудящей ноющей раны музыку, написанную польским композитором Шимоном Бжуской, с криками "туа" и "кья" семнадцать шаолиньских монахов демонстрируют мастерское чувство партнерства, в едином порыве взлетая на верх деревянных постаментов, виртуозное владение телами, руками, ногами,кульбитами, подъемом-разгибом, зависами, балансами, молниеносной переменой мест. Они существуют притчево, вне конкретного сюжетного лабиринта, при этом визуально поддерживая постоянный конфликт между своими и чужими, Европой и Востоком, телесным и духовным.

Картинки из живого и деревянного будут сменять друг друга весьма активно, при этом оставляя магию восточной неспешной невесомости. Этот спектакль можно смотреть двумя способами: непосредственно созерцая, и одномоментно схватывая происходящее, утекающее сквозь пальцы, как песок (что предпочтительнее), или же пытаясь разобрать механизм, осмысливая увиденное после каждой смены мизансцены - инсталляции.

В какой-то момент начинает казаться, что время полностью остановилось, ничего нет и мы все - заложники пустоты, которая существует вокруг наших персональных деревянных домиков - панцирей. Надо отметить, что спектакль лишен излишнего блеска, надуманной картинности, и налета необходимости кого-то удивлять и кому-то что-то доказывать. Это обаятельная история, от которой веет спокойствием и уверенностью, об уединении и умиротворении, о выборе, о высшей интуитивной премудрости, совершенном понимании, переводящем на другой берег существования, об укрощении плотских шестеренок.

Сиди Ларби Шеркауи вывел формулу спектакля, в котором найден идеальный баланс и тонкая восточная гармония, а в финале над зрителями повисает легкая дымка, не успевающая превратиться в навязчивым дым, смог и гарь, оставляя флер и ощущение пустоты вокруг, которой так много, что даже не протолкнуться.

Фотографии Натальи Дубовик

Добавить комментарий