По всему городу стоят новогодние елки, везде гирлянды, шарики, - все то, что навязывает нам праздничное настроение раньше времени. Мы боимся перегореть в ожидании чуда, поэтому вспомним о мистике и том празднике, подготовку к которому не начинают чуть ли не с лета. 31 октября в клубе «Backstage» выступил DJDero.
Лидер группы «Oomph!» в Санкт-Петербурге. Где оркестр, медведи и цыгане? Но город скоромен. Поклонники тоже затаились, рисуют себе праздничные лица. И я тоже. Рисую стрелки, которые сегодня отчего-то не желают быть ровными. В конце концов, даже если я проиграю схватку с мейк-апом, то сделаю вид, что так и задумано. Как только сегодня себя не разукрасят. Мой идеальный дневной образ Джеки Кеннеди к вечеру трансформировался в розовощекую русскую матрешку. В национальном виде приезжаю на интервью с Деро Гои, чтобы поговорить о самой жуткой ночи в этом году.
— Хэллоуин — праздник, восходящий к традициям древних кельтов Ирландии и Шотландии. Что у тебя с ним ассоциируется в первую очередь?
— Когда я был ребенком, Хэллоуин не был известным праздником. Он стал популярен в конце 80-х из-за фильма «Инопланетянин» и других разных вещей. Потом он получил известность и в Германии: все эти тыквенные головы, вампиры, мумии, зомби. Дети, которые стучатся в дома и кричат: «Конфеты или жизнь!» Ведь Хэллоуин для детей, главным образом. Все мы знаем этот праздник как ирландскую или американскую традицию, но Хэллоуин празднуется во всем мире, потому что это забавно, для детей особенно. Не вижу в этом ничего плохого, крутой праздник! Привидения, знаете…
— По правде говоря, Русской церкви не нравится этот праздник, уж не знаю, почему.
— Потому что они считают его языческим, но вообще-то я слышал, что в нем есть много отсылок к христианским мотивам.
Читайте также
— Ну конечно! В нём много всего из разных культур.
— В Германии есть праздники, посвященные теме смерти, просто именно этот американский праздник стал модным во всем мире. Конечно, мы можем относиться предвзято к американскими традициями, но если Хэллоуин делает детей счастливыми, вся критика должна отойти на второй план.
— Детский смех – вот в чем весь смысл!
— Да, вот, в чем весь смысл! (смеется)
— Чем будешь пугать Питерцев сейчас?
— Музыкой! Я буду ди-джеем, и, надеюсь, напугаю вас всех, потому что я собираюсь играть традиционный немецкий шлягер! (смеется) О, ну конечно, нет. Я собираюсь играть музыку, соответствующую духу этого праздника. Темную, жуткую, отражающую потаенные стороны нашей души. Я думаю, это здорово, потому что мне, как немецкому музыканту, присущи меланхолия и романтизм. Я люблю сочетать мрачность и романтику. В этом смысл Хэллоуина для меня, как для взрослого человека. Я думаю, что даже в самых темных уголках нашего разума и наших сердец есть нечто романтическое.
— Если уйти к корням этого праздника, то скрывать свой облик в Хэллоуин означает прятаться от расплаты.
— Да не сказал бы...
— А имя — это очень сакральное понятие, очень личное. Тебя все знают по псевдониму Деро, это тоже желание скрыться от чего-то?
— Не думаю, что я хочу скрыться от чего-то. Как музыкант, конечно, ты играешь на сцене определённую роль, но здесь важно кое-что понимать. Если в твоём образе на сцене есть некая связь с какой-либо гранью твоей личности - это правильно. Но если ты играешь самого себя - мне кажется, это уже непрофессионализм.
— Но ты скрываешь свое лицо.
— Я показываю различные грани моих эмоций, разные стороны моей души. Грим и макияж помогают мне это подчеркнуть. То же самое у актеров. Они убедительны только тогда, когда живут своей ролью. Как музыкант, на сцене я немного переигрываю для того, чтобы донести свои эмоции даже в самые последние ряды. Думаю, грим всегда был связан со сценой, так что для меня это естественно.
— Это, своего рода, послание?
