В середине сентября московская панк-рок группа «Тени Свободы» навестила Санкт-Петербург, чтобы поддержать дебют фестиваля The Feel Good Fest of the Year. «Портал Субкультура» в свою очередь навестил «Теней», чтобы обстоятельно поговорить с Иваном Глобиным, Александром Меренковым и Иваном Бояджяном о турах, летних фестивалях, юбилее группы и грядущем новом альбоме.
— Как доехали?
— Иван Глобин: Отлично, отлично доехали.
— Александр Меренков: Поезд скрипел. Он, знаешь, новый, но реально скрипел. Зазоры какие-то не соблюдены.
— Иван Глобин: И очень громкий слив в туалете. Там настолько громкий был слив, что мне казалось, что у меня музыкальный слух уходит вместе с содержимым. Сразу приготовься к подобным ответам. В общем, доехали мы хорошо.
— А какие-нибудь наблюдения во время таких путешествий как-то сказываются на творчестве? Вы же катаете разным городам, смотрите, как живут люди.
— Иван Глобин: Вообще да. Но знаешь, как это бывает: ты ездишь, получаешь впечатления, считываешь какую-то информацию, а потом ее как-то перерабатываешь и может что-то упомянешь. Есть, например, новая песня, она еще не вышла. Я был в городке под Тулой... Там была детская площадка. Ну, там была площадь, где много памятников — главная площадь, и среди всего этого стояла детская площадка, на которой играли дети. Такая, как замок. И было написано на ней: «Подарок губернатора такого-то». Будет песня на эту тему на новом альбоме.
– Сколько времени в году вы проводите в туре?
— Иван Глобин: Мало. Мы — мало ездящая группа, объективно.
— Что довольно загадочно. Вы же – одна из ведущих панк-рок групп в стране по мнению множества ресурсов. Тот же Interesting Punk...
— Иван Глобин: Interesting Punk... Это очень уважаемый многими ресурс. Но надо понимать, что хоть там очень много людей, это — очень определенная публика. Это – люди прошаренные, они переслушали кучу разного панк-рока за свою жизнь, самая их молодость прошла в нулевых. Это люди, которые уже немножечко любят вспоминать, ностальгировать. А панк-рок — он очень разный. Есть группа «Йорш» — это отдельная тема, есть там «Операция Пластилин», а есть Interesting Punk. Это не пересекающиеся истории.
— Александр Меренков: Мы можем ездить чаще. У нас скоро 15 лет – вот постараемся что-нибудь сделать. Мы группа, которая больше любит писать песни, нежели ездить.
— Про юбилей еще поговорим. А пока что про другую дату. Вы тут приняли участие в переиздании «Улицы Свободных» у «Тараканов». Вы дружите с Сидом Спириным, но чьей инициативой это было?
— Иван Глобин: Дима и предложил. «Не хотите поучаствовать?». Хотим.
— Вы запускали у себя в группе опрос: какую песню вы там сыграли. И как-то мнения сильно разделились.
— Иван Бояджян: И при том никто не угадал.
— Иван Глобин: Они уже выложили тизер, там теперь все понятно. Песня называется «Оставь это себе». Это песня, мне кажется, очень подходящая вообще.
— Александр Меренков: Спирин и выбирал песни и группы по принципу схожести. Например, сейчас вышел «Биртман» – «Слово из четырех букв», вообще будто это их песня. То же самое с «Порнофильмами» – идеально подобрано под эту группу («Порнофильмы сыграли «Границы гетто» –прим. ред.). Про нас – эта песня, «Оставь это себе», мне почему-то напоминает песню «Очевидные пути».
— А если пофантазировать, то вот празднуете вы свое пятнадцатилетие и в каком-то таком же ключе решаете выпустить свою старую пластинку. Какая бы это была пластинка?
