Основатель группы «Агата Кристи» рассказал о медийном эффекте пост «Агаты», поездке на Донбасс, способности человека к творческому вскрытию и рок-н-рольном братстве уральских горцев.
«Роклаб»
– Каждый месяц до выхода нового альбома у вас стабильно выходят треки. Не пострадает ли от этого «Роклаб»? Сейчас вы настроены на восприятие больше своего творчества, нежели чьего-то еще.
– В течение последних трех лет «Роклаб» существует практически сам по себе, у меня просто физически нет времени им заниматься. Этот проект отложен, но он не мертвый, поэтому, когда есть время, я продолжаю работать с молодыми группами. Сейчас в формате индивидуальных консультаций ребята оставляют мне пластинки или присылают фонограммы. Работа продолжается, просто она не так публична и систематизирована. После того, как я запишу альбом и состоюсь как пост «агатовский» артист, я снова приступлю к работе с молодежью.
Сейчас в Екатеринбурге мы будем проводить интересный проект. Я с этой идеей очень давно ношусь. Передвижной творческий молодежный форум, он будет проходить в формате фестиваля школьных музыкальных групп. Со всей области съедутся дети, мы отсмотрим их выступления, а потом в течение нескольких дней будем проводить для них мастер-классы. Все ребята, с которыми я гастролирую, это специалисты в области звука, света, аранжировки, и наша задача – в течение нескольких занятий подтянуть школьные группы до определенного уровня. Хотя бы поставить им несколько номеров для того, чтобы они смогли выступить на профессиональной сцене.
– У вас на это будет всего три дня.
– Да, но мы не должны научить их вообще всему, только в рамках нескольких песен. Изначально у них будет три номера, из которых мы выберем лучший, а один номер за три дня поставить можно.
Читайте также
«Агата Кристи» – это наш фундамент
– К слову о пост «Агате», это серьезный рубеж.
– Это больше медийный эффект. В «Агате Кристи» мы выходили на аудиторию, которая никогда не слышала наших композиций, и надо было ее завоевывать. В первые годы у нас такое происходило постоянно, поэтому для меня это абсолютно знакомый формат. Более того, я считаю, что он очень полезен для исполнителя. Когда все идет по накатанной, хочется чего-то нового.
Ну, и я же совсем не перебрендируюсь. В любом случае, «Агата Кристи» – это наш фундамент, который лично я забрасывать не собираюсь. Заметным блоком в любой нашей концертной программе будут хиты «Агаты Кристи». Конечно, их будет не так много, как сейчас, но они останутся. Самые легендарные песни должны звучать, потому что люди хотят их слышать, это часть меня, в которую я вложил сердце и душу. Это то, что сделало меня мной.
– Вышел документальный фильм об уральских музыкантах «Нужное подчеркнуть», в котором приняли участие «Чайф», «Курара», «AlaiOli», в общем, там делается упор на специфику уральского менталитета. В чем эта ментальность, на ваш взгляд, проявляется?
– Может быть, я разочарую моих свердловских земляков… Нет, сидя там, на Урале, такие фантазии, может, в голову и приходят. Хочется определить свое место, придать ему значимости. Я думаю, никакого секрета там нет, это вопрос статистики. Екатеринбург – крупный город, в котором много творческих вузов. Везде, где много студенчества, возникают такие вещи. В Новосибирске, Владивостоке, Екатеринбурге, Москве, Питере. Это самые большие города.
– Питер и Екатеринбург ведь часто сравнивают. Такое же давящее небо.
– Ну, не сказать, что у нас небо было бы где-то сильно высоким в Российской Федерации, кроме, наверное, Краснодарского или Ставропольского края. Вообще ряд построек в Екатеринбурге выполнен питерскими архитекторами, поэтому там прослеживается схожесть стиля, по крайней мере, до современной застройки. Там есть улица Свердлова, которая идет от железнодорожного вокзала к центру города, и по стилю зданий напоминает Невский.
«На Берлин»
– Рациональный взгляд, без лирики. Почему не выпустили композицию «На Берлин» 9 мая? Ведь вы любите красивые совпадения по датам, но сингл ушел в сеть раньше.
– То, что он разошелся раньше, это понятно, мы делали его премьеру на радиостанции. Случайно получилось так, что наш первый сингл вышел 3 марта (03.03, – прим.), а второй 4 апреля (04.04, – прим.). Ну, мы решили дальше эту песню продолжать, поэтому выпустили сингл 5 мая. Мне кажется, это нормальный ход, и поклонники знают, чего и когда ждать.
– Будете исполнять «На Берлин» сегодня?