— Не обязательно. Это, скорее, заявление с восклицательным знаком. Или вопросительным, не важно. Ты должен…
— Выбрать это для себя сам?
— Да, верно, пока ты будоражишь умы людей своим творчеством. Если твоё выступление заставило людей о чём-то задуматься, значит, ты все сделал правильно.
— Расскажи о своём сайд-проекте «What About Bill?». Что-нибудь новое, что стоит знать поклонникам.
— Это полностью независимый, самоорганизованный и самофинансируемный проект. Он целиком и полностью наше детище, он совершенно не похож на «Oomph!», для меня это важно. Я большой поклонник свинга и джаза 30-х, 40-х или 50-х: Фрэнк Синатра, Дин Мартин, Сэмюэл Дэвис младший, Коул Портер и другие… Я действительно люблю их музыку. Творческие течения того времени: актеры, коллективы, художники, были очень круты. Я создал этот проект совместно со своим другом Крисом. Мы одинаково чувствуем, как переделать наши любимые рок-композиции 90-х. Эпоху гранжа, рока и металла превратить в свинг! Мы получаем огромное удовольствие от того, что мы сейчас делаем, в первую очередь, потому что это нечто принципиально новое. То, что мы никогда ещё не делали.
— Это нечто очень личное?
— Да, очень личное. Это музыка исключительно для живого исполнения, мой тембр голоса для неё очень подходит, у меня баритон, похожий на, напоминающий свинг стиль 40-х годов. Тот же тембр, как и у Дина Мартина или Фрэнка Синатры. Я действительно ценю этот вид пения. От такой музыки мурашки по коже, эту музыку не хочется забывать, хочется быть к ней ближе. Было бы скучно, если бы мой сайд-проект напоминал «Oomph!». Здорово, что он кардинально другой. С нетерпением ждем, чтобы отыграть концерты «What About Bill?» В России. В Санкт-Петербурге и Москве.
— Когда?
— В следующем году, в феврале. Будет клёво презентовать «What About Bill?» в России.
— Есть много трибьют альбомов, чем твой будет отличаться от прочих?
— Главное в том, что кавер-версии должны отличаться по исполнению от оригинала, поэтому мы отобрали наши любимые песни в стилях рок, метал и гранж и не просто сделали на них каверы, а исполнили их в жанре свинг. Это совершенно другое. И это работает, потому что хорошая песня хороша в любом стиле. Так что для нас это был вызов, и это было здорово. Мы обожаем играть вживую. Представьте огромный контрабас на сцене, джазовые барабаны, фортепиано, и все эти гитары… это здорово.
— Представь, что ты режиссер. На твой взгляд, какие темы сейчас отражают дух настоящего времени? О чем сейчас стоит снимать кино?
— Я думаю, что главной особенностью современного общества является то, что люди научились передавать информацию в любую точку Земли за считанные секунды, но сама ценность этой информации девальвировалась. Чем больше информации вы впитываете, тем поверхностней она оказывается - это главная проблема, на мой взгляд. Это главное различие между старыми временами и современной действительностью. Раньше любую малозначимую новость обсуждали неделями. К примеру, брак королевы, или что она потеряла шляпу, да что угодно!
— Выходит, мы деградируем?
— Не думаю, что мы глупеем, может, просто стали поверхностнее. Мы впали в зависимость от технологий, это большая опасность, на мой взгляд. Все больше вещей, которые нам нужны, зависят от технологий, бездушных вещей. А чем больше ты общаешься с их помощью, тем больше такое общение отражается на твоей душе. Когда мы общаемся вживую, мы задействуем душу, эмоции. А это (показывает на планшет) не имеет с душой ничего общего. Абсолютно ничего. Я не говорю, что это не правильно. Это не хорошо и не плохо, это просто вещь, она иногда помогает. Есть плюсы и минусы, выбор за нами. Как я сказал, в Интернете очень много информации, но по-настоящему важной и полезной информации там мало. Большая ее часть – это мусор, понимаешь? Ложь, сплетни… все в этом духе.
— Как тогда среди этого информационного потока найти что-то действительно важное?