— Иван Глобин: Честно говоря, я не вижу в нашем случае ничего такого. Не знаю, как у парней, я вот вообще не люблю в старом копаться. Выпустили, оно отгремело, прошло – окей. А что-то переиздавать... Но кто знает. Все-таки нам не настолько много лет. Но это будет тогда. А сейчас ты слушаешь первый альбом и понимаешь, что ты немножко растешь и не можешь так же себя с этими песнями ассоциировать. И лучше направить силы на то, чтобы новое написать.
— Иван Бояджян: В наших планах двигаться дальше, а не смотреть назад.
Читайте также
— У нас нынче середина сентября, и летний сезон фестивалей можно считать закрытым. Как он у вас прошел?
— Иван Глобин: Слушай, хорошо. Мы, конечно, участвовали не во всех фестивалях, но...
— А на каких фестах вы бы хотели побывать в следующем году?
— Иван Бояджян: На всех, которых были в прошлом. На тот же «добрик» я бы съездил в следующем году, а то в этом мы не ездили туда. Будем стараться, может на юбилейное выступление что-нибудь и приготовим особенное. А еще мне очень нравится, как поднялись и разрослись фестивали на Украине. В них мы еще не участвовали. «Файне Мiсто», Atlas Weekend – вот я на них бы с удовольствием поиграл. Я слышал, что это – фестивали с замечательной организацией, с большим количеством посетителей. Еще бы хотел на какой-нибудь фест съездить поближе к морю. Хотя они обычно не отличаются хорошей организацией, но было бы прикольно.
— Последний момент с фестивалями – моветон с моей стороны, «Нашествие». Я знаю ваше мнение по поводу отказа групп выступать, мне интересно другое. Освежим события 2016 года. Тогда было отменено или сорвано несколько фестивалей, и музыканты, соответственно, были против этого. Заявляли, что у них отбирают площадку для высказываний. Прошло два года, и теперь все наоборот – сами музыканты отказываются от площадки, да к тому же такой, где можно высказаться прямо в дуло танку. Что изменилось?
— Иван Глобин: Это разные вещи. Да и сами фестивали разные. Raw Fest – субкультурный фестиваль, хардкор, а «Нашествие» – фестиваль при поддержке Министерства Обороны. Вопрос не в том, чтобы у тебя просто было место где выступить, а в каком контексте все это происходит. Контекст очень важен здесь, символизм. Когда бок о бок идут военная машина, условно говоря, и музыка, возникает какой-то когнитивный диссонанс. Однозначно тут нельзя сказать, что кто-то стопудово прав, а кто-то нет. «Тараканы» же тоже делали так раньше. Я бы даже сказал, что если бы они этого не сделали – они же ярко там выступили – то в этот раз возможно и не было бы всего этого.
– А в вашей среде, между группами, это воспринимается преимущественно позитивно?
— Иван Глобин: Ну, вообще, да. Как правило, такие вещи примерно так работают: если тебе не нравятся люди, которые живут в этом доме, то не ходи к ним в гости. А так выходит, что ты приходишь, тебе там налили, а ты всех обложил.
— Иван Бояджян: И водка у вас теплая, и пряники невкусные.
— Иван Глобин: Тут куча таких моментов, и я честно не могу понять, кто здесь прав. Понимаешь, они же, например, приехали туда, люди на них пришли. И одновременно с этим люди пришли на них, пришли на это, на то. И из-за того, что они там, они не видят противоречия в этих вещах. Они могут сказать со сцены, но все равно они – там. Страна без обороны конечно ничего не может, но часть групп придерживается того, что нужно двигаться к такому будущему, в котором нет стран, где нет вообще этого всего, где ресурсы планеты не на убийство друг друга направляются, а на созидание справедливого общества.
— Насчет «Водка теплая, и пряники невкусные». Что за история с Альпинистом?
— Иван Глобин: Боже мой. Суть в том, что когда мы только начинали играть, был такой парень – Альпинист. Он был журналистом, писал для портала «Панк Газетка». И написал обзор концерта, где мы играли. И жестко нас опустил. Это был какой-то личный обсёр. Мы обиделись и написали песню. Вот и вся история. Один обложил, другие ответили. И мы с ним, кстати, после этого общались нормально.