– Я не хочу делить зал напополам. Кто-то из пришедших сегодня хочет слушать песни «Агаты Кристи», не хочет слушать политику, да Бог с ним, пускай не слушает. Эту песню я всегда найду, где спеть. Хорошо, что премьера состоялась именно в Донбассе. Собственно, в первую очередь песня делалась для них. Это специальный проект, не регулярная песня. Я даже не знаю, войдет ли она в альбом, потому что у него будет своя концепция.
– С одной стороны, вы раскритиковали фильм телеканала Рен-ТВ «Как на войне», с другой стороны, там же записали «Темную ночь». Почему продолжили сотрудничество с ресурсом, с информационной политикой которого сами не согласны?
– Они очень долго уговаривали меня, чтобы я принял участие в фильме. Сначала, видимо, они по дружбе хотели снимать про Глеба, но руководство Рен-ТВ сказало, что про одного Глеба неинтересно, давайте снимать про «Агату Кристи». Всякими обманными способами они начали меня заманивать. Врали мне в глаза, что это будет передача про «Агату Кристи», что там все будет мирно, дружелюбно. То, что получилось, вы видели. Мы с ними договорились, что будем согласовывать мою прямую речь, я со своей стороны хотел, чтобы прозвучали определенные мысли, а в результате получилась абсолютная лепнина, которая никакого отношения к правде жизни не имеет. Это низкий поступок, у меня не поворачивается язык назвать людей, которые это сделали, журналистами.
Но обижаться на весь канал бессмысленно. Спецпроект к 9 мая готовила одна редакция, фильм – другая. Так что я не рушу мосты, единственное, в ходе дальнейшей работы я перечислил лиц, которые готовили передачу, и предупредил, что мы не сможем с ними сотрудничать.
– Вы искренне полагали, что этот фильм не получится скандальным?
– Нет, понятно, что тема братьев Самойловых изначально очень острая. Там должно было быть горячо, но все равно должно было быть адекватно изложено обе позиции, а получилось, что изложена одна позиция, а про меня – просто домыслы. Это бред, что я поехал на Донбасс за адреналином. За такое зубы выбивают.
– В инстаграме вы выложили фото с подписью «На Донбасс», как прошла поездка? Поклонники переживали за то, как вы туда доберетесь.
– Наш маршрут достаточно простой. Мы прилетаем в Ростов-на-Дону, нас там встречает автобус либо из Донецка, либо из Луганска, в зависимости от того, куда мы сначала едем. Мы доезжаем до границы Украины, въезжаем в Донецкую или Луганскую республику, нас сопровождает машина автоинспекции и вооруженная охрана. Условия проживания… Гостиницы там есть, что перекусить, там есть, сценическое оборудование какое-никакое есть. Конечно, не такое пышное, мы там не Евровидение устраиваем, но чтобы достойно провести мероприятие, все абсолютно в этих республиках есть.
Мы там вместе с Чичериной, со Скляром, с Ютой, Машей Макаровой, Владом Валовым находимся практически с начала конфликта. Я очень рад, что примыкают еще новые музыканты, в этот раз с нами поехала группа «Калинов мост». Я понимаю опасения коллег, которые отказываются ехать. Кто-то переживает о своей безопасности, кто-то о том, что этот поступок будет муссироваться в оппозиционной прессе.
– Конечно, будет.
– Ну, я свой выбор сделал. Конечно, в моем мире и в моем сознании нет места насилию. Люди не должны бороться за существование, убивать друг друга. Но поскольку происходят нападки на людей, то кто-то должен их защищать. Если бы я был вояка, поехал бы добровольцем, но я боец какого-то другого фронта. Возможно, идеологического. Я чувствую то же самое, что чувствуют они. Люди борются за свободу и независимость, за новую Украину без олигархов, с более народной властью. У них худо-бедно получается, и я надеюсь, что со временем это станет примером для всей Украины.
«Кошмар перед рождеством»
– «Кошмар перед рождеством» дал вам опыт озвучки мульфильма, как бы вы сейчас отнеслись к подобному предложению?
– Это был любопытный опыт, мне понравилось. Когда озвучиваешь мультик, сам становишься ребенком. Ребенок живет в каждом из нас, и достать его достаточно просто. Особенно у творческих людей, мы по гроб жизни дети. Более того, я бы там и больше разошелся, но перед нами была поставлена задача сделать голоса узнаваемыми, чтобы Вадим Самойлов был похож на Вадима Самойлова, Эдмунд Шклярский на Эдмунда Шклярского, и так далее. Мне кажется, не нужно было так упираться. Если бы мы чуть больше там фантазировали и ерничали, никому бы от этого хуже не стало. В любом случае, получилось очень симпатично, и если мне доведется озвучивать какой-нибудь интересный мультик, с удовольствием.