— Очень непросто среди этого мусора найти сокровища, но до тех пор, пока есть люди, готовые нести истину в массы, все в порядке. Но если кроме информации, одобренной правительством, в сети не будет вообще больше ничего, то это будет по-настоящему страшно. Жизнь полна противоречий, мнения по одному и тому же вопросу могут диаметрально отличаться, понимаешь? С изобретением Интернета и цифровых средств массовой информации мы меняемся и переходим на другой, нам ещё неведомый уровень. Я не идеалист, я не сказал, что все плохо, совсем нет. Но люди, как правило, склонные к идеализации своих изобретений. Они говорят: «Бинго! Никто и никогда не придумывал ничего лучше!» Но они не думают о том, какие побочные эффекты может дать то или иное "инновационное" изобретение. Вспомните, когда кричали «Ура! Мы научились расщеплять атом! Круто!» Но история показала, что есть другая сторона медали. Люди иногда просто перебарщивают в своём стремлении к совершенству. Сейчас объектом всеобщего обожания является Интернет, но я уверен, что совсем скоро мы начнём относиться к нему спокойнее, потому что, как мы все знаем, мы здесь, чтобы встречаться, влюбляться и продолжать человеческий род. Ты не сможешь родиться по Интернету, это невозможно.
— Ты читал книгу «Множественные умы Билли Милигана» Дэниел Киз? Главному герою поставили диагноз «множественная личность», в одном человеке уживались десятки личностей, мужчины, женщины, дети… Если бы ты сейчас снимал экранизацию, то согласился бы играть главную роль? Или, например, снять клип. У тебя скоро выйдет новый альбом, в нем будет много мрачных тем…
— Очевидно, у человека психическое расстройство. Но действительно ли это множественная личность или же жажда в сочетании с чем-то импликативным? Воображением или другим психическим расстройством – вот в чем вопрос.
— Может, он просто рефлексирует?
— Да, может быть, может быть… Или это психоанализ, что-то из тем Фрейда. В этом присутствует и несколько отрицательных моментов. Ведь по Фрейду, если загипнотизировать человека и задать ему риторический вопрос, то можно заложить в разум человека то, чего там прежде не было. Это самое страшное в области психоанализа. Может, главный герой все выдумал, и его болезнь не имеет к множественной личности никакого отношения? Я не знаю, я довольно скептически отношусь к этому, потому что эта болезнь до конца не изучена.
— Я часто вижу тебя с петлей на шее. Фотосессии, клип с Апокалиптикой… Это эпатаж или «сковывающий» образ, послание? Удушье как символ влияния внешнего мира?
— Не знаю, честно говоря, так далеко в рассуждениях на эту тему я не заходил. Но это символизирует часть моей души. Может, потому что сейчас у меня есть возможность играть с темными сторонами моей личности. Я никогда особо серьёзно к этому не относился, никогда не думал об этом всерьёз, понимаешь? Плюс творчества в том, что у тебя появляется возможность выражения темных сторон твоей личности, не делая это за закрытыми дверями. Может быть, не будь у меня шанса стать музыкантом, я бы стал массовым убийцей. Кто знает…
— Ты серьезно?
— Это вполне реально.
— То есть, ты реально допускаешь такой вариант?!
— Ну да.
— Ты в интервью сказал, что, будучи актером, хотел бы играть роли сломленных людей. Это попытка гипертрофировать собственную боль или приблизиться к некой жизненной пропасти, путем вживания в роль?
— Могу сказать, что и то, и то. Это чувство присутствует в моей душе, и я пытаюсь жить с этим. Но я стараюсь не страдать, потому что страдания делают из тебя жертву. А я не хочу этого. Это самый легкий путь. Конечно, были моменты в жизни, когда я чувствовал себя жертвой. Вопрос, хочешь ли ты оставаться в этой роли или изменить ситуацию к лучшему. Полагаю, много людей считают, что если музыкант на сцене отражает себя с темной стороны, то и в жизни он такой же. Но я бы сказал, что если у музыканта есть возможность выражать свою боль на сцене, то он просто может быть более психологически раскрепощён в жизни. Я знаю много музыкантов, которые смешивают свою сценическую жизнь с личной и впоследствии не могут избавиться от этого, как бы ни старались. На мой взгляд, это ненормально. Нужно различать это, и я действую именно так. Я разный, и не хочу быть одинаковым постоянно – не хочу быть всегда таким, как в жизни и не хочу быть постоянно парнем-фриком на сцене.