— Иван Бояджян: Не круто, когда здоровая критика сменяется переходом на личности.
— Вы недавно упоминали эту историю в паблике и постили песню. Часть аудитории – та, что помоложе – была удивлена, что «Тени» ругаются матом, к тому же адресно. Они, вероятно, могли представлять вас как совсем неконфликтных персонажей.
— Иван Глобин: Мы и есть неконфликтные персонажи. Вообще у нашей группы не так много ненавистников. Спирин у меня как-то спросил: «Иван, много ли у вас хейтеров?». А я пытаюсь вспомнить – никого и нету, к нам вроде нет никаких претензий... И вспомнил историю, которую сейчас расскажу. Был у нас когда-то один хейтер, и он вообще за всех хейтеров сразу.
— Александр Меренков: Альпинист его зовут...
— Иван Глобин: Не-не, был парень из города Иваново, который обнаружил плагиат, сдёр с Bad Religion, Pennywise – справедливости ради, он действительно был. Но он закидывал нас сообщениями, всех нас опустил. Через пару лет Bad Religion приехали в Москву, и мы пошли на концерт. И я знал, что этот парень тоже там будет. И…
— Александр Меренков: …Иван взял кастет, ребят, Альпиниста, который уже был на нашей стороне...
— Иван Глобин: ... мы с ним встретились. Он говорит: «Слушай, на самом деле все это для меня уже пережитое, я вообще ударился в восточную философию, дзен-буддизм, так что давай не будем, пожалуйста, прости, если что». И Спирин мне: «Блин, да как так, один хейтер – и тот стал дзен-буддистом?!».
— А рецензии могут быть для вас полезны?
— Иван Глобин: Да.
— Может примеры вспомнишь?
— Иван Глобин: Нет... Ну ладно, по сути ты же читаешь, там какая-то информация о тебе с чьей-то перспективы. Ты это в какую-то корзину кидаешь. Смотришь еще что-то. Как точно это влияет, я конечно не могу сказать.
— Александр Меренков: Вдруг тебе напишут, что на альбоме слишком много жестких песен. Ты открываешь альбом: «А и правда, чего ж мы не сбалансировали». Это пример пользы рецензии. Короче, лучше, чтобы рецензии были, чем их не было.
— Иван Глобин: Не то, что ты потом думаешь: «А че мы это выпустили?». Просто ты можешь понять, какой климат за окном, какая погода. Что ты с этим будешь делать потом – другой вопрос. Можешь это использовать, можешь не использовать.
— Иван, сейчас ты планируешь навестить питерский Fish Fabrique с сольным акустическим концертом. Что это будет? Ты говорил, что в Москве это было максимально круто.
— Иван Глобин: Слушай, дело в том, что это был концерт, который был сделан максимально расслабленно. Без всяких ожиданий, без всяких особых приготовлений. Просто надо сыграть определенные песни. Буквально утром в день концерта я определился, какие это будут песни, что плохо знал – повспоминал. И эффект был просто потрясный от этого. Пришла куча людей, мне кажется, все настолько прободрились, что как будто случилось какое-то волшебство.
— Александр Меренков: В общем в нашей группе так завелось, что Иван Глобин является автором и делает вообще почти все: дизайны, тексты, музыку. И поэтому с нашей стороны песни «Теней» можно воспринимать как чужие песни. Потому что ты их не писал. И вот концерты Ивана Глобина – это единственный шанс мне послушать эти песни со стороны. Иван Глобин играл тогда 20+ песен – играл и старые, и новые, и те, которые «Тени» вообще почти никогда не играют, и те, которые не вышли. И я получил нереальное удовольствие от концерта. И все, кто в Питере любит нашу группу – и даже хейтеры, и даже Альпинист – я вам всем советую. Это будет такая разновидность концерта «Теней». Ну а сам Иван Глобин, конечно, дурак еще тот. Конец рецензии.
— Вы в музыке уже без малого 15 лет. И вы менялись, и сцена менялась. Есть какая-то принципиальная разница между вчера и сегодня в панк-роке?