– Возможно, вам ближе выступать в качестве музыкального драматурга. Какой проект мог бы вас заинтересовать в этой области?
– Мне интересно любое содержательное кино. В фильме должно быть что-то, что трогает, какая-то правда. Я бы не стал писать музыку к пустому фильму. Какому-нибудь блокбастеру, не несущему в себе никакой идеи. Но, слава Богу, традиции российского кино таковы, что все стараются эту идею интегрировать в фильм. Я бы мог посотрудничать с огромным количеством российского кино, я люблю это делать и очень давно этим занимаюсь. Большой опыт – это «Сестры» Сергея Бодрова и «Мне не больно» Леши Балабанова.
– На самом деле, я задала этот вопрос, потому что вы говорили, что хотели бы снять фильм про космос.
– Ну, идей творческих в голове много болтается… Мне кажется, что сейчас можно снять интересную историю о среде начинающих музыкантов. Что-то наподобие фильма «Взломщик». Когда не в субкультуре, вроде, несильно заметно, но на самом деле там ведь достаточно бурная жизнь, в которой очень много противостояний, конфликтных ситуаций.
Я считаю, что нужно уделять больше внимания субкультурам. Формат музыкального фильма, в котором было бы много музыки из разных жанров и какая-то своеобразная история. Было бы, мне кажется, прикольно. И еще это повод показать новую музыку, ее же некуда ставить. Есть много интересных групп, но они отличаются от тех, кто звучит на «Нашем Радио». Это не тот традиционный русский рок, который они там все выискивают.
– Для неформата есть «Наше Радио 2.0».
– «Наше Радио 2.0» не очень близко мне по стилю работы. Они заставляют ребят биться за эфир друг с другом, выращивая конкуренцию. Я считаю, что нужно идти другим путем. Создавать творческие сообщества, поддерживающие атмосферу рок-клуба. Сейчас у них этого нет, но даже в таком замерзшем состоянии это есть в «Роклабе».
– Не могу не спросить – как вы отнеслись к распаду «Ю-Питера»?
– Слава часто менял составы. Первый раз у него это произошло в конце 80-х, когда наступил звездный час «Наутилуса». Он все бросил и уехал в Санкт-Петербург, выступал уже с другим составом, потом я был в третьем составе, когда мы записывали альбом «Титаник», затем был четвертый и пятый… Потом был «Ю-Питер», сейчас ему видится так.
Люди встречаются, какое-то время проводят вместе. Если возникает творческий застой, и кому-то становится дискомфортно, лучше мирно разбегаться и делать что-то новое. Это нормально, глупо было бы привязывать себя к тому, что с точки зрения человека уже себя изживает. Он некомфортно себя чувствовал и поступил честно. Лучше разбежаться как взрослые мужчины, а, встречаясь, здороваться и пожимать друг другу руки, чем до конца жизни ездить с «Ю-Питером» и злиться друг на друга. Мне кажется, все равно все закончится тем, что это Вячеслав Бутусов из группы «Наутилус Помпилиус».
– Биографии культовых рок-групп разные, но везде есть общая черта – все знаковые вещи были придуманы ими еще в юности. Получается, если ты в 15 лет, грубо говоря, не написал что-то, что будет играть тебе на руку в 30, 40 и так далее, то уже и не напишешь?
– По-разному бывает. Например, Dire Straits эмигрировали из Венгрии в Англию, когда Марку Нопфлеру уже было больше тридцати лет. Здесь дело не в юности как таковой, а в способности человека к творческому вскрытию. Если она сохраняется в течение жизни, возраст не имеет значения.
Когда к музыканту приходит первый успех, возникает накатанная дорога, многие из нас сбиваются. Это тонкие психологические ловушки, в которые попадает человек. На самом деле, звездная болезнь заключается не в том, что человек излишне амбициозен, скандален или капризен. Самая скрытая и опасная форма звездной болезни – это замыкание в собственном сознании, невозможность адекватно посмотреть на себя со стороны. Это тормозит развитие творческого человека, поэтому кто спивается, кто еще что делает. Но можно найти золотую середину между тем, чтобы не заниматься ретроспективой и тем, чтобы запить горькую о том, что у тебя кризис среднего возраста, и ты его не прошел.
– Существует тонкая грань между тем, чтобы уйти в себя и тем, чтобы сберечь свой внутренний мир.
– Нужно уметь переключаться. Жить только внутренним миром такое же заблуждение, как жить только его отсутствием. Человек должен проявлять себя в депрессии и эйфории, в замкнутости и открытости. Только так он сможет понять, кто он такой, и что такое жизнь. Когда же он запирается в одной из этих категорий, он перестает адекватно воспринимать себя в реальности.