— Множественная личность!
— В каком-то роде. Но я могу управлять этим, и это отличает меня от человека с психическим заболеванием. Я не стал бы иронизировать, для многих людей это очень серьезно. Так вот, скучно быть постоянно одним и тем же человеком, когда занимаешься музыкой всю свою жизнь. Все мы знаем группы, которые копируют самих себя все время, не развиваясь, потому что они уже нашли способ заработать. Они знают, что люди даже в области своих музыкальных предпочтений весьма консервативны. Но искусство для меня и есть перемены, развитие, эволюция, поиск новых форм. Вы должны открывать новые двери. Для людей важна консервативность группы, и я задаю вопрос. Как можно не изменять себе, если выпускаешь десять одинаковых альбомов? Или это уже ложь? Потому что знаешь, что это лучший способ заработать деньги и удовлетворить своих поклонников-консерваторов, которые не хотят изменений. Таким образом, он повторяется снова и снова, хотя уже давно видит своё творчество совсем по-другому. Это просто вопрос, конечно… Если воспринимать музыку, творчество только с коммерческой точки зрения – это своего рода творческое харакири. Перемены и развитие - вот в чём истина! Всегда найдётся человек, который скажет: «Зачем они все меняют? Полная чушь, мне они больше не нравятся!» Но если ты, будучи начинающим музыкантом, думаешь о том, что скажут поклонники и что пресса подумает о твоем альбоме – то к искусству все это уже никакого отношения не имеет. Ты загоняешь себя в рамки, когда начинаешь задумываться об ответной реакции. Да пошли они все! Важно делать то, что ты лично ты хочешь делать. Если хочешь сделать свой альбом веселым – делай веселым. Хочешь сделать альбом печальным – делай печальный! Если ты чувствуешь, что можешь сделать альбом агрессивным - делай! Но есть люди, которые штампуют одинаковую музыку больше двадцати лет. Я никогда не поверю, что все эти двадцать лет человек ни разу не усомнился в том, что он чувствует по поводу своей музыки, но разве это не скучно? Двадцать лет только агрессии, грусти или веселья. Нет. На мой взгляд, это ложь. Но потребитель, любящий его музыку скажет: «Да! Он верен себе!». Я отвечаю: «Да, да, если уж ты так считаешь, ты врешь сам себе, потому что боишься перемен, но как фанат, ты получишь то, что хочешь».
— Выходит, поклонники все портят?
— Не знаю, есть поклонники, которые поддерживают перемены в творчестве коллектива, но в основном, это не так. Поэтому мы не такие популярные, как некоторые другие группы. Но мы счастливы, нам очень повезло, и это самое главное.
— И в заключение такой вопрос, как из-за нехватки времени не потерять близких людей, если все время уходит на работу, которую безумно любишь?
— Я провожу свободное время со своими друзьями, поэтому я не гастролирую постоянно, вот почему я не продаю миллионы дисков по всему миру. Я человек, а не только музыкант, это нормально. Ты должен понимать для себя, что работа отнимает много жизненного времени, а у тебя только одна жизнь. И если ты постоянно в туре, это значит, тебе постоянно приходится иметь дело со всей присущей ему рутиной. Потому что это скучно. Люди думают, что рок-н-ролл - самое сумасшедшее дело в мире. И это действительно так. Первые десять концертов. Первые десять open-air-ов. Но после этого рок-н-ролл становится такой же работой, как и любая другая. Серьезно, в этом нет никакой романтики! Если занимаешься этим постоянно, становится скучно. Для меня немыслимо сделать трехлетний тур. Есть группы, которые подобное переживали, но после этого, наверное, должны были стёртые ноги залечивать. Их семья и друзья не помнят, как они выглядят. Представить себе этого не могу. Каждый решает сам, что делать со своей жизнью. Круто быть в туре, круто выступать на сцене, но не постоянно. Круто давать интервью – но не постоянно. Снимать клипы – но не все время. Круто писать новые песни, но не постоянно, записывать новый альбом, но не постоянно.
Интервью Катерина Воскресенская
Перевод Олег Морозов
Фотограф Анастасия Филлипова
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