— Иван Глобин: Ну, я бы сказал, что есть. Но всякие модные штуки возникают вне панк-рока. Когда «Тени» появились, была волна поп-панка, скейт-панка. Потом все это перешло в эмо-волну. Потом всякая мазафака – ну, разницы особой нет. Потом, условно говоря, хипстерская волна. Но в нашем панк-роке, я считаю, большая перемена пришла с подъемом к вершине группы «Порнофильмы» – это было что-то новое. Ну, как новое, с точки зрения творчества, музыки они нового не сильно много принесли, но совершенно точно они с собой притащили много новых, молодых людей. И они другие. Вот есть Interesting Punk – туса, которая всегда была сосредоточена более-менее вокруг этого ресурса, но вот появилась новая.
— А где тогда «Тени» находятся?
— Иван Глобин: «Тени» всегда были в стороне от всего. Именно поэтому «Тени» часто пропускают всякие мазы. В тусовке всегда все как-то решается, а мы такие ребята на отшибе. Я думаю, это связано с психологическими какими-то нашими особенностями, которые сформировались еще со школы, и поэтому мы вообще все вместе. Благодаря этому у нас есть какое-то внутреннее взаимопонимание, поэтому мы всегда держались особняком. У нас и публика такая, что как правило ее основной костяк на панк особо и не ходит. Обычные люди. У нас хоть и небольшой оазис, но свой. Раньше будто нас не существовало ни для кого – из других групп. Сейчас мы со всеми общаемся, но хочу заметить не без гордости: все нас любят за наш материал. А не за то, что мы знакомы. Все что мы имеем, мы пробили только творчеством.
— В одном из своих недавних интервью ты говорил, что в вашем жанре сейчас очень мало молодых команд. Как ты думаешь, почему?
— Иван Глобин: Да в нашем жанре мало и старых команд. Жанр устаревает.
— То есть можно говорить о кризисе?
— Иван Глобин: Может быть это и кризис, я не знаю. Но он не нов. И молодые команды – «Пошлая Молли», «Пасош» – это уже другой панк-рок, там другие акценты, совсем другая энергетика. И на это стоит обратить внимание. А чему-то стоит поучиться. Тот, кто идет дальше, знает больше, и если он делает что-то, что тебе не понятно, это все равно имеет смысл. Молодые люди играют немножко другое. Это музыка, сделанная в другом культурном ландшафте.
— А этот новый культурный ландшафт для вас самих близок и знаком, или это какая-то неизвестная территория?
— Иван Глобин: Не знаю, как парням, но кое-что мне близко из этого. Что вообще такое сейчас в этом культурном ландшафте, что сейчас популярно? Чем больше там тлена, чем больше прямоты, чем больше ощущения безысходности, тем лучше. Для меня это связано с тем, что у нас в принципе политическая ситуация такова, что мы все находимся в некоем застое. И не видно перспектив. Твои свободы ограничивают, и появляется как бы такой мрачный юмор, мрачная ирония надо всем – над тем, что мы живем в этом мраке, в эстетике панельных домов. И кое-что мне в этом близко. Но я чувствую диссонанс в том, что сейчас я бы наоборот хотел нести что-то согревающее и светлое. Потому что... Ну вот ты поиронизируешь над этим, и что? Сколько это будет продолжаться? Год, два? А потом это изменится. Хочется что-то свое найти. И еще один момент про это течение. Когда мы в школе брали в руки гитары, было модно делать как на Западе. Чем фирмовее ты делаешь, тем круче. А все совковое, все убожество звука считалось зашкваром. Сейчас все это перевернулось. Стала очень важна искренность. Музыкант, который пытается изображать из себя западного – фальшивый. И он ведь действительно фальшивый. Звук откатился к восьмидесятым, девяностым. И все ушло от подражания Западу. В этом смысле русская музыкальная культура переживает какое-то перерождение. И это круто.