– Песня «Слова закончились» близка всем, кто что-то создает в творческом плане. Что делать, если нет времени ждать прихода вдохновения, а слова нужны?
– Эта песня пример того, как они пишутся. Мой личный рецепт – нужно расслабиться. То есть, я сидел, написал пару тройку песен, хотел сочинить что-то еще, но мне ничего не приходило в голову. Тогда я, шутя, написал вот такой текст с этой мелодией. Я смеялся над своим собственным состоянием, и получилась песня. Творчество нельзя сделать через силу. Через силу можно делать формальные вещи – сольфеджио, какую-то доработку, а непосредственно творческая идея должна приходить легко, как озарение. Бывает, что устаешь, бывает, что депрессия, но нужно просто выспаться или расслабиться, и все. Озарение из себя палкой не выбить.
– Когда мы разговаривали с основателем группы «Ундервуд», он сказал, что никогда не верил во вдохновение, только в труд.
– Труд есть, конечно. Когда хочешь написать песню, какое-то время тратишь на то, чтобы себя настроить. Для этого нужно собраться, освободиться от мыслей, они же сразу не улетучатся. Главное, каждый день пытаться написать что-то новое. В это время происходит настройка. То есть, конечно, такого не будет, что ты две недели отдыхал в Турции, а потом решил – сегодня я напишу песню о смысле жизни, а сам сидишь с похмелья, тебе хреново. Есть процесс включения. Для кого-то он связан с бо́льшими усилиями, для кого-то с меньшими. Все сугубо индивидуально, и никто не хуже и не лучше. Это вопрос способностей. Кому-то быстро приходят в голову творческие идеи, а у другого человека получаются лучше какие-то другие вещи.
– Вы читали о том, что Борис Гребенщиков призвал вас с братом «не вырывать куски мяса друг у друга»?
– Да, читал. Боря Гребенщиков нас едва знает, пускай он лучше призывает себя не выступать перед Саакашвили. Боря же не владеет ситуацией. Вот он говорит не вырывать куски мяса, а кто кому вырывает? Я лично ни у кого не вырываю. Моя позиция заключается в том, чтобы и мои поклонники, и поклонники Глеба слушали песни «Агаты Кристи», и чтобы Андрей Котов со своей группой их исполнял, вот и все. Поэтому что касается выдирания мяса, это Борис Гребенщиков пусть, пожалуйста, младшему задает эти вопросы. Может быть, они там, в Украине где-нибудь встретятся.
– Стартует время летних фестивалей. Как вы относитесь к тому, что, например, на фестивале «Нашествие» стоят танки, а в перерывах между сетами там идут показательные выступления военных самолетов?
– Своеобразно отношусь. В последние годы мы сталкиваемся с абсолютно популистским выражением так называемого патриотизма. «Наше Радио» в Украине включили в список запрещенных ресурсов. Они позиционируют себя вне политики, но то, что на «Нашествии» летает военная техника, это уже антиукраинская позиция, поэтому чему здесь удивляться? Ну, а вообще мне все равно, что там летает, я там давно не выступал. Насколько я понимаю, там Министерство обороны оказывает какую-то поддержку, это бартерные взаимоотношения, взаимовыгодные для фестиваля и для зрителя, в том числе. Не знаю всей подноготной, но, в принципе, я не против. Здесь больше смущает двоякость позиции. С одной стороны, что-то летает, а песню «На Берлин» на «Нашем Радио» в эфир наверняка никогда не поставят.
– Вы говорили, что вам не нравится формат фестивальных выступлений, потому что за их время не успеваешь ни зажечься, ни погаснуть.
– Сейчас мы, как правило, хедлайнеры – на то, чтобы выступить, у нас есть минут сорок, час. За это время можно отыграть полноценный сет. Но, к сожалению, могу сказать, что многие мои коллеги до сих пор позволяют себе хамское отношение к графику фестиваля. Недавно мы выступали на открытии мотосезона в Москве, всех попросили чуть-чуть сократиться по времени, так нет, кто у нас не сокращается, как всегда? Группа «Чайф»! Они играли полтора часа, ну, это в стиле Володи Шахрина... Говорю потому, что это коснулось лично меня. Из-за того, что «Чайф» играли полтора часа, нам пришлось играть двадцать минут, так что рок-н-рольное братство уральских горцев – это сказки.
Беседовала Катерина Воскресенская
Фото – Анастасия Филиппова
https://sub-cult.ru/interview/8161-vadim-samojlov-chelovek-dolzhen-projavljat-sebja-v-depressii-i-jejforii-v-zamknutosti-i-otkrytosti#sigProId3fb80a46a8
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