— Одним из главных эпизодов в истории «Теней» стал альбом «Эволюция оскорбляет». О себе смене вектора и другой музыке ты много и подробно говорил, мне интересно вот что. Ты объяснял, что прежний фокус творчества «Теней» – конфликт с миром. Сейчас, оглядываясь назад, можешь сказать, чем всё-таки этот конфликт был обусловлен? Это какая-то личная история, или проецирование на себя, скажем, принятого в жанре архетипа? Нет ощущения, что ты примкнул к чужому конфликту?
— Иван Глобин: Для того, чтобы ты принял архетип, он должен казаться тебе привлекательным. Конечно это личная история. Все мы учились в школе, и я уверен, все мы сталкивались с тем, что когда мы попадаем в социум, социум по каким-то причинам нас не принимает. Если говорить конкретно, то в школе я был самым маленьким в классе, забитым, учился не очень хорошо. И я себя никогда не чувствовал крутым. Закралась мысль: «Что-то я, блин, не могу себя реализовать». Все девки с крутыми чуваками, а они все курят. А я не хочу курить. Я был хорошим, дома меня любили, у меня было благополучное детство. А в школе была совершенно другая картина. И в какой-то момент я почувствовал себя так, что, блин... Там мне не место. В этом социуме. И я подумал: «А ведь есть что-то для тебя в этом мире. Это все не для тебя, это их конкурентные игры, где ты не можешь ничего сделать, в них у тебя нет шансов, а в чем-то есть». И когда я услышал Bad Religion – хотя я вообще не знал, про что там поется – я почувствовал, что это музыка какого-то такого же чувака. И уже потом, ознакомившись, узнал, что это та же самая история, точно такая же. Есть пара нердов в классе, они тихие забитые. И даже в одном из интервью их спрашивают: «Почему вы играете?» И они описывают эту ситуацию в школе: « – А помнишь, нас там чмырил этот здоровый? – Да-да, надеюсь, он сейчас небось сдох уже». Сидят, ржут. И вот в этот момент проявляется их истинная мотивация, понимаешь? Вот эта вот злость – возможно на того чувака – она заставляет все это делать. Но когда ты понимаешь, что тобой движет эта злость, ты уже не можешь ее использовать как двигатель. Это будет глупо.
— То есть именно так конфликт и разрешился?
— Иван Глобин: Для меня – именно так. Осознанием того, что так выпало, так получилось. И чё теперь? Всю жизнь воевать с призраками прошлого? Вспоминать, как тебя обидели где-то? Эти люди давно живут своими жизнями, пока я все еще переживаю, пока мне это все снится... И ты понимаешь, что ты просто в бреду каком-то находишься. И из этого нужно выйти. Обязательно.
— И злой панк-рок, выходит, существует, потому что у кого-то эта война не закончилась?
— Иван Глобин: Есть фильм такой – «Побег из Шоушенка». Заключенный совершает побег из тюрьмы через трубу с дерьмом. Так вот, панк-рок – это труба с дерьмом. Серьезно. Ты находишься в тюрьме своих обид, находишь выход и через эту трубу обретаешь свободу. Но ты ведь не можешь всю жизнь оставаться в трубе с дерьмом. Многие ведь в ней и остаются. Они думают: «О, дерьмовый мир». Но ты просто в трубе с дерьмом. Она нужна для того, чтобы ты прополз дальше.
— Александр Меренков: Мне кажется, что это больше для тех, кто является авторами. Потому что я никогда не ощущал себя в этой трубе. Я считаю себя исполнителем. Я услышал панк-рок, музыку, и мне понравилось, что она быстрая и энергичная. И стал исполнителем энергичной музыки. Никакого такого конфликта, к счастью, или к сожалению... А может я, Иван, в своей трубе с дерьмом, и этого не понимаю? А уверен ли ты, что ты сам выбрался из своей трубы?
— Иван Глобин: Нет. Не до конца. Я понимаю, что часть меня все еще реагирует на старое. То есть мне очень многое не нужно, я никому не хочу отомстить. Но когда я вижу, например, успех других...
— Иван Бояджян: ... то пишу песню «Успех».
— Иван Глобин: Да, да. И когда я жду, что от меня ждут этого, это меня задевает. И я на это реагирую.
— А если отойти от метафор, то что должно произойти, чтобы вы сказали: «Все, мы больше панк-рок не играем»?
— Иван Глобин: Знаешь, честно говоря... Вообще мы это не обсуждаем, но раз есть такой вопрос, то это будет такой достаточно откровенный ответ. Если мы выпустим альбом и поймем, что он провальный и никому нахрен не нужен, то... Я не знаю, как парни, какие вообще мысли, но я предполагаю, что наш боевой дух немножечко упадет. И возможно это закончится. На самом деле мы даже не ведем разговор из серии «А чего ты вообще хочешь от группы». Вот Саня например - очень практичный человек, Сане нужен результат.
— Александр Меренков: Но результат –это оценка. Так или иначе. Как ты можешь оценить: хорошие песни, или нет? Вот Бояджяну нравится, а кому-то не нравится. А результат – это массовая оценка твоей работы. Статистика. Альбом успешный – ты выполнил музыкальную функцию. Ты людям подарил хорошую музыку.
— Иван Бояджян: А я хочу музыку играть. Панк-рок, не панк-рок. Ничего плохого не вижу в том, чтобы группа видоизменялась на своем пути. А если говорить о том, чтобы вообще перестать играть – ну, не знаю. Руки на заводе если отрубит. Мне хотелось бы так или иначе иметь отношение к музыке. Музыка сопровождала меня с самого начала моего пути жизненного, и так или иначе будет сопровождать до конца.
— Александр Меренков: Не, на самом деле Иван так напугал по поводу нового альбома. У нас сейчас есть такой общий вектор, мы развиваемся, мы идем, мы хотим сделать хороший альбом, мы хотим сделать его лучше, чем «Эволюция оскорбляет». Но само понятие «лучше»... Это не значит, что он там будет, например, более радостный, более прямой и так далее. Фактор «лучше» в творчестве – ну что это? Это может быть вообще альбом, сыгранный на одной ноте, и он может оказаться лучше, чем «Эволюция оскорбляет».
— И вы прямо сейчас уже над ним работаете?
— Иван Глобин: Ну, песни пишутся.
— Александр Меренков: Если мы его выпускаем, и он окажется по отзывам там, хуже, чем «Эволюция оскорбляет», это не значит, что я скажу: «Иван, у нас отрицательные продажи, дай-ка я уйду». А может мы после этого настолько раскрепостимся, что мы не будем работать над песнями. Как ты сделаешь, так и будет, давай получать удовольствие. Мы решим получать удовольствие, Ваня напишет просто на отвали альбом, и он будет не просто лучше...
— Так у вас «Эволюция» так и была написана.
— Иван Глобин: «Эволюция» именно так и была написана. Просто от пораженческого такого ощущения и бессмысленности всего старого. Просто «Давай сделаем альбом». И оно вышло лучше.
— Когда ждать новый альбом?
— Иван Глобин: Весна. Мы ориентируемся на конец марта, начало апреля. Хотелось бы.
— Александр Меренков: Если не будет получаться, то не выпустим. Нет – так нет. Творчество – оно важнее сроков. Вы же ждете хороший альбом?
— Мы ждем альбом, который будет лучше, чем «Эволюция оскорбляет». А понятие «лучше»...
— Александр Меренков: ... никому не известно.
— Иван Глобин: К сожалению, могу сказать, что психологические условия для написания песен сейчас – хуже нет. Потому что все, что ты написал, сразу: «А лучше, или нет?». Ты можешь крутую идею, реально крутую идею выкинуть просто из-за того, что подумал, что она хуже. И возможно отрезал путь, который вообще неизвестный. Для этого нужно сидеть, смотреть, репетировать. И сидеть, и слушать. Со всем работать... Мы сейчас как будто заново взаимодействовать в группе. Мы все – инструменты. Очень сложные.
Понравился материал? Пожертвуйте любую сумму!
А также подпишитесь на нас в VK, Яндекс.Дзен и Telegram. Это поможет нам стать ещё лучше!
